Царская свара (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 21

«Жеребячье сословие», как ехидно отзывалась русская интеллигенция, в нынешних реалиях грамотное сословие, имеющие определенные привилегии. Так пусть их и отрабатывают — открыть сеть церковно-приходских школ, пусть обеспечивают их кадрами. В семинариях ввести учительские курсы, лет за десять вполне можно кадры приготовить.

А там…

«Эко занесло тебя в дебри высоких планов пятилетки, братец. Выкини из головы все реформаторские бредни — сейчас задача проста как табуретка. Победить Екатерину Алексеевну, спихнуть даму с насиженного трона и самому на него седалище взгромоздить, и при этом ухитрится остаться в живых. Умирать чего-то не хочется!»

— Ваше императорское величество! Посланец от фельдмаршала Миниха на баркасе приплыл, — в башню поднялся Мирович, — в тумане заплутал, чудом до крепости добрался.

— Так, давай его сюда, — волнение стало охватывать Ивана Антоновича — видимо случилось что-то весьма неприятное, раз фельдмаршал утра не дождался, пока туман рассеиваться будет.

На площадку поднялся офицер Смоленского полка — Никритин узнал его, вспомнив представление командного состава, который устроил для него бригадир Римский-Корсаков. Вот только мундир на вошедшем посланце был мокрехонек, хоть выжимай — вода стекала на пол, оставляя огромную лужу. Видно было, что адъютант Миниха заметно дрожит.

— Мирович, дай ему хлебного вина немедленно. Затем поручика в баню пусть отведут, водкой растереть! Доложи, почему так спешно тебя отправили, не дождавшись утра? Есть у тебя послание от фельдмаршала?

— Тут оно, но боюсь, текст там расплылся, — дрожащим голосом произнес офицер. — Волна лодку перевернула… Думал, не выплыву. Но крепостную башню в тумане разглядел. Слава Богу, повезло…

Офицер всхлипнул, видимо за эту ночь ему не раз приходилось расстаться с жизнью. Но быстро пришел в себя, когда Мирович сунул ему кружку — запах сивухи Никритин с табуретки почувствовал, мысленно добавив к списку обязательных новшеств самогонный аппарат.

Хлебное вино, признаться, отвратного качества, полагавшееся гарнизону, было выпито чуть ли не залпом. Вообще то это не привычная современному человеку сорокаградусная жидкость, а настойка, причем по крепости значительно слабее. Но кружка была полностью опорожнена в несколько глотков, а лейб-кампанец накинул на посланца епанчу.

Иван Антонович не торопил офицера с докладом, дав тому время отдышаться. В это время посмотрел футляр — письмо фельдмаршала было фактически погублено и к чтению не могло быть использовано — сплошной синий разлив в белопенном море, а не листок когда — то твердой бумаги. Так что лучше было спокойно дождаться, пока молодой офицер потихоньку отойдет от пережитого ужаса.

— Ваше императорское величество! Фельдмаршал приказал оставить позиции и отходить дальше на восход вдоль канала. Неприятельская кавалерия и Преображенский полк заняли оставленный форштадт. Туда подошли и корабли, уже за полночь. Я их видел, когда на баркасе отчалили — туман быстро все закрывать начал.

«Как интересно получается! Фельдмаршал отошел без боя, а мои караульные проморгали. Впрочем, стрельбы не было, оттого и не вглядывались — а проклятый туман все скрыл», — Никритин посмотрел на офицера.

— Знаешь, почему приказано было отвести войска?

— Да, государь. Отряд барона Корфа отсекли — преображенцы высадились на берег далее, бригаду стиснули два полка лейб-гвардии. После боя генерал начал отход на восток, бросив пушки. Отправил драгун с докладом, что выйдет к каналу верст через тридцать к вечеру. Фельдмаршал приказал немедленно выступать на соединение и дожидаться прибытия из Новгорода сикурса. Вам, государь, вчера там присягнули пехотный и драгунский полки. Пехота барками отправится к Новой Ладоге, а там по каналу утром, а конница двинется ближе к полудню маршем. На соединение всех войск фельдмаршал отвел трое суток, считая нынешние.

— Так, — новость ошарашила Ивана Антоновича, ему потребовалось несколько минут, чтобы «переварить» услышанное. Одно было ясно — осада может стать долгой.

