Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Дункан Дэйв - Струны Струны

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Струны - Дункан Дэйв - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:

— Я хочу выучиться на разведчика… — начал Седрик и тут же пожалел о своих словах.

— На разведчика? — Уголки толстых губ поползли вверх. — Разведчики не работают на открытом воздухе. Они и носа не высовывают из своих СОРТов. Ты слишком уж насмотрелся голо. Спгоун из Института? Или, может, Разведчик Стоун и Сыр-убийца? “Вы содрогнетесь, наблюдая, как бесстрашный Крэг Стоун сражается с…»

— Ну да! Ну и что…

— А что, по твоему мнению, обозначает слово “СОРТ”? — Багшо откровенно веселился.

— Самообеспечивающийся разведывательный транспорт.

— Вот именно — самообеспечивающийся. Ни один психически здоровый разведчик не вылезет из СОРТа без самой крайней необходимости. Он смотрит на приборы, следит, чтобы оборудование работало как полагается — вот и все.

— Расскажи это Гранту Девлину! — возмутился Седрик. — Или Абелю Бейкеру! Или Уилбору Джексону!

— Да, но сколько их, таких? А я знаю уйму разведчиков. Очень скучная публика. Они просто таксеры, обслуживающие больших людей — планетологов, геологов и те-де и те-пе. Большую часть своего рабочего времени разведчики валяются на пузе, смотрят голозаписи и режутся в кости. Ты уж мне поверь, я знаю это из первых рук. Ты умеешь читать?

— Конечно! — Лицо Седрика снова налилось румянцем.

Голые брови иронически поползли вверх.

— А писать?

— Тоже.

— Хорошо или так себе, с пятого на десятое?

— Хорошо. Ну — довольно хорошо. Седрик знал буквы значительно лучше, чем любой из остальных питомцев Мидоудейла, и все же прекрасно понимал, что не может сравниться в чтении и письме ни с Мадж, ни, скажем, с Беном. Уроков грамоты не было, он нахватался этой премудрости сам, из телевизионных шоу, и все еще испытывал затруднения с длинными словами. Тыкая в клавиатуру пальцем, он мог написать свое имя и еще два-три слова. Как-то так выходило, что твердые намерения заняться письмом всерьез вечно откладывались на потом — не хватало времени. Багшо расхохотался.

— Ну и что? — ощетинился Седрик. Это ж просто зло берет, как быстро умеет этот мордоворот разозлить! — На той неделе Фрэнки Фрэзер говорил, что в нашей стране доловина докторов наук вообще не умеет ни читать, ни писать, я сам слышал.

— В том числе, конечно же, и сам этот гнида Фрэзер.

Седрик отвернулся к иллюминатору. Вертолет описывал широкую дугу над морем, над заливом, испещренным верхушками затонувших, полуразвалившихся зданий.

— А вот грамота разведчику необходима, — заметил Багшо. — СОРТ не может нести большую систему. Хреновая у них работа, у разведчиков. Ровно ничего такого захватывающего, скучная и опасная, вот и все. Сиди дома и смотри телевизор, увидишь столько же, сколько они из своих сортов, уж всяко не меньше. И рисковать не надо.

— А откуда же тогда риск? — скептически поинтересовался Седрик. — Правда, какая там величина риска?

— Пропадает одна экспедиция из пяти десятков.

— Брешешь!

— Если бы. И безо всякого там чеддера-убийцы, просто лопнувшие струны. Наступает очередное окно, инженеры набирают нужные числа, а там ничего. Мир с такими координатами отсутствует. Так вот и бывает. Хреново для того, кто отправился в этот мир с ночевкой.

— Ну, с ночевкой, может, и рискованно, — милостиво согласился Седрик. — Но часто ли это — с ночевкой? Это же делается, только если на планете обнаружилось что-нибудь такое, из ряда вон.

— Это делается гораздо чаще, чем можно было бы понять из сообщений Института, — пожал плечами Багшо. — И даже вылазки бывают опасными. Откуда ни возьмись, образуется нестабильность, и если ты не смоешься оттуда с дикой скоростью, окно может закрыться. И тогда, Шпрот, кранты. Лопнувшую струну не найдешь никакой китайской силой. Если мир потерялся, он потерялся с концами. Не самый лучший способ умереть, далеко не самый лучший.

