Предназначение - Дункан Дэйв - Страница 44

Он вообще чувствовал себя на седьмом небе. Это была плоть и кровь романтики воинов. Простой Пятый ведет переговоры с Седьмым, организовывает поединок, который представляет собой почти такое же редкое событие в Мире, каким бы его можно было предположить и на Земле. Играет роль в миссии богов. Ннанджи не мог чувствовать себя счастливее, чем сейчас.

– Думаю, мне удалось добиться всего, что тебе нужно, брат, – сказал он.

– Зоарийи не хотел соглашаться признать твой меч даром Богини, но он согласился упомянуть слово «трус», хотя, как он говорит, его патрон никогда не употреблял его.

– Великолепно! А как насчет детских оскорблений и задранного носа? Давай уж бросим все камни.

Ннанджи изящно улыбнулся и посмотрел вокруг. Потом вдруг заговорил гулким голосом шефа герольдов:

– Слушайте, о милорды, Мастера, Адепты, воины, Ученики, Новички и вся почтенная публика, собравшаяся здесь: поскольку доблестный Лорд Шонсу, воин седьмого ранга, появился перед советом благородного сбора в Касре, и поскольку упомянутый лорд заявил упомянутому совету, что легендарный седьмой меч Чиоксина вложил ему в руки Бог, приказав возглавить битву с мерзкими колдунами из городов Ауса, Уола, Сена, Ча, Гора, Амба и Ова, и поскольку упомянутый лорд заявил, что он является лучшим воином из присутствующих здесь и потому имеет право стать лордом-сеньором этого выдающегося сбора, и поскольку благородный Лорд Боарийи, воин седьмого ранга, лорд-сеньор благородного сбора Касра, заявил, что упомянутый лорд солгал о битве с колдунами, и поскольку упомянутый благородный лорд обвинил упомянутого благородного лорда в том, что тот позволил себя опозорить колдунам в Аусе, тем самым показав, что не имеет чести и является трусом, и поскольку упомянутый благородный лорд обвинил упомянутого благородного лорда в том, что он не дал побеждающему отряду воинов закрепить свою победу в Ове, и поскольку упомянутый благородный лорд обвинил упомянутого благородного лорда в самозванстве, сотрудничестве с колдунами и враждебности сбору, и поскольку упомянутый благородный лорд заявил, что принял командование сбором, добившись его в поединке, должном определить предводителя благородного сбора, и поскольку упомянутые благородные лорды договорились разрешить эти вопросы в честном поединке, в соответствии с законами гильдии и сутрами, и упомянутый лорд заявил, что долг чести не распространяется на его вассалов, местом же и временем поединка выбрано место и время этого собрания, то постольку вы сейчас станете свидетелями этого выдающегося события, и пусть Богиня рассудит их и даст победу правому.

Уолли позволил ему все это повторить.

– Мне не нравится место про «позволил себя опозорить колдунам», лучше остановимся на «восстановлении чести воина».

– Правильно! – сказал Ннанджи. – Хороший пункт.

Уолли подумал, что он с легкостью расценивает этот бред как упражнение в геральдике.

– Еще одно: я думал, это будет чистый поединок, что там говорится о долге чести вассалов? Как это относится к тебе, брат?

Ннанджи улыбнулся этому, как хорошей шутке.

– Никто из них даже и не подумал об этом! Ты же помнишь, что четвертая клятва мало известна.

– Но что будет, если я проиграю? Ннанджи рассмеялся:

– Ты начнешь, а я прикончу его.

– Ты думаешь, что сможешь? Ннанджи понял, что он имеет в виду, и посерьезнел.

– Конечно, нет! Я не Седьмой. Он справится со мной в минуту. Не думаешь же.., что я хочу…

– Тогда это нужно отметить в тексте объявления! – резко сказал Уолли, чувствуя себя виноватым за то, что усомнился в нем.

– Ты не можешь! – сказал Ннанджи, сразу спрятав свой добрый юмор и усмешки. – Вспомни слова сутры: «Вечная, абсолютная и нерасторжимая!» Ты не можешь освободить меня от нее, и я не могу от нее освободиться. Если он победит тебя, я встану на твое место. Не заставляй меня напоминать об этом, а то они как-нибудь выкрутятся.

Так, значит, подобный исход не был гипотетическим для Ннанджи! Для него он тоже был вопросом жизни и смерти. Это уже становилось смешно. Катанджи молча стоял рядом, глаза его перебегали с одного на другого, и ему было совсем не смешно.

