Небосвод мечей - Дункан Дэйв - Страница 9

Одуряющий запах сирени заставил Малинду оглянуться, в это же время в грудь ей уткнулось облаченное в мягкую ткань плечо. Кузен Кортни пытался подглядеть через щель, хотя для этого ему приходилось стоять на цыпочках и опираться на принцессу.

– Семь спасительных духов! – прошелестел он. – Ты только посмотри на Ректора. Сразу видно, чей он малыш.

Малинда отступила на шаг, желая вдохнуть свежего воздуха и отойти подальше от благоухающего франта. Кортни был сыном сестры ее отца и имел право как минимум на герцогский титул, а скорее всего даже на положение принца, и тем не менее в сорок лет он оставался просто бароном Леандром, то есть носил унаследованное от отца имя. Кортни представлял собой квинтэссенцию дворцового щегольства, он обладал колким юмором, утонченным вкусом, изысканнейшей воспитанностью и нулевой значимостью. Он так и не женился, переходил от одной любовницы к другой без скандалов и страстей.

Амброз питал к нему отвращение и, чтобы унизить Кортни, назначил его Старшим Конюшим при Малинде, но даже король не сумел проучить этого коротышку. Тот хвастал новой должностью направо и налево и страшно гордился тем, что ни разу не бывал на конюшне.

Сейчас он насмехался над другим неудобным родственником – в Доме Ранульфов было больше паршивых овец, чем крыс во дворце. Рядом с королем стоял огромный мужчина, его звали Гренвилл, лорд-ректор Пустошей, а еще он приходился незаконным сыном отцу Малинды, а ей самой – сводным братом. После долгого отсутствия при дворе он приехал на празднество Долгой Ночи; принцесса надеялась, что он снова отправится восвояси и вернется к своим обязанностям – жечь деревеньки и забивать пейзан. Амброз придавал ему слишком большое значение – и в прошлом, и сейчас. Гренвилл был более молодой и сильной копией самого короля – не такой высокий и жирный, но с такими же желтыми глазами и бронзовой лопатой бороды. Он намеренно носил те же зеленые и золотые цвета, если вдруг кто сразу не разглядел фамильного сходства.

– Великолепно! – вздохнул Кортни. – Когда Дикие наконец проделают в нем дыру, нам останется только посадить его на бронзовую лошадь, и он сам станет себе памятником.

– Верно подмечено. В нем действительно есть нечто монументальное.

– У меня самый чувствительный орган – селезенка.

– Монархия никогда не обходится без отбросов – королевских бастардов, – сказала Малинда, чтобы тоже блеснуть злоязычием – о браке родителей Кортни никогда официально не объявлялось. – В Шивиале, в отличие от других стран, их не признают.

Маленький человечек обернулся к ней, при этом ему пришлось задрать голову. Он обильно потел, и пудра на лице пошла пятнами. Похоже, сейчас в его жизни наступил благополучный период: на пальцах Кортни сверкали кольца, покрой стильной и дорогой одежды скрывал природную бочкообразность фигуры.

Он растянул накрашенные губы в улыбке.

– Все когда-нибудь случается в первый раз, дорогая. К тому же Гренвилл всегда был исключением.

– В каком смысле?

– Ну… – Он просиял и приблизился к Малинде с таким видом, словно собирался открыть ей величайшую тайну. Кортни умел разносить сплетни не хуже самой леди Арабель, хотя редко удостаивал своим вниманием Малинду. – Все началось еще до меня, конечно, – Гренвилл на несколько лет старше. – На самом деле ректору было на четыре года меньше. – Это был потрясающий скандал! Маркиза Ньюпорт понесла сына. Такое случается, хотя, думаю, ты еще слишком невинна, чтобы знать, от чего. Но маркиз повел себя слишком неуклюже – он заявил, что ребенок не его и обвинил жену в адюльтере! А для чего же существуют взрослые! Он даже подозревал, что отцом является кронпринц. Проблема же состояла в том, что твой дорогой папа, тогда, конечно, кронпринц, не дорос еще до возраста, когда такие истории случаются довольно часто. А леди была в три раза его старше!

Сейчас Амброзу исполнилось пятьдесят лет, шел пятьдесят первый, Гренвиллу было тридцать шесть. Малинда никогда раньше не производила подсчетов. А сама-то она древняя девственница в шестнадцать лет!..

