Страсть по-флорентийски - Рид Мишель - Страница 7

Выйдя из лифта, Лука наблюдал, как она осматривается. Шеннон резко вдохнула воздух, потом повернулась и посмотрела на него.

– Я не останусь здесь с тобой, Лука. Ни при каких обстоятельствах.

С горящими огнем глазами Шеннон снова подошла к нему и нажала кнопку вызова лифта.

– Он не приедет без карты-ключа, – напомнил он ей.

Шеннон стояла так близко, что Лука чувствовал ее дыхание на своем лице. Шеннон изо всех сил старалась держаться независимо, но он знал, что в ней звенит сигнал тревоги. Ведь она не понимала, что двигало им, почему он привез ее именно сюда.

Лука мог бы заверить Шеннон, что не имел в виду ничего плохого, что он не настолько жесток, чтобы привезти ее в дом к умершему человеку и оставить там одну. Но это было бы полуправдой.

Что-то произошло с ним во время поездки сюда из больницы, и теперь он ужасно хотел Шеннон, хотел так, что внутри у него все горело, как в лихорадке. Лука мог думать только о том, как бы заняться с ней… нет, не любовью, а просто сексом. Она превратила два последних года его жизни в сплошное страдание, и самое малое, чем она может компенсировать это, – помочь ему успокоить его горе!

Все вибрировало вокруг них, как будто в воздухе носились какие-то темные силы. Жгучее влечение, острое как бритва сексуальное желание заставляли глаза Луки сверкать золотом.

Шеннон провела кончиком языка по пересохшим губам.

– Нет, – хрипло выдохнула она.

– Почему нет? Ради нашего прошлого.

– Стыдись! – презрительно бросила ему Шеннон, затем развернулась и зашагала прочь, через большой квадратный холл, мимо бронзовой скульптуры Аполлона на изящном пьедестале.

Шла она с определенной целью, точно зная, куда направляется.

Кухня. Оттуда через подсобное помещение можно выйти к запасному выходу. Но тот оказался заперт. Шеннон бросила сумки на пол и повернулась к следовавшему за ней Луке.

– Я все равно выйду отсюда, – предупредила она. – Даже если придется разбить окно.

– Мы на четвертом этаже.

– Разбитые окна пугают людей, – уверенно пояснила она. – И они, как правило, звонят в полицию, когда стекла начинают сыпаться им на голову.

Его рот скривился в усмешке.

– Что ж, это, наверное, было бы забавно, – медленно произнес он. – Вот только одна беда – стекло небьющееся.

– Послушай, – резко сказала Шеннон. – Уже поздно. Я устала, ты тоже. У нас обоих был ужасный день. Позволь мне уйти, Лука!

– Мне жаль, но не все так просто, – мрачно проговорил он. – Давай кое-что проясним. Ты остаешься в моей квартире, потому что она расположена очень близко к госпиталю…

– Мне лучше бы остановиться у Кейры и Анджело.

Лука напрягся, его глаза потемнели от гнева.

– Анджело мертв! – рявкнул он. – Может, ты прекратишь вставлять его имя в каждое чертово предложение?

Шеннон удивленно моргнула, ее лицо стало белым, как бумага. Когда она думала о сестре, то автоматически ставила Анджело рядом. Анджело и Кейра – так было всегда.

– Из-звини, – начала она заикаться, не зная, что еще сказать.

Лука нахмурился.

– Забудь. – Он сделал глубокий вдох. – Дело в том, что Анджело и Кейра переехали с тех пор, когда ты последний раз была здесь. Теперь больше часа езды до их нового дома за городом. Моя мать не в состоянии сейчас быть одна, так что она остановилась у Софии. Но у тебя есть выбор, Шеннон, – предложил он в итоге. – Ты остаешься здесь со мной или с Ренатой или поедешь к моей матери в дом Софии.

Да нет у нее никакого выбора! Мать Луки ненавидит ее. Так же как и сестры. Остановиться у них – все равно что попасть в ад.

– Но есть такое понятие, как гостиница, – упрямо напомнила она.

– Неужели ты настолько эгоистична, что отправилась бы в гостиницу, зная, что это не только оскорбит мою мать, но и обидит Кейру, когда она узнает об этом? – Лука обжег ее взглядом. – Она обвинит меня в том, что я повел себя не как настоящий мужчина, раз не смог даже ради нее забыть о своих истинных чувствах к тебе.