Седрик смотрел на залив, но почти ничего не видел. Он думал о родителях — родителях, которых не мог вспомнить. Вроде бы и не в чем себя винить, а вот все время кажется, что должно было что-то сохраниться, какой-нибудь смутный образ огромных, благожелательно улыбающихся лиц… Но нет, ничего, ровно ничего.

— Ну ладно, может быть, разведка — занятие и не очень романтичное. — Произнося эти слова, Седрик почувствовал себя предателем. — Но зато — очень важное! Мы должны найти мир первого класса. Конечно же, худшие из неприятностей уже позади, но все равно…

— А с чего это ты решил?

Так говорили по телевизору. Теперь, когда Клайд уехал, Седрик стал старшим, получил личный телевизор и все время смотрел образовательные программы.

— Озона становится больше, и скоро…

— Ничего подобного. Озона не убывает, но и не прибывает.

А он-то, кабан несчастный, откуда все это знает?

— Озон разрушался из-за фреонов, — поучающим тоном сообщил Седрик, — а их давно запретили, перестали использовать.

— Верно, но вся эта зараза, которую выпустили на волю в прошлом веке, так и гуляет в атмосфере, катализирует себе потихоньку. Мы вышли на динамическое равновесие. Если количество озона и растет, то так медленно, что для возвращения к исходной ситуации потребуется не одна сотня лет.

Вертолет пересек залив и теперь снова летел над землей, над рядами обшарпанных домишек. У каждого дома свой участок — прямоугольник голого, в лучшем случае редко поросшего безрадостными сорняками грунта. Седрик отвел глаза.

— А трансмензор покончил с использованием топлива, так что люди перестали накачивать в атмосферу углекислый газ.

— Да, — согласился Багшо, — трансмензор — просто дар Божий. Вот только получить бы этот дар пораньше, а не после того, как мы успели все испоганить. С02 создал тепличный эффект, изменил климат и растопил полярные шапки. — Его голос звенел все громче и яростней. — И тут все одно к одному. Растительность — единственное, что удаляет С02 из воздуха, во всяком случае — в человеческом временном масштабе, а посмотри, что мы сделали с растениями! Выжгли их ультрафиолетом и кислотными дождями, посадили на голодный паек эрозией почвы, отравили всеми, какими возможно, загрязнениями, иссушили засухами, сгноили наводнениями, извели на свои нужды, как те самые вырубленные леса…

— Тропические леса гниют и снова вырастают на том же месте, у них только сдвинулся обычный жизненный цикл и…

Бешеный крик Багшо заставил Седрика смолкнуть.

— Но эти леса перерабатывали скальные породы и так убирали углекислоту из воздуха, к тому же их корни удерживали почву, а теперь почва смыта в океан. Океан тоже поглощал много углекислоты, а мы загрязняем его все сильнее и сильнее. Погода взбесилась, каждый ураган уносит в море новую порцию растительности — или почвы, на которой эта растительность могла бы жить. Слыханное ли дело — ураганы в январе? Запомни, сынок — растительности вредит любое изменение климата. Виды гибнут один за другим — и каждый гибнущий тянет за собой нескольких своих симбиотов. Поэтому уровень С02 продолжает расти — хотя он и так достаточно высок, чтобы причинить уйму новых бед. Океан как поднимался, так и поднимается. Мы все еще не знаем, когда же Земля придет к новому равновесию — и к какому именно. Потребуются тысячи лет, чтобы вернуться назад, к исходному положению.

— Кроме того, — Багшо ткнул Седрика пальцем в грудь, — сельскохозяйственные угодья сокращаются быстрее, чем народонаселение, а кривая рака продолжает…

.Бортмеханик повернулся на крики, покрутил пальцем около виска и вернулся к своим занятиям. Багшо угрюмо смолк и стал похож на гориллу, страдающую запором.

— Откуда ты все это знаешь? — с сомнением спросил Седрик. В реальном мире нельзя никому верить на слово.

Багшо буркнул нечто неразборчивое. Похоже, он уже стыдился своей невоздержанности.

— Это что, одна из вещей, которые скрывали от нас в Мидоудейле?

— Нет. Это скрывают почти ото всех. За подобные разговорчики человека назовут паникером.

— А в Институте, там все знают?

— Нет, далеко не все. — Багшо смущенно прятал глаза. — Понимаешь ли, я.., ну, я.., я жил с одной экологичкой. До самого последнего времени. Она мне и рассказала. Они не хотят особенно пугать людей, но мне она рассказала.