– Дело замяли – по большей части с помощью запугиваний. Ребенка оставили, хотя и без особенного желания, и так все и шло, пока твой дорогой папа не взошел на трон, и почти одновременно старый маркиз не умер, а за ним и его сыновья отправились на тот свет. Братьям маркиза очень не нравилось, что титул и земли переходят к королевскому бастарду. Это же чуть не бунт, верно? Твой отец допустил, чтобы мальчика лишили прав наследования, однако к тому времени Гренвилл уже достаточно вырос, чтобы самому создавать неприятности! Он назначил цену в графский титул с землями и командование полками.

– И теперь он ректор!

– О, и очень удачливый полководец! Никому еще со времен Гусберта II не удавалось так эффективно усмирить Пустоши.

– Да, кладбища обычно мирные.

Кортни одобрительно хихикнул и похлопал ее по ладони.

– Очень смешно, дорогая. Я должен это запомнить.

Шивиаль веками пытался покорить Пустоши, однако каждая следующая кампания только загоняла Диких глубже в болота и холмы, где они оттачивали мечи для очередной схватки. Гренвилл проявил себя очень умелым мясником, экспертом по резне и пожарам, но и ему успех будет сопутствовать не всегда. Тем не менее последняя война Шивиаля против Исилонда завершилась позором для страны; конфликт с Бельмарком длился уже десять лет, и бельцы постоянно нападали на побережья королевства. В этой угнетающей обстановке только лорд Гренвилл всегда приносил хорошие новости.

– Очень милое платье, дорогая, – сказал Кортни, ощупывая ткань. – Тебе идет красное. Впрочем, тебе все идет.

В ответ Малинда резко пнула его по лодыжке. Малыш поморщился и отдернул руку. Непонятно, как в одной семье могли родиться два столь различных человека, как ее сводный брат и кузен – огромный грубый вояка и крошечный, мягкотелый сластолюбец. Все же оба хвалились своими победами, потому что, как ни странно, Кортни пользовался невероятным успехом у женщин. Сама принцесса презирала его, хотя не могла не замечать обаяния кузена. Может быть, потому что его злоба всегда была направлена на других людей, и он как бы приглашал позлословить и посмеяться вместе.

– Ах! Прости, дорогая. Вот наконец-то и мой ужин.

Он наклонил голову к помчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Кортни извивался всем телом, лавируя между стоящими в зале людьми, словно рыбка среди водорослей. Он остановился около двери и обнял графиню, которая, по представлениям Малинды, проживала в счастливом браке.

Девушка повернулась к окну. Она никогда не видела столько народу в одном помещений. Чем веселее становилась атмосфера, тем яростнее злоба душила Малинду. Зачем праздновать резню? Как быть с погибшими? Кто их оплакивает? Несколько Клинков выставляли напоказ свои повязки. Орла нигде не было видно. Кругом сновало куда больше Белых Сестер, чем обычно, хотя Арабель сообщила, что рассеянные по замку остатки заклинания сводят их с ума, и Мать-настоятельница убеждает короля перевезти двор в Нокер или Олдмарт.

Канцлера Монпурса уже сняли. Увы, после качки на королевском корабле кто-нибудь непременно оказывается за бортом. Малинду это печалило – он был настоящий джентльмен. В душе она желала ему долгой и приятной жизни в отставке. Еще сильнее печалило, что золотая цепь осталась на шее у сэра Дюрандаля, который с этого утра стал лордом Роландом. Он стоял на помосте с крайне мрачным видом, впрочем, впереди его ждало несколько недель тяжкой работы. Серебряная перевязь командира сверкала на груди сэра Бандита – удивительный выбор. Малинде нравился Бандит. Он всем нравился. Она предполагала, что отец захочет продвинуть сэра Дредноута.

Даже запахи людей и духов не могли полностью заглушить вонь от дохлых собак. В последних сообщениях говорилась о двадцати двух погибших – и людская трагедия проглядывала через весь блеск и мишуру. Она думала о сэре Призраке, который прослужил меньше двух месяцев после посвящения и был ненамного старше ее самой. При виде него сердце ее не билось столь стремительно, как под страстным взглядом сэра Орла, но у Призрака был веселый нрав и талант придумывать смешные стишки и дразнить напыщенных сановников.