Поле брани - Дункан Дэйв - Страница 13

Удивительное признание в устах Миста. Куда девалось его самодовольство? И откуда вдруг такая предупредительность, от которой можно прийти в бешенство? Она ожесточилась и сжала кулаки.

– Я убедилась в том, что у меня украли часть жизни, украли любовь! Как может Хранительница так поступать? Разве об этом написано в вашем катехизисе? Мне нужен Лииб!

Мист топтался на месте. При мысли, что предстоит рассказать наставнице Мирн о подобной дерзости, к нему вернулся страх.

– Какой он, Тхайла? Похож на меня?

Она надеялась, что нет.

– Не знаю. Я же сказала: совсем его не помню, одно лишь имя.

И снова его бледно-желтые глаза удивленно расширились.

– Ты хочешь сказать, что делаешь это только потому, что влюблена в кого-то, кого даже не помнишь?

– Да!

Тхайла захлопнула перед ним дверь, испугавшись, что может разреветься. Дрожа от возбуждения, она прислонилась к ней спиной.

– Скажи об этом госпоже Мирн! – крикнула она. – Скажи ей, что я не хочу обедать! И не пойду в Теснину сегодня ночью – вообще никогда не пойду! Скажи, что требую вернуть мне моего мужа, не стану есть и не выйду отсюда, пока не дождусь его!

Через дверь она услышала приглушенное всхлипывание Миста и увидела магическим Зрением его ужас.

– Тхайла!

– Пусть я умру от голода, мне все равно! Скажи ей это, Мист! Скажи самой Хранительнице!

Дружба прежних дней:

Глава 2

Пустынный путь

1

С этой девчонкой Тхайлой не оберешься хлопот, она может испортить ему карьеру. А разве Джайн виноват в ее выходках?.. Хмуро взглянув на ослепительное утреннее солнце, он шагнул за порог своего коттеджа и стал всматриваться в дюны. Сорная трава колыхалась под морским бризом, волны набегали на пляж и с шорохом откатывались, исчезая вдали, растворяясь в пене на серебряной глади воды. Он вдохнул полной грудью и почувствовал себя лучше. До чего чудесное утро!

Как он и предвидел, ребятишки возились на песке с огромным, покрытым черным мехом животным. Джайн зашагал в их сторону. Лохматое чудовище заметило его первым.

– Погодите! – раздалось из-под хихикающей кучи малы. – Да погодите же! Папа идет.

Чудовище замерцало и превратилось в обнаженную женщину.

– У тебя неприятности? – осторожно спросила Джул.

У нее были необычно широкие для женщины-пикса бедра и большая грудь; несмотря на ранний час и неприятности с Тхайлой, ее соблазнительный вид заставил сердце Джайна биться чаще.

– Просто обычное скучное собрание. Папа сейчас уходит, мои маленькие.

Все трое подбежали к нему обниматься. Наведя легкие чары неприлипания песка к брюкам, он опустился на колени.

– Так оставайся сегодня дома, – предложила Джул, потягиваясь по-кошачьи и подставляя тело солнцу. В ее глазах светился соблазн. В последнее время она стала подозревать, что немного наскучила мужу, и не упускала шанса продемонстрировать свою доступность. Откуда только женщины узнают о таких вещах? Он ведь волшебник и уж конечно умеет хранить секреты, однако она, похоже, догадывалась, что у него есть и другие.

– Я бы с удовольствием, – сказал он и огорченно вздохнул, слукавив, – но не могу. Одна из воспитанниц заупрямилась, словно капризная кошка. А в связи с тем, что я проводил набор, меня вызывают на собрание, вот так-то!

Джайн оскалился и свирепо зарычал, но забавляться с одетым в костюм папой было далеко не так привлекательно, как с гигантской морской выдрой, и малыши вприпрыжку побежали назад к матери.

Джул надула губки:

– Возвращайся пораньше, любимый.

Она снова превратилась в лохматое чудовище, и визжащая стая набросилась на нее. Этой малой магией Джайн наделил жену, чтобы поразвлечь малышей. Все в допустимых пределах. Большое волшебство в Колледже запрещалось, оно отвлекало бы от работы архонтов и Хранительницу.

– Это было бы лучшее, что мог сделать в такой день, – грустно улыбнулся он и зашагал по песку прочь.

