Некробудни. Смерть – не оправдание - Огинская Купава - Страница 3

Разлепив пересохшие губы, я едва сумела выдавить из себя хриплое:

– Хорошо.

– Правда? – нетактично переспросил он, с сомнением вглядевшись в мое лицо и заставляя вспомнить, что я сейчас очень сильно смахивала на труп. Среди приветливых и тактичных работниц канцелярии я успела об этом позабыть.

Сам градоправитель выглядел бодренько. В чистеньком костюме, выспавшийся, свеженький, полный энергии… Глядя на него, я начинала понимать, что заставляет умертвий нападать на живых. Бесят потому что.

– Мое самочувствие не имеет никакого значения. – Я подошла ближе, прижимая к груди документы. – Куда важнее ужасное состояние домика кладбищенского сторожа.

– Кладбищенского сторожа, – рассеянно повторил он. Создавалось впечатление, что градоправитель мыслями был очень далек от нашего разговора. – Вы успели побывать на кладбище?

– Я успела там переночевать.

И воцарилась тишина. Мгновенно прекратив шуршать бумагами, Огдэн с ужасом посмотрел на меня.

– В домике?

– На его крыльце, – успокоила его я. – В домике находиться небезопасно. Ему необходим ремонт.

– Да-да, – рассеянно отозвался Согх, вновь потеряв ко мне всякий интерес.

Это раздражало. Я хотела есть и пить, каждая мышца в моем теле ныла. Мне нужен был сытный завтрак, горячая ванна и хотя бы шесть часов сна в нормальной кровати.

Я заслуживала отдых, а не это нелепое представление с градоправителем в главной роли.

– И когда вы планируете выделить средства на ремонт дома?

– В этом нет никакой необходимости. – Согх выпрямился и с торжествующей улыбкой выложил передо мной какие-то бумажки, поверх которых опустил связку ключей. – Город обеспечит вас жильем. Все уже готово. Вас ждет комната в доходном доме госпожи Бехар. Место приличное, домовладелица строго следит за этим. Разумеется, в связи с особенностями работы городского некроманта на вас некоторые правила ее дома распространяться не будут.

– Вы не понимаете. Я не хочу жить в приличном месте, я хочу жить в домике сторожа. Как мне и положено по должности.

– Госпожа…

– Господин градоправитель! Я понимаю, что прошлый некромант предпочитал комфорт и, вероятно, пренебрегал своими обязанностями, но я не намерена следовать его примеру.

– Молодой девушке не стоит жить на кладбище.

– Я не девушка. Я некромант. А ваше кладбище в плачевном состоянии.

Согх долго сопротивлялся и сдался с трудом. Ключ от комнаты и договор аренды мне все же пришлось взять. Нужно было переждать где-то ремонт дома.

Последним листком в стопке оказалась простенькая карта, что должна была довести меня от городского управления до моего временного жилища.

От мысли о том, что придется возвращаться на кладбище, чтобы забрать чемодан, и со всеми вещами вновь идти к зданию городской канцелярии, просто чтобы не заблудиться и добраться наконец до кровати, хотелось рыдать. И еще немножко хотелось вернуться и попросить у градоправителя кого-нибудь в сопровождающие. Чтобы не усложнять себе жизнь.

И если бы это был кто-то другой, кто-то, не носящий фамилию Согх, я бы так и сделала.

– Испытания закаляют, – пробормотала я, разглядывая карту. – Кажется, я стану очень закаленной…

Глава 2. Первые вопросы

Госпожа Бехар была женщиной… опытной и за свою долгую жизнь успела составить образ идеальной девушки.

Я в этот образ никак не вписывалась, о чем узнала раньше, чем произнесла хоть слово. Дверь доходного дома открылась, мы с госпожой Бехар встретились взглядами и сразу же все друг о друге поняли.

В последний раз я чувствовала себя настолько не к месту пять лет назад, когда рассказала дядьке Фарему, занявшему место кладбищенского сторожа после смерти моего отца, что уезжаю в академию. Он на меня тогда вот точно так же посмотрел, с презрением и недоумением, сплюнул под ноги, пообещал, что ничего у меня не получится и что я еще приползу обратно к нему в подмастерья проситься. В подмастерья…

Домовладелица плевать на натертый пол не стала и молча посторонилась, пропуская и меня, и мой тяжелый чемодан в дом. А потом прожигала взглядом спину, пока я поднималась по широкой лестнице в свою комнату.