– Но ты и так не забыл о них.

– Забуду, если ты тоже это сделаешь.

Шеннон без сил приникла спиной к запертой двери и закрыла лицо руками.

– Я тебя ненавижу, – прошептала она из-под распущенных волос.

– Нет, ты все еще чертовски без ума от меня, дорогая. Вот это-то тебя и злит.

– Это ложь! – выкрикнула она, уронив руки.

– Неужели? Вспомни-ка тот поцелуй в самолете, когда мы летели сюда, – ухмыльнулся Лука. Если бы я не остановился, ты бы просто растаяла от желания.

– Господи! – задохнулась Шеннон. – Ты самоуверенный нахал! Если помнишь, это ты поцеловал меня!

– А ты отдалась поцелую с той же страстью, с какой делала это всегда, – парировал он с презрением. – Становится по-настоящему интересно посмотреть, сможем ли мы прожить несколько дней, не набросившись друг на друга. Как ты думаешь?

– Я думаю, что ты отвратителен!

Лука скользнул взглядом по ее стройной фигуре.

– А почему же тогда твоя грудь напряжена, Шеннон? – спросил он мягко.

Она бросилась к нему, чтобы дать пощечину.

– Секс в подсобке, это что-то новенькое, – ухмыльнулся он. – Впрочем, для тебя никогда не существовало запретов, ты занималась этим там, где хотела.

Каждое слово было направлено на то, чтобы побольнее уколоть. Шеннон остановилась в шаге от него, пытаясь справиться с гневом, бушующим внутри нее. Она поняла, что Лука намеренно провоцирует ее. Да он просто ждет не дождется, чтобы она его ударила!

– Зачем ты это делаешь? – задыхаясь, пробормотала Шеннон.

Лука неприятно засмеялся:

– Может, мне любопытно, сколько нового ты узнала с того момента, как перебралась на новые пастбища.

– Прекрати, – прошептала Шеннон.

– Ты соблазняла его так же, как обычно соблазняла меня, Шеннон? – поинтересовался он, пронзая ее острым взглядом.

Ты просила его показать тебе какой-нибудь новый способ, чтобы получить желаемое наслаждение?

Рука Шеннон взметнулась, но твердые пальцы Луки вцепились в ее тонкое запястье, остановив руку в сантиметре от его лица.

– Мы оба знаем, что тебе от меня только наслаждение и было нужно, – безжалостно продолжил он, – но неужели ты думала, будто исчерпала все мои возможности? Ошибаешься, любимая. Он поцеловал кончики ее сжатых пальцев. – Например, мы никогда не царапали друг друга. Ты даже не представляешь, какие удовольствия ты упустила.

– Заткнись! – воскликнула Шеннон. Настанет ли конец этим оскорблениям?

Не спуская с Шеннон глаз, Лука привлек ее ближе к себе.

– Я до сих пор не могу забыть тебя, – заговорил он глубоким низким голосом. – Я помню каждое скольжение твоих губ по моему телу, каждое касание твоего чувственного языка. Разве тебя не греет осознание того, что я все еще без ума от тебя, так же как и ты от меня, Шеннон, а?

– Не заблуждайся – я тебя презираю! – зашипела она. – Думаешь, я забыла те унижения, которые испытала, когда ты приписал мне так называемого любовника? Как ты набросился на меня подобно дикому животному? А потом обзывал меня последними словами.

Ее сердце трепетало, но не от желания, а от гнева, который копился два долгих года и теперь вырвался наружу.

– Я же извинился, – сухо сказал Лука.

Неужели? Что-то она не запомнила его извинений!

– То, как ты поступил, было за гранью человеческого разумения. А знаешь, что еще хуже? Ты даже не потрудился выслушать меня. Осудил, признал виновной и выгнал вон.

Ее грудь вздымалась, слова слетали с языка сами собой. – Что ж, я признаю свою вину. Да, я привела другого мужчину в твою постель, Лука, и не могу тебе передать, сколько удовольствия я получила от этого!

– Хватит! – рявкнул он.

Действительно, хватит. Шеннон освободила свою руку и, пошатываясь, отошла к стеклянной двери. Зачем она солгала? Почему всегда говорит ему то, что он хочет услышать?

В подсобке воцарилась гробовая тишина.

Сердце Шеннон разрывалось от боли.

– Ну что, теперь я заслужила право уехать? спросила она слабым голосом.