Предназначение - Дункан Дэйв - Страница 62

Боарийи все больше нравился ему. В этом верзиле было что-то от Ннанджи, плюс некоторый противоречивый цинизм. Уолли был одобрен всеми своими Седьмыми. Богиня сделала правильный выбор.

Деньги все еще поступали, но они же и расходовались. Покупка, снаряжение и обучение лошадей стоили невообразимо дорого. С катапультами было еще хуже, и Уолли думал о том, сколько же будет стоить подготовка настоящей атаки. Конечно, он мог продать «Грифон» – если Боарийи не потеряет его. Было сумасшествием посылать Седьмого в столь опасное предприятие, но, по крайней мере, у него был равноценный узник для обмена.

Наконец его процессия повернула на широкую торговую площадь перед ложей, и он приказал остановиться, так как хотел посмотреть на кавалерию в действии. Стремена имели огромный успех. Теперь все воины желали вступить в кавалерию – разве не так было всегда? Скакать на лошади в фехтовальных масках было невозможно, упражнения с мечом становились поэтому слишком опасными, и Уолли ввел в моду поло. Разумеется, эта игра на мощеном дворе представляла собой странную картину. Воины решили, что поло является величайшим достижением после изобретения половой зрелости. Оно стало любимым развлечением сбора (после волокиты за девками), и, кажется, большая часть доходов уходила на заключение пари на матчах по поло.

Даже на неопытный взгляд Уолли, и люди, и лошади делали успехи. Теперь он обдумывал следующий шаг – деревянные молотки для поло не были лучшим оружием против колдунов. Поло служило хорошей тренировкой для всадников, но пора было заказывать плотникам копья. Он послал Первого к Тиваникси с приглашением на завтрак и продолжил свое шествие.

Ближе к ложе фехтовала группа воинов. Уолли не обязательно было видеть зеленые насечки на плечевых ремнях, чтобы узнать в них людей Ннанджи. Здесь был и сам Ннанджи, в голубом килте, с рыжим хвостиком, вступивший в бой с Шестым из людей Боарийи. Кто-нибудь другой его ранга вряд ли нашел бы время для фехтования. Уолли немного посмотрел. Ннанджи, несомненно, добился успехов. Он вздохнул, стараясь не придавать значения своим сомнениям и мрачным предчувствиям. Затем скомандовал двигаться дальше.

Слепой каменный фасад ложи, ранее украшенный только бронзовыми мечами, теперь имел специальное украшение. Никто, кроме колдунов, читать не умел, но все могли пользоваться абаком. По обеим сторонам бронзового меча висело по огромному абаку из канатов и пучков соломы. На одном было отложено триста тридцать; на другом – шестнадцать, – один пленник и пятнадцать убитых, считая Чинараму. Сообщение было весьма наглядным и ради этого и было придумано. Сооружением занимались десять человек в течение двух дней. Это было первое правило управления: все должны заниматься делом. Однажды Уолли Смиту удалось восстановить производительность нефтехимического завода, обеспечив каждому рабочему месту соответствующую рабочую силу. Сейчас его подчиненные ходили без дела, и он должен был найти им занятие.

Когда он дошел до арки, группа людей вышла с дурно пахнущими ведрами – проигравшие по итогам ежедневной проверки, те, чьи спальни были признаны наименее опрятными. Теперь ложа сверкала, внутри и снаружи, но каждый день требовались проигравшие, чтобы выносить нечистоты; оранжевые насечки показывали, что эти были из людей Зоарийи. Цветовая кодировка становилась сложной для низших рангов, так как у каждого Седьмого был свой цвет, так же как и у каждого из его подопечных. У Третьего было пять насечек. Ннанджи знал, что значит каждая комбинация. Уолли об этом не беспокоился.

Он промаршировал через двор, заполненный теперь полотняными душевыми и уборными. У дверей вестибюля он распустил свой эскорт и послал воинов на поиски Форарфи, который, в свою очередь, должен был занять их чем-нибудь. Затем он вошел.

