Приключения Одиссея для детей - Гомер - Страница 18

ОДИССЕЙ И ПЕНЕЛОПА

Когда Телемах ушел спать, в пиршественную залу пришла со своими рабынями Пенелопа. Рабыни поставили для своей госпожи стул из слоновой кости, отделанный серебром, около очага, а сами стали убирать стол, за которым пировали женихи. Рабыня Меланто опять стала поносить Одиссея, гнать его из дома и грозить ему, что бросит в него горячей головней, если он не уйдет. Мрачно взглянул на нее Одиссей и сказал: - Что ты сердишься на меня? Правда, я нищий! Уж такой выпал мне на долю жребий, а было время, когда и я был богат, но всего лишился я по воле Зевса. Может быть, и ты лишишься скоро красоты и возненавидит тебя твоя госпожа. Смотри, вернется Одиссей, и придется тебе ответить за твою дерзость. Если же и не вернется он, то дома Телемах, он знает, как ведут себя рабыни. Ничто не скроется от него! Услыхала слова Одиссея и Пенелопа, гневно сказала она Меланто: - На всех злишься ты, словно цепная собака! Смотри, я знаю, как ты ведешь себя! Придется тебе заплатить головой за твое поведение. Разве ты не знаешь, что я сама позвала сюда этого странника? Приказала поставить Пенелопа около очага стул для Одиссея и, когда он сел около нее, стала расспрашивать его об Одиссее. Рассказал ей странник, будто некогда принимал он сам как гостя Одиссея на Крите, когда тот, застигнутый бурей, пристал к берегам Крита по дороге в Трою. Заплакала Пенелопа, услыхав, что видел странник двадцать лет тому назад Одиссея. Желая проверить, правду ли говорит он, спросила его Пенелопа, как был одет Одиссей. Ничего не было легче страннику, как описать свою же собственную одежду. С мельчайшими подробностями описал он ее, и поверила тогда ему Пенелопа. Странник же стал уверять ее, что жив Одиссей, что недавно был он в стране феспротов, а оттуда поехал в Додону* вопросить там оракула Зевса. - Скоро вернется Одиссей, - говорил странник, - раньше, чем кончится год, раньше, чем наступит еще новолуние, вернется Одиссей. Рада была бы верить ему Пенелопа, но не могла: ведь сколько лет ждала она Одиссея, а он все не возвращался. Велела Пенелопа рабыням приготовить для странника мягкое ложе. Но Одиссей просил, чтобы старая Эвриклея омыла ему ноги. Охотно согласилась Эвриклея омыть ноги страннику: он и ростом, и всем своим видом, и даже голосом напоминал ей Одиссея, которого она когда-то сама вынянчила. Принесла Эвриклея воды в медном тазу и наклонилась, чтобы омыть страннику ноги. Вдруг бросился ей в глаза рубец на его ноге. Хорошо знала она этот рубец. Некогда нанес глубокую рану Одиссею кабан, когда охотился он с сыновьями Автолика на склонах Парнаса. По этому-то рубцу узнала Одиссея Эвриклея. Опрокинула она от изумления таз с водой. Слезы заволокли ей глаза, и дрожащим от радости голосом сказала она: - Одиссей, ты ли это, мое дорогое дитя? Как не узнала я тебя раньше! Хотела Эвриклея сказать и Пенелопе, что вернулся, наконец, ее муж, но Одиссей поспешно зажал ей рот рукой и тихо промолвил: - Да, я Одиссей, которого ты вынянчила! Но молчи, не выдавай моей тайны, иначе ты погубишь меня. Берегись сообщить кому-либо о моем возвращении! Суровой каре подвергну я тебя и не пощажу, хотя ты и моя кормилица, когда я буду наказывать рабынь за все их проступки, если узнают они от тебя, что я вернулся. Поклялась Эвриклея хранить тайну. Радуясь возвращению Одиссея, принесла она еще воды и омыла ему ноги. Пенелопа же не заметила, что произошло: всем ее вниманием завладела богиня Афина. Когда Одиссей сел опять у огня, стала жаловаться на свою горькую судьбу Пенелопа и рассказала о сне, который видела недавно. Она видела, будто орел растерзал всех ее белоснежных домашних гусей и все женщины Итаки оплакивали их вместе с нею. Но