Но Ннанджи был прав. Четвертая клятва нерасторжима, и Уолли не может освободить от нее Ннанджи. Значит, ему придется драться за две жизни. Он сказал, что удовлетворен текстом объявления, и Ннанджи, кивнув, побежал к герольдам, его хвостик игриво болтался между лопатками.

Возможно ли такое? Если Уолли умрет и Ннанджи вызовет Боарийи и каким-то чудом победит, не выберет ли его сбор предводителем? Но это не формальный поединок за лидерство. Долг чести снят с вассалов только для этого конкретного боя. Уолли поразмышлял над этим и пришел с некоторым смущенным облегчением к выводу, что это не сработает. Сначала должны будут снова переиграть между собой Седьмые, потом – Шестые. Конечно, Ннанджи не может побить Боарийи.., разве что чудом. Ннанджи можно было доверять, но богам – нет.

– Ты убьешь его, милорд? – Рядом стоял Катанджи.

– Нет, – резко сказал Уолли, очнувшись от своих мрачных мыслей, – если это зависит от меня. А в чем дело?

– Нань беспокоится. Он говорит, что ты постараешься пощадить его, а Лорд Боарийи собирается тебя убить, чтобы забрать меч. Он сказал, что это будет как тогда, когда ты сражался с капитаном рапирой против клинка.

– Я не нуждаюсь в твоих советах, как вести себя воину. Новичок.

Катанджи опустил глаза и замолчал. На этот раз переговоры были короткими. Герольды и секунданты покивали головами. Дождь прекратился. Совещавшиеся разошлись, и Ннанджи снова перебежал широкий двор.

– Да пребудет с тобой Богиня, милорд, – прошептал Катанджи. Он повернулся и побежал к краю воды.

– Все согласились! – объявил Ннанджи. Он внимательно и как-то странно посмотрел на Уолли. – Ты уверен, что собираешься убить его, да?

– Я не нуждаюсь в твоих советах, как вести себя воину!

– Прости, брат, – покаянно сказал Ннанджи. Он опять внимательно посмотрел на Уолли и ободряюще улыбнулся. – Ты не волнуешься всерьез, так ведь? У тебя – седьмой меч.

– А у него – руки гориллы! – тихонько сказал Уолли. – Ннанджи, я никогда не дрался с человеком выше себя. Может, и Шонсу тоже.

– Когда он был маленьким, он был меньше, разве не так?

– Да, конечно, – усмехнулся Уолли, – ты прав. Спасибо тебе, Ннанджи. – Он помолчал. – Ты очень хорошо провел переговоры, брат.

Ннанджи улыбнулся:

– Я забил их сагами. Подобные истории о Ксо, о… – Он перечислил с дюжину, загибая пальцы.

Уолли громко рассмеялся, но не успел ничего сказать – церемония началась. Дробь барабанов эхом разнеслась по храму, и жабоподобный герольд начал читать голосом, которому позавидовал бы и Бог грома.

Снова дробь барабанов.

– Хорошо! – сказал Уолли. – Сейчас, наверное, позовут нас.

Нет. Герольд, говоривший до этого в сторону Реки, теперь повернулся к храму и снова произнес свое объявление. Потом он повторил его, глядя вниз по течению, а потом – вверх по течению. Последним фразам аплодировал гром. Если бы боги даже захотели пустить в ход свои чудеса, они не могли бы выбрать лучшего, подумал Уолли. Снова пошел дождь.

Герольд махнул рукой, и противники сошлись. Уолли не сводил глаз со своего жердеподобного соперника, тот отвечал ему тем же. Большой рот его был сжат, линия бровей хмуро изломана – лицо исказила гримаса. Каков он? Осторожен или неосмотрителен? Серьезный поединок между двумя незнакомыми противниками всегда начинается с некоторого прощупывания. Уолли решил проверить его на быстроту принятия решений.

– Можете начинать, милорды.

Уолли стремительно атаковал. Его выпад был немедленно отбит. Пришлось ему отскочить, по правой руке его побежала кровь.

Толпа взревела.

В любом нормальном поединке Зоарийи уже давно бы сказал:

– Побежден!

Но он ничего не сказал. А Шонсу сейчас не имел права голоса.

Рана была несерьезной, но начало ужасным. Оно могло придать больше уверенности длинноногому противнику, показав, что и у агента колдунов, равно как и у ставленника богов, течет в жилах кровь. Снова выпад. Боарийи делает ответный выпад. Паррэ, скрещение мечей, защита. Уолли ощутил, как ярость начинает подниматься в нем, но постарался подавить ее. Берсерки не чувствительны к боли. Во время боя они могут дать изрубить себя в куски.