Струны - Дункан Дэйв - Страница 28

После функциональной тоски прочих помещений Центра великолепие этого зала оказалось для Элии приятным сюрпризом. Большой и светлый, он чем-то напоминал Флоренцию — или Венецию, какой она была когда-то. Вот здесь вызывающая роскошь вполне соответствовала сказочным богатствам Института.

Органы информации обладают огромной силой, их представителей везде принимают по-царски. Многие десятки мужчин и женщин сидели на старинной мебели, бродили по бесценным коврам среди произведений искусства. Живые официанты разносили шампанское, что показалось Элии странным — знаменательные события отмечают после, никак не до, когда еще неизвестно, что это будет за событие. Нет, иначе и быть не может — после вся эта компания бросится на выход, торопясь объяснить миру, что именно он должен думать о происшедшем.

Элия начала замечать знакомые лица. Впрочем, на каждую телезвезду здесь приходилось не меньше двух операторов — “филинов”, как их прозвали за двухобъективные голографические камеры, укрепленные на лбу. Когда-то эту технику приходилось возить на грузовиках, теперь же она миниатюризовалась до размеров ювелирного украшения. Техника шла вперед, но все равно голографическая съемка оставалась скорее искусством, чем наукой. Удача или неудача клипа полностью зависела от филина, лучшим из них платили огромные деньги. Мужчины и женщины, широким полукругом оцепившие дверь, уставили на вошедших свои камеры, сильно напоминающие сдвинутые на лоб очки.

«При моем появлении переполненный зал затих”, — не всякая девушка может рассказать про себя такое.

— Ее Высочество принцесса Элия, — объявил Джетро. — Сестра его королевского величества Кассан'ассана Четвертого, султана Банзарака.

Упоминание Банзарака не вызвало ничего, кроме недоуменного переглядывания, — за пределами Борнео об этом королевстве не знал практически никто.

Мужчины вставали с кресел и диванов. Присутствующие тянулись к Элии, как железные опилки — к магниту, за каждой звездой неотрывно следовал сопровождающий филин. Прекрасная принцесса — вид почти вымерший, хоть в красную книгу заноси; кроме того, хорошенькая девушка — лучшее украшение кадра.

— А вы сами? — спросил кто-то.

Джетро скромно потупил очи долу и представился: доктор Джар, министр по делам беженцев султаната Банзарак, в настоящий момент — просто адъютант Ее Высочества.

— Что привело Ваше Высочество на пресс-конференцию директора Хаббард?

Джетро разинул было пасть, однако Элия его опередила:

— Праздное любопытство, не более. Я приехала в Центр с частным визитом, по любезному приглашению заместителя директора Девлина. На сегодня намечено какое-то важное заявление — вот мы и решили посмотреть.

Господи, да отвяжитесь вы от меня наконец! Элия не боялась ни толпы, ни всеобщего внимания, любопытные глаза преследовали ее всю жизнь, но сейчас она начинала сомневаться — стоило ли сюда приходить, не вышло ли какой-нибудь ошибки с толкованием туманных намеков буддхи. Потребность куда-то спешить, нестись сломя голову, исчезла, так что вроде бы все сделано верно, но как вести себя дальше? Если верить Джетро — братья и сестры, выполнявшие подобную миссию, никогда не привлекали к себе внимания. Неопределенность приводила в замешательство, почти пугала. А вдруг произошла огромная, катастрофическая ошибка? Элии казалось, что тут не хватает чего-то очень важного, ей хотелось спрятаться ото всех, забиться в угол и смотреть и ждать, пока не появится.., что? То, что должно появиться.

Где там! Еще слава Богу, что молодость и титул обеспечивали ей определенное уважение и дистанцию — на прекрасных принцесс не прут, как на буфет; личности, возжелавшие сняться в ее компании, были предельно вежливы и предупредительны. Один за другим они выходили вперед и задавали, как попки, одни и те же вопросы. Элия повторяла одни и те же ответы и постепенно убедила всех, что абсолютно не осведомлена о цели предстоящей пресс-конференции и даже не очень этой целью интересуется. Крохотный, хоть в карман засунь, Ли Вок из “Сингапур Уитнесс” неожиданно кинул вопрос по-малайски. Элия ответила тоже по-малайски, после чего была вынуждена признаться, что бегло изъясняется на пяти языках, а еще на нескольких — с пятого на десятое. Этот дурацкий срыв оживил угаснувший было интерес к ее особе и продлил пытку.