Джайн вырос в деревне. Колледж, как и каждому новичку, подыскал ему подходящий уютный Дом. Затем, когда женился на дочери рыбака, он попросил другой Дом, более соответствующий привычкам жены. По старинной традиции пиксов, новобрачные обязаны были оставаться в доме, где провели первую ночь. Джайн не хотел бы, чтобы его друзья думали, будто ему – образованному и мудрому сотруднику Колледжа – свойственны провинциальные предрассудки. Но, в конце концов, его жена проводит все свое время дома, тогда как он, будучи учетчиком, разъезжает по всему Тхаму. Да и став теперь архивариусом, он подолгу работает в хранилище древних документов. Впрочем, он никогда не жалел о том, что перебрался на побережье, и тем более в такое свежее солнечное утро, как сегодня.

По мере того как Джайн удалялся от берега, дюны переходили в вересковую пустошь, затем в заросшее осокой болото. Вскоре песчаные участки стали встречаться лишь в виде маленьких вкраплений, а потом и вовсе исчезли. И вот он ступил на широкую, усыпанную белым гравием дорожку, бежавшую, извиваясь, через вересковые поля к Тропе, на которой полностью погружаешься в волшебство и теряешь способность воспринимать магическое пространство. Джайн почувствовал себя связанным и ослепшим, но так бывало всегда. Он вызвал в своем сознании образ Дома Собраний и легким шагом направился туда. Джайн не торопился: хотя ему предстояло пересечь весь Тхам от Моря Печалей до восточной оконечности, путешествия по Тропе никогда не длились слишком долго.

Джайн чувствовал, что будет нелишним подобрать доводы в свою защиту, недоумевая при этом, почему должен оправдываться. Он сделал в точности то, что от него требовалось. Он усердно и скрупулезно трудился в отведенном ему районе в предгорьях Прогиста: месяц за месяцем вел скучнейшие разговоры с деревенскими увальнями, советовал, где молодое поколение могло бы отстоять Вахту Смерти, когда умирал представитель обладающего Даром семейства, следил за проявлениями Дара и исправно докладывал об этом архивариусам в Колледж. Он делал именно то, что предписано учетчику – не больше и не меньше. В его личном деле одни благодарности.

Уже само его назначение в Прогнет служило поощрением. Его начальство получило предупреждение от Хранительницы, что по ту сторону гор, во внешнем мире, произошла грандиозная битва, и учетчики в этом районе должны внимательно присматривать за беженцами, проникающими в Тхам. Безусловно, лошади легче взобраться на дерево, чем этим наглецам улизнуть от властителей-архонтов, однако назначение на должность в Прогнете в то время было знаком особого доверия.

Когда до него дошли слухи о девочке Тхайле, которой было видение битвы, произошедшей во внешнем мире, он вспомнил наказ и сразу отправился на дознание. Сразу же! Джайн мысленно выделил эту важную фразу. Он сразу понял, что у девочки магическое Зрение, и дал все необходимые наставления ей и ее отцу. Может быть, он немного резко обошелся со стариком, но не нарушил допустимых норм поведения, не пожалел времени, чтобы очень старательно объяснить все самой девочке. Она не выказывала никаких признаков протеста.

Ему не за что приносить извинения и нечего опасаться.

Упрекнуть в недобросовестном исполнении обязанностей учетчика можно было кого угодно, только не его.

Возле Дома Собраний Тропа вилась среди густых зарослей кипарисов, встречавших весну смолистым запахом. Солнечные лучи, рассеянные легкой дымкой на небе, просачивались сквозь густые кроны. Влажный ароматный воздух будоражил кровь. Джайн снова подумал о Джул. Она определенно подозревает его в неверности. С чего это вдруг жену беспокоят его случайные связи, которые он себе позволяет в свободную минуту? Большинство его друзей поступали так же. Стоило ли быть волшебником, если нельзя воспользоваться сопутствующими преимуществами? Чего ей опасаться? В конце концов, не собирается же он уйти от нее и детей. Семь лет прошло после их первой ночи и полгода, как он стал полновластным волшебником и был переведен в ранг архивариуса. То четвертое Слово Силы, должно быть, оказалось слабоватым. Для стажера его способности были исключительными, для мага выше среднего, но последнее Слово не сделало из него по-настоящему могущественного волшебника, как он ожидал. Это его мучило. Ему все еще с трудом верилось, что судьба может быть к нему столь неблагосклонна. Неужели он навсегда останется скромным архивариусом – как Мирн?