Комната была, как всегда, полна народа. В дальнем конце Линумино, адъютант, сидел за столом, так как считал деньги. Хотя Уолли всегда представлял, что эта комната должна быть заставлена конторками, пишущими машинками и телефонами, только Линумино имел хотя бы стол (сами деньги хранились в сундуке в кабинете Уолли, служившем также комнатой для совещаний и в большинстве случаев его спальней). Остальные сидели на скамье или стояли. Сидящие встали при его появлении, и все хлопнули кулаками по сердцу в качестве салюта. Уолли отменил формальное приветствие в сборе как пустую трату времени.

Он прошел через комнату, кивая и улыбаясь тем, кого узнавал, справляясь о делах, подмигнул Катанджи, нахмурился при виде двух угрюмых Шестых с избитыми лицами, без мечей и под охраной. Когда он дошел до стола адъютанта, Линумино тоже улыбнулся ему и махнул рукой в сторону группы из шести человек. Ему не было нужды говорить – три молодых Третьих с плечевыми насечками Тиваникси, каждый в сопровождении обнаженного мальчика чуть старше десяти, все шестеро нервничают.

– Сколько это составит? – спросил Уолли.

– Тринадцать, мой сеньор.

Уолли оглядел мальчиков. Все дрожали. Третьи, возможно, были Новичками последнего призыва. Он повернулся к адъютанту.

– Вы проверяли их?

– Их проверял благородный Хиокиллино, мой сеньор. Он сказал, что они прошли. Он забраковал еще четырех, сказав, что они не поймают мяч, даже если его засунуть им в рот. Не знают, где руки, где ноги!

Уолли засмеялся.

– Отлично! – Он не хотел тратить время, но нужно было исполнить ритуал, и он добавил:

– Представь их.

Линумино, в свою очередь, церемонно представил каждого Третьего.

– Я Генотеи, воин третьего ранга, и мое глубочайшее и заветное желание…

– Я Шонсу… Представь своего кандидата, воин.

– Милорд, имею честь…

– Я Джиульюно, сын Кирьюно, золотых дел мастера, и мое глубочайшее…

Уолли старательно ответил на приветствия мальчиков. Он внимательно выслушал, как они повторили устав воинов, а потом принесли вторую клятву одному из воинов. Лорд-сеньор преклонил колена, вручая им их мечи; этого они не забудут до конца жизни. В заключение он пожал каждому руку и поздравил со вступлением в гильдию. Потом Уолли прошел в свой офис, а рекруты в великом возбуждении ушагали вслед за своими новыми наставниками.

Он швырнул свой меч на кровать и плюхнулся в кресло, подняв облако пыли. Линумино прикрыл за собой дверь и остановился в ожидании. Этот иссеченный шрамами воин оказался превосходным адъютантом, с бесконечным терпением и блестящей памятью. Долгими часами просиживал он за столом, талия его при этом угрожающе расширялась. Скоро он станет таким толстым, что не сможет носить меч. Но как только сбор кончится, это будет неважно, он, наверное, подаст в отставку. Он привносил в мир Уолли порядок и благоразумие, которые сразу бы пропали, не будь его здесь.

– Бери стул, – сказал Уолли, – что-то не так? Линумино был хмур.

– Мой сеньор, я прав в своих подозрениях? Это, как всегда, люди Тиваникси забирали обещанных рекрутов?

Уолли рассмеялся:

– Я заметил. Думаю, ты тоже. Но никто из нас ничего не видел.

– Это по правилу – шесть ног на мальчика?

– Думаю, десять. Разве что четыре слишком уж хороши.

Вообще-то набор рекрутов считался делом нечестным. Но сбор очень нуждался в хороших лошадях. За них просили от трех до двадцати или даже тридцати золотых. Финансы не выдерживали таких цен. В то же время богатые семьи готовы были платить за то, чтобы пристроить сына в воины. Как только мальчика обещали взять, Уолли закрывал глаза, и Тиваникси увеличивал свой штат, получал новые рабочие руки в стойла, новые рты для прокорма и новых лошадей.

– Хорошо, давайте возьмем!

Сидя на своем жестком стуле, Линумино прикрыл глаза, как всегда делал, сообщая новости. Это был несколько странный взгляд куда-то влево, оставлявший на виду узкие полоски белков.

– Святейший Хонакура отвечает, что то, о чем ты просишь, возможно около двенадцати, и надеется видеть тебя на обеде, который дают каменщики сегодня вечером. Еще ты приглашен на банкет торговцев завтра ночью, мясников – следующей ночью и на два бала следующими вечерами, которые даются…