вдруг орел прилетел обратно, сел на крыше дворца и человеческим голосом сказал: "Пенелопа, это не сон, а знамение того, что совершится. Гуси - это женихи, я же - Одиссей, который скоро вернется". Одиссей же сказал Пенелопе, что сон ее, как и сама она видит, так ясен, что его не стоит и толковать. Но не могла даже такому сну поверить Пенелопа. Она сказала страннику, что решила на следующий день испытать женихов: вынести лук Одиссея и предложить им натянуть его и попасть в поставленную цель. Того из них, кто исполнит это, решила она выбрать себе в мужья. Посоветовал Пенелопе странник не откладывать этого испытания и прибавил: - Прежде чем кто-нибудь из женихов натянет лук и попадет в цель, вернется Одиссей. Так разговаривала со странником Пенелопа, не подозревая, что говорит с Одиссеем. Но было уже поздно. Хотя Пенелопа готова была всю ночь напролет говорить со странником, все же пора ей было идти на покой. Встала она и пошла в свой покой со всеми рабынями, и там погрузила ее в сладкий сон богиня Афина. Одиссей же, устроив себе ложе из кожи быка и овчин, лег на него, но не мог заснуть. Он все думал о том, как отомстить женихам. Приблизилась к его ложу богиня Афина: она успокоила его, обещала свою помощь и сказала, что уже скоро кончатся все его бедствия. Наконец усыпила Одиссея богиня Афина. Но недолго он спал, разбудил его громкий плач Пенелопы, сетовавшей на то, что не дают боги вернуться Одиссею. Встал Одиссей, убрал свое ложе и, выйдя на двор, стал молить Зевса послать ему доброе знамение в первых словах, которые он услышит в это утро. Внял Зевс Одиссею, и раскатился громовой удар по небу. Первые же слова, услышанные Одиссеем, были слова рабыни, моловшей на ручной мельнице муку. Она желала, чтобы это был последний день, который, пируя, проведут женихи в доме Одиссея. Обрадовался Одиссей. Теперь он знал, что поможет ему Зевс-громовержец отомстить женихам.

ОДИССЕИ ИЗБИВАЕТ ЖЕНИХОВ

Утром толпой вошли в пиршественную залу рабыни и начали прибирать ее для пира женихов. Эвриклея послала рабынь за водой, повелела вымыть пол, покрыть скамьи новыми пурпуровыми покрывалами и вымыть посуду. Вскоре вышел из своих покоев Телемах и, расспросив у Эвриклеи, как провел ночь странник, пошел на городскую площадь. Пригнали Эвмей, Филотий и Мелантий коз, овец, свиней и корову для пира женихов. Эвмей и Филотий приветливо поздоровались со странником, жалея его за то, что приходится ему бездомным скитаться по миру. Вспомнил Филотий Одиссея, он жалел своего хозяина. Глядя на странника, думал он: неужели и его господин принужден скитаться бездомным на чужбине? Стали молить Эвмей и Филотий, чтобы вернули боги домой Одиссея. Захотел утешить Одиссей своих верных слуг и сказал, обратившись к Филотию: - Клянусь тебе великим Зевсом и священным очагом во дворце Одиссея, что не успеешь еще ты уйти отсюда, как вернется домой Одиссей, и ты увидишь, как отомстит он буйным женихам. Но если Эвмей и Филотий были приветливы со странником, то грубый Мелантий стал опять оскорблять его и грозил побить, если не уйдет он из дома Одиссея. Ничего не сказал Мелантию Одиссей, но только грозно сдвинул брови. Стали, наконец, собираться и женихи. Они замыслили убить Телемаха, но посланное богом знамение удержало их. Сели за стол женихи, и начался пир. Телемах поставил в дверях скамью и стол для Одиссея и велел подать ему пищу и вина; при этом грозно сказал юный сын Одиссея: - Странник! Сиди здесь и спокойно пируй с моими гостями. Знай, что никому не позволю я оскорбить тебя! Мой дом не какая-нибудь харчевня, где собирается всякий сброд, а дворец царя Одиссея. Услыхал слова Телемаха Антиной и дерзко воскликнул: - Друзья! Пусть грозит нам, если хочет, Телемах! Если бы не послал нам