В августе сорок третьего (СИ) - Тарханов Влад - Страница 19

– Вы считали, что СССР пойдет на территориальные уступки Польше?

– Мы считали, что при поддержке Великобритании наши притязания будут намного более весомыми. А там, как карта ляжет.

– Когда был ваш разговор с «Монтёром» о необходимости начала восстания?

– Двадцать четвертого июля вечером. Утром двадцать пятого «Монтёр» сообщил о появлении русских танков, вечером Бур отдал приказ о начале восстания двадцать шестого утром.

– Почему вы не выходили на связь с контактерами от НКВД?

– Не считал это необходимым.

– Что вам известно о товарище «Красень»?

Тут «Медвежонок» поплыл. Он заткнулся, и от его гонора не осталось и следа. Группу со связным «Красень», лейтенантом Залевски, аковцы сдали гестапо. И мы это знали точно, главное было знать, имел к этому причастность сам Окулицкий, к кому на связь и шла группа, или нет. По всему получалось, что да знал, сдал… Почему-то подумалось: собаке – собачья смерть.

Ну вот и он, человек, к которому на связь я вышел. Новость о перебежчике, который попросился на допрос в разведотдел дивизии, так как имел важные сведения, не была чем-то из ряда вон выходящей. Каждый день с той стороны несколько человек сдавались добровольно в плен. Но в дивизии перебежчик выдал пароль высокого приоритета, который был передан в разведотдел армии, куда его и переправили. И вот прилетел я, потому что понимал, что только крайне важные сведения могут быть в руках этого курьера.

Невысокий немец самого негероического внешнего вида: субтильный тип, тонкие усики, очки, лопоухий, с россыпью дурацких веснушек на лице. Форма фельдфебеля, достаточно потертая, видавшая виды, мятая и вся в заплатах.

Обмениваемся паролями.

– Майор Ратке, господин генерал! Мне нужно вскрыть воротник.

Протягиваю нож, наблюдая, как курьер потрошит свою видавшую виды форму, в это время он сообщает:

– Волк просил передать, что дата получила подтверждение.

Глава десятая. Роковая Нормандия

Гентин, Германия

22 сентября 1943 года

Утром двадцать второго сентября в доме фельдмаршала Моделя, в его родном городке Гентине, что в Саксонии, было достаточно людно: сегодня был день рождения его дочери, Геллы, которой исполнялось ровно двадцать лет. Кроме того, в этот день должна была состояться и ее помолвка с молодым человеком, Отто Маркусом Штайнером, двадцатитрехлетним чиновником министерства иностранных дел, что не слишком пришлось по вкусу отцу, уважавшего исключительно боевых офицеров. Отто Мориц Вальтер Модель не был потомственным прусским военным, он происходил из семьи преподавателя семинарии, но признавал только военную службу и был милитаристом до мозга костей. Будучи человеком неординарным, он поражал окружающих поистине солдатской прямотой, которая часто граничила с грубостью, был нетерпим к мнению подчиненных, особенно когда те пытались ему противоречить. Грубость? Да сколько угодно? Прямота? Настолько тяжеловесна! Но фельдмаршал Модель умел воевать, поэтому ему многое прощалось, в том числе умение говорить правду в лицо фюреру. Удивительно, но таких же помощников подбирал себе генерал-фельдмаршал. Когда Гитлер принял решение об усилении роли партии в армии, ведущим генералам и маршалам приставляли адъютантов из ведомства Гиммлера. По поводу своего сотрудника Вальтер поинтересовался всего лишь одним аспектом: «Это фронтовик»? Выяснив, что его будущий адъютант воевал на фронте и был боевым офицером, все остальное Моделя уже не интересовало. Тут, надо сказать, что личность адъютанта, рыцаря ордена Немецкого креста в золоте, Рудольфа Мэкера[31], оказалась под стать личности фельдмаршала, тот тоже обладал острым языком, своими придирками и остротами выводил из себя подчиненных своего шефа, постоянно нарывался на неприятности, высказываясь о довольно влиятельных и заслуженных военных самым нелицеприятным образом. Очень показателен факт, что, получив ранение во время боев на Восточном фронте почти год назад, как только Моделя отправили в тыл, его начальник штаба отправил шифровку: «Свинья улетела»[32]. Фельдмаршал не раз и не два спасал Германию от поражения, даже не так – от тотального разгрома на Восточном фронте. Ему удавалось затормозить наступление РККА даже в самых сложных ситуациях. Но тяжелое ранение в сорок втором привело к тому, что генерал был отправлен восстанавливать здоровье во Францию, как только ему стало лучше, свежеиспеченный фельдмаршал был назначен командующим системы Атлантического вала. 20 сентября фюрер лично позвонил Моделю во Францию и сообщил, что главный пожарный фюрера необходим для создания оборонительной системы по Одеру, с целью не допустить прорыва большевиков в сердце Третьего Рейха. Фельдмаршал попросил два дня отпуска для решения семейных проблем, после чего должен был передать войска во Франции новому командующему.

