Разящий клинок - Дункан Дэйв - Страница 39

Несчастная жертва насекомых оставила дикий танец, чтобы внимательно осмотреть себя. Всплеск эмоций быстро притухал, причем отчаянный гнев уступал место сожалению с оттенком насмешки над самим собой. Убедившись наконец, что все маленькие злодеи повержены, незнакомец вскинул голову и обнаружил, что не один. Взвизгнув от ужаса, он высоко подпрыгнул, одновременно пытаясь повернуться к Тхайле спиной и натянуть штаны. В результате он рухнул наземь в клубах крайнего замешательства. Тхайла ничего не могла с собой поделать и рассмеялась, прикрыв рот ладонью.

Очень быстро она поняла, что унижение и физическая боль, которые она хорошо видела в эмоциях несчастного, смешались с прежним весельем. Кажется, незнакомец увидел в происшедшем свои забавные стороны, а такая реакция от мужчины в подобных обстоятельствах казалась Тхайле почти невероятной. Она подавила смех, как только незнакомец поднялся и подошел, все еще задыхающийся и весь в разводах дорожной пыли и пота.

– Я – Лииб из Дома Лиита, – представился он, – и… и… Ой, надо же! Надо же! – Он умолк, уставившись на нее и, кажется, совсем позабыв закрыть рот. Волна радости и счастья едва не сбила Тхайлу с ног.

Лииб оказался мальчишкой, примерно одногодком Тхайлы. Он был невысок, довольно худ и в чем-то очень комичен. Его темные с рыжиной волосы вовсе не курчавились, а струились вниз волнистыми прядями. Уши у Лииба были большие, совсем не острые и забавно торчали по сторонам; нос же, наоборот, казался слишком мал для его лица.

Но глаза Лииба были чистое золото, и они сделались огромными от восторга.

– Я Тхайла из Дома Гаиба, – нерешительно отвечала она, а Лииб снова и снова тихо и беспомощно охал.

– Что-то не так? – спросила сбитая с толку Тхайла.

– Ты… Ты прекрасна! И тогда лицо его залилось краской под глубоким загаром – от ключиц до кончиков смешных ушей, и снова Тхайла увидела замешательство, но оно не закрыло собой его радости, – она вдруг почувствовала, что и сама краснеет. И быстро отвернулась прочь.

Еще никто не называл ее прекрасной, действительно имея это в виду, а Лииб так и думал.

Хочу тебя! – кричали его чувства. – Хочу тебя! Хочу тебя!

Даже похотливый Уайд не был способен на столь сильную страсть, и Тхайла думала, что страсть, исходящая от этого Лииба, оттолкнет ее, подобно тому, как оттолкнула от мужа сестры. Но этого почему-то не произошло. Эта страсть была непохожа на хочу-тебя-чтобы-ты-сделала-меня-счастливым Уайда, совсем непохожа – она напомнила Тхайле то желание, которое видела в сестре, укачивающей ребенка. Это была страсть хочу-тебя-чтобы-сделать-тебя-счастливой – нежность! Тхайла еще никогда не видела такой нежности; немного от матери, пожалуй, но не от мужчины! И потом, это ведь разные вещи.

Когда она решилась поднять глаза, Лииб все так же изучал землю под своими босыми ногами, сгорая от неловкости и растирая муравьиные укусы на своих опухших тощих ребрах. Его хочу-тебя затмилось неловкостью и сожалением, что это вырвалось у него, но его «ты прекрасна» все еще было там, внутри.

– Если ты рискнешь спасти свои сандалии и шляпу, – сказала наконец Тхайла, – то у меня найдется немного пищи, которую мы сможем разделить.

Лииб моргнул.

– Тхайла? Тхайла, ты сказала? Она кивнула.

– Какое чудесное имя…

Лииб изучал ее короткую прическу с растущей надеждой:

– Добрая жена Тхайла?

– Нет, просто Тхайла.

И Лииб закрыл глаза, словно вознося молитву Богам.

– Иди спасай свою обувь, Лииб, – сказала Тхайла, – и потом все расскажешь.

Они сидели на испепеляющем солнце и жевали хлеб. По очереди откусывали от куриной ножки, и Лииб рассказывал. Рассказывал и рассказывал.