Обои на втором этаже были в мелкий нежно-розовый цветочек, и на полу лежал длинный ковер.

И мне как-то сразу очень понятны стали две вещи: почему госпожа Бехар велела мне тщательно вытереть ноги и почему господин градоправитель рискует одним не самым ясным днем повстречаться с умертвием, если не поторопится с ремонтом домика. Я либо опущусь до того, чтобы запугивать его поднятыми трупами, либо сама превращусь в мертвяка в этом цветочном кошмаре. Долго я здесь точно не продержусь.

Вопреки опасениям, отведенная мне комната оказалась умиротворяюще серой. Едва ощутимо пахло цветочной водой. На кровати лежала стопка чистого постельного белья, в шкафу имелись вешалки, а на двери замок.

– Что ж, – пробормотала я, уронив чемодан на пол и разминая плечи, – жить можно.

Первым делом, оставив распаковку вещей на потом, я направилась в ванную. Вода в кране была едва теплой, а по полу тянуло холодом, но мне наконец удалось смыть с себя дорожную пыль.

И в зеркале, висящем над раковиной, уже отражалось мое усталое, бледное, но чистое лицо. Меня ждала кровать и несколько часов прекрасного сна, все складывалось самым лучшим образом…

Так думала я, подсушивая полотенцем короткие волосы. Возможно, именно моя прическа стала причиной неприязни домовладелицы, но за последние семь лет я накрепко уяснила, что с короткими волосами выживать проще, чем с длинными. И ни разу еще не пожалела, что отхватила свою косу после смерти отца. Она нравилась только ему, с ним и осталась, привязанная к надгробию.

Я успела вернуться в комнату, застелить постель и забраться под тонкое, но теплое одеяло. И даже успела задремать, чтобы через несколько минут подскочить с быстро бьющимся сердцем под нестройные, изломанные звуки из преисподней.

На первом этаже начался урок игры на пианино, но узнала я об этом, только когда скатилась по лестнице вниз и замерла посреди гостиной.

За пианино, спиной ко мне, сидела какая-то девушка, сливаясь синевой платья с обоями. А над ней гордо возвышалась госпожа Бехар. Заметив меня, она поджала губы:

– Милочка, спускаться в таком виде неприлично.

– Ага, – сказала я, пытаясь натянуть сорочку на коленки, – простите.

Девушка за пианино хихикнула, рассматривая меня через плечо, и тут же потупилась под суровым взглядом госпожи Бехар.

– Оденьтесь, – велела она мне.

И я сбежала. Вернулась в свою комнату с быстро бьющимся сердцем и заперлась, чувствуя, как горят щеки. Если бы домовладелица узнала, что спросонья я решила, будто на нас напали, и чуть было не атаковала пианино – выгнала бы меня прямо так, с голыми коленками, позабыв про всякие приличия.

Уснуть больше не получалось. Звуки, доносившиеся с первого этажа, вытягивали из меня душу. Промучившись с полчаса, я собралась и выскользнула из дома.

Помедлила на крыльце, раздумывая, куда идти. Монетки, чтобы выбрать направление, у меня не было, а возвращаться в дом… вновь погружаться в этот музыкальный хаос я бы не рискнула.

Из-за двери раздалась приглушенная серия смертоубийственных звуков, и я сбежала по ступеням на тротуар.

– Если не знаешь, куда идти, – пробормотала я, припоминая любимый совет одного сокурсника, – иди налево.

Он часто ему следовал. Наверное, потому и не смог доучиться…

Зевнув в поднятый ворот пальто, я решительно повернула направо и пошла по улице, щурясь от ветра.

Мне нужно было в библиотеку и в прикладбищенский склад. Но где находится последний, я хотя бы догадывалась…

***

Найти низкое серое здание удалось быстро. Оно притаилось с западной стороны кладбища, прижимаясь монолитным боком к кованой ограде. Остановившись перед двустворчатыми тяжелыми дверями склада, я несколько мгновений собиралась с духом.

Я должна была произвести на работников хорошее впечатление, нам предстояло работать вместе пять лет, и было бы лучше, чтобы мы поладили. Профессор велел мне быть милой.