грозного знамения Зевс, навек усмирили бы мы его и не был он больше таким ненавистным болтуном! Ничего не ответил на эту угрозу Телемах. Молча сидел он и ждал, когда подаст ему условный знак Одиссей. Богиня Афина еще больше возбуждала буйство женихов, чтобы сильнее запылала жажда мщения в груди Одиссея. Побуждаемый ею, воскликнул один из женихов, Ктесипп: - Слушайте, что я скажу вам! Странник получил от Телемаха немало пищи и вина. Должны и мы дать ему чтонибудь. Я уже приготовил ему подачку. С этими словами схватил Ктесипп коровью ногу и с силой швырнул ее в Одиссея. Едва успел уклониться он от удара. Грозно крикнул Ктесиппу Телемах: - Счастье твое, что ты промахнулся! Я бы метче попал в тебя моим копьем, и пришлось бы твоему отцу готовить для тебя не свадьбу, а похороны. Всем вам говорю я еще раз, что не позволю оскорблять здесь, в моем доме, гостей. Ничего не ответили женихи, Агелай же стал советовать им прекратить оскорбления странника. Вдруг богиня Афина возбудила безумный смех у женихов и помутила разум их. Дико стали они смеяться. Побледнели их лица, глаза заволоклись слезами, тоска легла им на сердце, как тяжелое бремя. Словно дикие звери, стали они пожирать сырое мясо. Увидав это, воскликнул вещий Феоклимен: - Горе, горе вам! Мрак окутал ваши головы и ноги. Стон вырывается у вас из груди, слезы катятся у вас из глаз. Всюду вижу я кровь на стенах, каплет она с балок. Весь дом, вижу я, наполняется душами умерших, идущими в мрачное царство Аида. Исчезает на небе солнце, все покрывает мрак! Но не слушали слов Феоклимена женихи, они продолжали, как безумные, смеяться. Эвримах же, указывая на Феоклимена, воскликнул: - Друзья, смотрите! Этот чужеземец сошел с ума! Выведите его отсюда! Но Феоклимен ответил ему: - Нет, Эвримах! Не утратил я разума. Сам уйду я! Слышу я, как быстрыми шагами приближается к вам гибель, и никто из вас не избегнет ее! Ушел охваченный ужасом Феоклимен, женихи же начали в своем безумии издеваться над Телемахом. Но молча сидел Телемах, не обращая внимания на их насмешки. Слышала Пенелопа из своих покоев неистовые крики женихов за обильным пиром. Но никогда никто не приготавливал людям такого пира, какой приготовила богиня Афина с мужем Пенелопы ее женихам. Наконец встала Пенелопа и пошла в кладовую, в которой хранились сокровища Одиссея. Там достала она тугой лук Одиссея. Этот лук принадлежал некогда Эвриту, а Одиссею подарил его сын Эврита, Ифит. Взяв лук и колчан, полный стрел, пошла Пенелопа в пиршественную залу. Встав там около колонны, сказала она женихам: - Выслушайте меня! Я принесла вам лук Одиссея. Кто из вас натянет этот лук и пустит стрелу так, чтобы она пролетела через двенадцать колец, за того я выйду замуж. Передала Пенелопа лук Одиссея Эвмею. Горько заплакал он, увидав лук своего хозяина, и понес его женихам. Заплакал и верный слуга Филотий. Рассердились на них женихи за то, что они льют слезы по Одиссею. Телемах же укрепил в земле шесты с кольцами и выравнял их. Он первый хотел попробовать натянуть лук: три раза сгибал его, но не смог натянуть тетиву. Хотел он согнуть его в четвертый раз, но Одиссей кивнул ему головой, и Телемах прекратил свои попытки. Женихи решили по очереди пробовать натянуть тугой лук. Первым попытался Лейод, но он не смог даже немного согнуть лук, таким тугим был он. Позвал тогда Антиной Мелантия и велел ему принести сала, чтобы смазать лук. Думал Антиной, что легче согнется смазанный салом лук. Но напрасны были попытки женихов, никто из них не мог натянуть тетиву. В это время Эвмей и Филотий вышли из зала, за ними пошел и Одиссей. На дворе остановил он верных слуг и открыл им, кто он, показав рубец на ноге от раны, нанесенной кабаном. Обрадовались Эвмей и Филотий и стали