«Переиграл из всех Панин — устроили на него засаду и сами попались в западню. Корф поступил правильно — нет позора в ретираде, особенно когда тебя обложили со всех сторон. И Миних поступил верно — нужно свести все силы воедино и получить перевес в пехоте. Но что он собирается предпринять — отступать дальше на восток, или занять позиции для генеральной баталии, выбрав хорошее место?»

— Войскам приказано поспешать до деревень Подол и Сирокасска, это почти сорок верст от Шлиссельбурга. Там дождаться соединения отрядов воедино, занять позиции и подготовиться для баталии.

«Так, это немного восточнее Назии, если я правильно помню местные окрестности. Но поселка сейчас нет — он вроде по плану ГОЭРЛО будет построен. Болота и леса стоят, маневр для кавалерии исключен. Так… Ах ты хитрец старый. Ведь ты там и приказал магазины ставить, когда барки по каналу грабить начал. Выходит, Миних подозревал, что будет нечто похожее на нынешний расклад», — Никритин зло сжал губы, его провели — фельдмаршал был обязан рассказать о худших вариантах развития событий, и забрать его в поход вместе с войсками.

«Видимо, не успел предупредить — поражения Корфа не предвидел, как и маневр Панина. Оставаться в крепости опасно — завтра в полдень начнет обстрел осадная артиллерия — им ее только установить на позициях. Но так бот есть — в любой момент днем отплыть можно и до другой стороны добраться, хоть в Кобону. Разъезды драгун Миних отправит, да и скампавея от Кексгольма вскоре подойдет. А там, в случае неудачного сражения отходить до Новой Ладоги, и уже соединившись с новгородским сикурсом переходить в контрнаступление».

— Все ясно, идите в баню…

От страшного взрыва Никритин чуть не присел, в бойницах полыхнуло оранжевым светом. Сильный порыв ветра затушил свечи. Иван Антонович бросился к бойнице, и тут полыхнуло второй раз, причем гораздо сильнее — словно огромное солнце просветило туман и погасло. Но мысленно он ликовал, сжимая кулаки от радости.

«Брандеры рванули! И судя по всему, второй взрыв от транспорта с пороховыми запасами! Теперь хорошо — можно в крепости отсидеться, а не бежать в Кобону!»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «ЗЕЛО КРЕПОК СЕЙ ОРЕХ» Глава 1 Форштадт Шлиссельбурга Генерал-аншеф и сенатор Петр Панин утро 7 июля 1764 года

— Один транспорт только и остался — осадный парк к полудню выгрузим, а к вечеру на батареях устанавливать начнем. Жаль, пороха, почитай, что и нет, всего на десяток залпов, — граф Брюс, в щеголеватом прежде мундире лейб-гвардии Семеновского полка, что сейчас носил на себе прорехи и следы копоти, махнул рукою в сторону протоки, где еще дымились корпуса транспортов и барок.

Генерал Панин скривился в бессильной ярости, но претензий к усопшим выдвигать не стал. Покойный адмирал Талызин, которого на берегу хватил апоплексический удар, не виноват в нерадивости стоявших на вахте матросов. Да еще этот проклятый утренний туман, накрывавший чуть ли не каждый раз Неву своей белой мутью, в которой не заметить подход двух брандеров немудрено. Так что последствия вражеской атаки сейчас еще продолжали дымиться в протоке перед его глазами.

Ущерб был нанесен страшный — от взрыва транспорта с запасами пороха были выброшена на берег барка и малая галера. Огненные обломки засыпали соседний транспорт с осадными парком. Пожар потушить не удалось, команда в панике бежала на берег. Сгорело с десяток малых судов — их остовы еще дымились. Одним махом потеряна добрая треть, от имевшихся в отряде кораблей, вышедших вчера из Петербурга.

— Устанавливайте их спешно на батареях, Яков Александрович. Нужно начинать бомбардировку Шлиссельбурга как можно быстрее. За порохом я уже отправил в Петербург галеры — к вечеру его доставят. Заберут из Петропавловской крепости, там такой запас ни к чему, — Панин внимательно посмотрел на моложавого генерал-майора.

Последний мужской представитель королевского рода шотландских Брюсов, той ветки, что осела в варварской Московии более века тому назад, в военном деле был очень сведущим. В двоюродного деда пошел, фельдмаршала Петра Великого Якова Брюса, командующего русской артиллерией, математика и ученого, которого москвичи, в темноте своей, чародеем и колдуном почитали. Внук тоже связал свою жизнь с военной службой — сражался с пруссаками под Цорндорфом, осаждал Кюстрин. Да и лет немало — ближе к середине четвертого десятка, достаточно опытен.