А что, если Кас смотрит сейчас телевизор? Он же в ужас придет, подумает, что у меня крыша съехала. Может, и вправду съехала?

Пройдоха Джетро сразу сообразил, что любое его вмешательство только даст пищу дополнительным подозрениям. Он стоял в стороне, молчал и кисло улыбался.

Элию спас Питер Квентин из 5СВС, считавший себя дуайеном мировой журналистики (с чем не соглашался ни один из его коллег). Седовласый, галантный и меланхолично-похотливый, он отвел ее в центр зала. Здесь, на мягких, подковой расставленных диванчиках, обменивались слухами и сплетнями главные знаменитости, искрились драгоценности, шампанское и шутки. Влиятельные люди не часто встречаются друг с другом во плоти, уже поэтому для многих из них сегодняшняя пресс-конференция являлась важным событием. Джетро остался в толпе — ему, безо всяких вроде бы внешних указаний, преградили путь филины.

Элия прекрасно понимала, что каждое ее слово записывают, каждую ее реплику сканируют. Что каждый мужчина из этой группы, каждая женщина холодно прикидывает, каким образом можно использовать забавную, невесть откуда взявшуюся девочку для продвижения, хотя бы и малого, своей собственной карьеры. Но здесь можно было хотя бы удобно сидеть — не хуже, чем на собрании Банзаракской женской лиги помощи беженцам. Даже лучше — атмосфера тех собраний была гораздо скучнее.

Через некоторое время она удивленно осознала, что получает искреннее, чистосердечное удовольствие. “Дон Периньон” щекотал в носу с бесцеремонной наглостью аристократического, всемирно известного напитка, и даже принцессе иногда хочется, чтобы с ней обращались как с принцессой. Элия буквально чувствовала озон предгрозового ожидания, наполнявший зал; изобилие лиц, известных чуть не каждому на Земле человеку, лучше всяких слов говорило о важности события. Под светом хрустальных люстр сверкали шедевры лучших модельеров мира, стоившие, в общей сложности, многие миллионы гекто.

Здесь царили приглушенные, пастельные тона, и золотой костюм Элии выглядел излишне ярко. Последний писк на момент покупки, но ведь когда то было, целых три месяца назад. А эти сказочно прекрасные люди, вечно юные боги преходящей славы измеряют шествие моды минутами. Женские груди, безжалостно подтянутые кверху, мужские животы, туго стиснутые, превращенные в подобие стиральной доски, — и как они только умудряются в этой одежде дышать? Некоторые из костюмов явно скрывают под собой механические исхищрения — когда Джесон Гудсон поднял бокал с шампанским, его бицепс вздулся, как у кузнеца-молотобойца.

Внутренний круг, куда допустили Элию, состоял из главных знаменитостей. Представители менее значительных агентств жадно взирали на них с внешней стороны подковы, дальше толпилась мелюзга, никому не известные журналисты и филины.

Элию мало интересовали ведущие обозреватели таких органов, как “Правда” или “Голос Пекина”: лучший язык для оперы — итальянский, для поэзии — японский, а для новостей, конечно же, английский. Зато она без труда узнала самоуверенную физиономию плотного, вызывающе облаченного в небесно-голубой шелк Франклина Фрэзера из WSHB. Великий человек оказался старше, чем она ожидала, и никакие портняжные исхищрения не могли скрыть чрезмерной ширины его зада.

Бок о бок с ним нарочито грубый Билл Кроузер щеголял глубоким, чуть не до пупа, декольте, открывающим могучую, поросшую густым черным волосом грудь.

А рядом, в бледно-розовом с серебром одеянии, — прекраснейшая из прекрасных, Пандора Пендор Экклес, ангел небесный, слетевший на грешную землю. Она выглядела моложе и привлекательнее, чем когда бы то ни было, — но держалась очень напряженно. Странно, очень странно. А может быть, чем черт не шутит, пресловутое соперничество между Пандорой и Фрэнки — истинный факт, а не просто рекламный трюк W5HB? Дружбой тут, во всяком случае, и не пахнет.