покрывать поцелуями его руки и ноги. Успокоил их Одиссей. Он велел Эвмею в ту минуту, когда он возьмет лук, пойти к Эвриклее и сказать ей, чтобы заперла она служанок и не выпускала их никуда. Филотию же велел Одиссей покрепче запереть ворота. Отдав эти приказания, Одиссей вернулся в пиршественную залу и спокойно сел на свое место в дверях. Когда Одиссей вернулся, Эвримах, смазав лук салом, грел его над огнем. Разогрев лук, попробовал Эвримах согнуть его, но не мог. Увидав, что все их попытки напрасны, женихи решили оставить лук и попытаться согнуть его на следующий день, а сейчас лучше продолжать пир. Тогда вдруг обратился Одиссей к женихам с просьбой позволить и ему попытаться натянуть лук. Женихи, услышав эту просьбу, стали издеваться над ним. В тайне же боялись они, что странник посрамит их. Пенелопа же стала настаивать, чтобы все-таки страннику дали лук. Ее прервал Телемах: он просил мать уйти в ее покои, а Эвмею велел подать лук Одиссею. Женихи подняли неистовый крик, когда Эвмей понес лук Одиссею. Испугался Эвмей, но Телемах грозно крикнул на него и велел отнести лук Одиссею. Подав лук Одиссею, Эвмей поспешно пошел к Эвриклее и передал ей повеление Одиссея. Филотий же крепко-накрепко запер ворота. Взял Одиссей свой лук и начал внимательно осматривать его: так осматривает свою кифару певец, готовясь начать песнопение. Без малейшего труда согнул Одиссей свой лук и натянул тетиву, затем попробовал пальцем, туга ли она. Грозно зазвенела тетива. Побледнели женихи. Грянул с неба раскат грома: то Зевс подал знак Одиссею. Радость наполнила его сердце. Взял Одиссей стрелу и, не вставая со своего места, пустил в цель. Все двенадцать колец пролетела стрела. Обратившись к Телемаху, воскликнул Одиссей: - Телемах! Не посрамил тебя твой гость! Ты видал, что недолго трудился я, натягивая лук. Нет, еще цела моя сила! Теперь приготовим мы новое угощение женихам. Теперь иная зазвучит у нас на пиру кифара! Подал знак Телемаху Одиссей, нахмурив брови. Опоясался мечом Телемах и, взяв в руки копье, встал рядом с Одиссеем, вооружась сверкающей медью. Сбросил свое рубище Одиссей, встал на пороге в самых дверях, высыпал из колчана стрелы на пол у своих ног и крикнул женихам: - В первую цель я попал удачно! Теперь я избрал новую цель, в которую еще никто не посылал стрелы. Мне поможет стреловержец Аполлон попасть в нее! Так воскликнув, пустил Одиссей стрелу в Антиноя. Попала ему в горло стрела и пронзила его насквозь как раз в ту минуту, когда Антиной собирался выпить чашу вина. Пошатнулся Антиной, обливаясь кровью, толкнул он стол, опрокинул его и упал мертвым. Вскочили с криком женихи. Бросились они к оружию, которое раньше висело по стенам, но оружия не было. Одиссей же еще раз грозно крикнул им: - А, презренные псы! Вы думали, что не вернусь я? Что вы будете безнаказанно грабить? Нет, теперь всех вас ждет гибель? Напрасно молил Одиссея Эвримах пощадить их, принять от них богатую плату за все, что разграбили женихи, но ничего не хотел слушать Одиссей. Он весь пылал жаждой мести. Поняли женихи, что придется им защищаться. Обнажили они мечи и старались защититься от стрел Одиссея столами. Эвримах бросился с мечом в руках на Одиссея, но пронзила ему грудь стрела, и мертвым упал он на пол. Бросился на Одиссея Амфином, но его поразил копьем Телемах, и грянулся Амфином на пол, обливаясь кровью. Убив Амфинома, побежал за оружием Телемах. Он вынес из кладовой четыре шлема, четыре щита и восемь копий для Одиссея, себя, Эвмея и Филотия. Одиссей же, пока Телемах ходил за оружием, посылал стрелу за стрелой в женихов. Каждая пущенная им стрела несла гибель кому-нибудь из женихов, один за другим падали они мертвыми на пол. Но вот пришел с оружием Телемах. Вооружился