Семья имела для Вальтера огромное значение: в жене, урожденной Герте Гуйсен он души не чаял, и ему с супругой откровенно повезло, эта сколько-там «юродная» сестра Владимира Ильича Ульянова (Ленина)[33] была образцовой подругой немецкого офицера. Эти частые переезды, гарнизоны, неустроенность, встречи и расставания, постоянное волнение за судьбу супруга! Герта подарила фельдмаршалу троих детей, Гелла была старшей. Шестнадцатилетний Хансгеорг заканчивал юнкерское артиллерийское училище и готовился отправиться на фронт в ближайшее время, выпуск училища был ускоренным, что делать, катастрофически не хватало командиров низового звена отделение-взвод. На семейное торжество его отпустили по просьбе самого Моделя. Кристе, младшенькой, исполнилось четырнадцать, и она уже работала в госпитале, помогая раненным. С утра вся семья фельдмаршала посетила церковь Троицы, которая располагалась на центральной площади городка, недалеко от ратуши. После состоялась помолвка, потом была поездка в небольшое кафе, где был накрыт стол, будущие родственники, сумевшие запихнуть свое чадо в МИД, постарались. В общем, найти командующего по телефону смогли только в четыре часа пополудни. Встревоженный голос сообщил, что началась высадка союзных войск в Нормандии, между Канном и Гавром, на что Модель заорал в телефон, что немедленно вылетает, до его прибытия направить резервы к Булони и Кале, по их планам, высадка на пляжах Нормандии – отвлекающий маневр. Какие-то блеянья дежурного офицера штаба Атлантического вала его не интересовали. Затем Вальтер перезвонил в канцелярию фюрера и сообщил о срочном возвращении во Францию для руководства отражения высадки вражеского десанта. Затем вызвонил штаб сухопутных сил и заказал срочный рейс в Париж, откуда уже собирался дежурным транспортом добраться в свой штаб. Но вылететь ему удалось только утром 23 сентября.

Мант-ла-Жоли, Франция

23 сентября 1943 года

Портовый городок на Сене Мант (с галльского Дуб)[34] получил приставку «ла Жоли» – «Красотка» благодаря Генриху Четвертому, который пригласил сюда свою фаворитку, назвав ее в письме «Красоткой». Эта история понравилась горожанам, и звучное, такое французское определение прилепилось к городку, название которого было слишком созвучным Нанту. Впрочем, официально городок сначала назывался Мант-сюр-Сен (Дуб на Сене), а еще позже Мант-Гассикур, после объединения городка с селением Гассикур. Но люди называли свой городок именно Мант-ла-Жоли, так и мы будем поступать, уважая выбор местных жителей[35].

В Манте находился штаб группы армий «Запад», который, фактически, отвечал за оборону Атлантического вала. Модель считал всю эту систему оборонительного вала, протянувшегося от Восточной Пруссии до границ Испании слишком громадным закапыванием средств и денег в морскую грязь. Достаточно было построить систему опорных пунктов, но это казалось мало, поэтому пляжи на всем европейском побережье оказались утыканы многочисленными бетонными колпаками, в море вбивались сваи, которые должны были помешать кораблям с десантом осуществить высадку в удобных местах. Километры колючей проволоки, минные заграждения, множество артиллерийских береговых батарей, которые так нужны были на Восточном фронте, все это тяжким грузом ожидало высадки врага, который все не высаживался и не высаживался. Гитлер отдал приказ о том, чтобы разоружить часть укреплений, правда, больше в самой Германии, но тут, во Франции никто никуда орудия отправлять не спешил, в первую очередь, негласно саботировал приказ фюрера его начальник штаба, генерал Бамлер. И вот день Д, когда должна была решиться судьба Атлантического вала, наступил. Противник решил прорвать прибрежные укрепления на довольно небольшом участке, несколько десятков километров, пример самого неэффективного закапывания денег и ресурсов в мировой истории.