Только об одном он мог говорить – о чудесном месте для Дома, которое нашел в своем странствии. Оно у реки, говорил Лииб, у запруды. Там растут всякие-всякие деревья. Там даже есть древний колодец, который он легко сможет расчистить. Там есть участок, на котором когда-то рос рис, и он снова будет там расти, и один только он сумеет прокормить большую семью. Там столько рыбы! Там полно леса на растопку и огромное количество ивовой лозы для плетения стен – а Лииб замечательно умеет плести стены и обязательно построит большую хижину! Там также есть одичавшие фруктовые деревья и столько ягоды! Там много сладкой травы для коз, которые будут давать молоко для… э, детей. В этом месте своего рассказа Лииб опять густо покраснел. А в получасе ходьбы живет старая пара, которая будет рада иметь в соседях молодую семью и одолжит им топор и все такое, чтобы начать, и, наверное, оставит им большую часть хозяйства, когда умрет, потому что их собственные дети живут теперь очень далеко…

– Это идеальное место, – сказал Лииб. – Самое прекрасное во всем Тхаме. – И Зрение Тхайлы добавило, что сама она отлично туда вписывается.

«Остерегайся тех, кто быстро влюбляется, – как-то посоветовала ей мать, – потому что они точно так же быстро разлюбят».

«Кто угодно, только не Лииб», – думала она. У Тхайлы было Зрение, и она знала, что Лииб не просто страдает от плотского желания (хотя в его эмоциях этого тоже хватало) – он свято верит, что нашел идеально подходящее место для Дома Лииба и встретил идеально подходящую девушку, с которой его можно разделить на следующий же день! Если человек способен верить в Богов, то в это он поверить просто обязан.

В итоге Лииб исчерпал свое красноречие и просто сидел, молча разглядывая Тхайлу глазами, горящими прежним восторгом.

Она объяснила, что навещала сестру и теперь направляется домой.

– Но ты ведь пойдешь взглянуть на мой Д… на мое место? – умолял он.

Лииб вовсе не был похож на того, кого она себе представляла. Ни огромных мускулов, ни широких плеч. Он был невысок и, в общем, далековат от идеала мужской красоты. В лучшем случае «обыкновенный»! Но у Тхайлы было Зрение – и она никогда еще не видела подобного мужчины; по крайней мере, такого, чтобы чувствовал к ней нечто похожее. Нежный, любящий мальчик, который смеялся, когда ему следовало бы злиться. Мальчик, который даже самого себя не воспринимал всерьез, но зато очень серьезно отнесся к ней и хотел сделать ее счастливой.

Тхайла боролась со слезами. Она не могла сказать Лиибу о Колледже, она не в силах объявить ему, что вскоре они должны будут расстаться.

Она покачала головой.

И Лииб опять вспыхнул до корней волос.

– О, я знаю, мы только что познакомились! – вскричал он. – Я вовсе не хотел… Не так скоро… Я хочу сказать, ведь я только хотел, чтобы ты посмотрела. И подумала, конечно. Я не имел в виду… этого!

Тхайла снова покачала головой. Проблема была вовсе не в этом. Если бы Лииб показал ей место для Дома, и оно хоть на десятую долю оказалось столь хорошо, как он рассказывает, она приняла бы Лииба прямо там – нагие тела на траве… В своих чувствах она была уверена. Но этому не бывать – ей надо идти в Колледж.

Однако Тхайла не могла заставить себя сказать ему ужасную правду, потому что тогда Лииб навсегда уйдет из ее жизни, а про себя Тхайла думала, что нашла (пускай ненадолго) что-то столь же драгоценное, как и то место, на которое набрел он сам.

«Когда в чем-то сомневаешься, спроси совета у матери». Еще одна из поговорок Фриэль.

– Почему бы нам не отправиться в Дом Гаиба и не поговорить с моими родителями? – сказала Тхайла в итоге.

Счастье Лииба было сложно передать. И так долго, до самого вечера они шли рука в руке.

5

Принц Холиндарн Краснегарский вкушал второй завтрак. Ему нравилось получать по несколько завтраков в день, дабы достойно подготовиться к обедам, которых бывало ровно столько, сколько согласна была предоставить его мать. Если принять прожорливость за основной критерий, тогда Холи, вне всякого сомнения, родился импом.

Глядя сверху вниз, как он деловито сосет и похлопывает грудь своими крошечными кулачонками. Инос пыталась решить, действительно ли у Холи нос фавна, или это просто нормальный младенческий нос. Как обычно, она так ничего и не решила, но не особенно из-за этого расстроилась. Там будет видно. Имп или не имп, рос принц Холиндарн по-етунски, и все благодаря частым завтракам.