Одиссей, а рядом с ним встали, потрясая копьями, Телемах, Эвмей и Филотий. Предатель Мелантий заметил, как ходил за оружием Телемах. Тайно прокрался он в кладовую и достал там двенадцать щитов и копий, так как спешивший к отцу Телемах забыл запереть двери в кладовую. Вооружились и женихи. Испугался Одиссей, увидев их вдруг вооруженными. Понял он, что кто-то достал им оружие. К счастью, заметил Эвмей кравшегося за оружием Мелантия и сказал об этом Одиссею. Повелел он Эвмею и Филотию схватить Мелантия в кладовой и запереть его там, связав покрепче веревкой. Тихо подкрались Эвмей и Филотий к кладовой и, когда Мелантий выносил из нее оружие, схватили его, повалили на пол и, загнув ему на спину руки и ноги, связали, затем подвесили к потолочной балке в кладовой и сказали с насмешкой: - Сторожи теперь оружие, Мелантий! Мы устроили тебе мягкое ложе, теперь ты не проспишь зари. Сказав это, захватили они оружие и поспешили на помощь к Одиссею, который в это время сдерживал с Телемахом натиск женихов. В эту минуту под видом Ментора явилась Одиссею Афина Паллада. Стал звать на помощь Ментора Одиссей, женихи же грозили ему смертью, если поможет он Одиссею. Разгневалась еще больше на женихов Афина. Упрекнув Одиссея, что не так храбро бьется он с женихами, как бился под Троей, обратилась она вдруг в ласточку, взвилась кверху и села на балку над женихами. Три раза нападали на Одиссея женихи, бросая копья в него. Телемаха и в двух верных слуг, но отклоняла копья женихов Афина. Одиссей же и его соратники каждый раз поражали четверых женихов. Убил Филотий ударом копья и дерзкого Ктесиппа и, торжествуя, воскликнул: - Теперь умолкнешь ты, дерзкий ругатель! Я дал тебе славный подарок за ту коровью ногу, которой ты так любезно угостил Одиссея. Один за другим падали сраженные насмерть женихи. Ручьем лилась их кровь. Вдруг потрясла Афина над их головой своей страшной эгидой. В ужасе стали, как безумные, метаться во все стороны женихи-так мечутся по пастбищу быки, когда жалят их летом целые рои Сводов. Подобно соколам, бьющим голубей, избивали женихов Одиссей, Телемах, Эвмей и Филотий. Страшный крик подняли гибнущие женихи. Нигде не могли они укрыться. Их дымящейся кровью забрызганы были стены и залит весь пол. Только певца Фемия, певшего против своей воли женихам, пощадил Одиссей по просьбе Телемаха, да еще пощадил он глашатая Медонта, спрятавшегося под коровьей кожей. Велел Одиссей Фемию и Медонту выйти на двор и ждать там его. Стал осматриваться Одиссей, не остался ли еше кто-нибудь из женихов, но уже все они были убиты, ни один из них не спасся. Кучей лежали их тела, наваленные друг на друга. Повелел тогда призвать Одиссей Эвриклею. Тотчас пришла она на зов своего господина и увидала его, покрытого кровью, стоящим среди трупов женихов, подобного льву, растерзавшему быков. Повелел Эвриклее Одиссей призвать тех рабынь, которые провинились своим сочувствием женихам. Призвала Эвриклея двенадцать рабынь. Пришли они и с громким плачем стали выносить по приказанию Одиссея трупы женихов и класть их один около другого в портике дворца. Когда трупы были вынесены, рабыни вымыли всю пиршественную залу, чтобы не было видно следов крови. Когда все это исполнили рабыни. Одиссей повелел предать их смерти. Все провинившиеся рабыни были повешены и своей смертью искупили свое преступление против Одиссея и Пенелопы. Мучительной казни предал Одиссей и предателя Мелантия. Когда рабыни и Мелантий понесли заслуженную кару, Одиссей повелел Эвриклее принести очистительное курение и окурил им всю пиршественную залу. Собрались все рабыни Одиссея, они обступили своего господина и целовали ему руки и ноги, радуясь его возвращению. Плакал и сам Одиссей, увидев вновь своих домочадцев.