Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович - Страница 49

– Думаешь, доставят?

– Уже, княже. Прямо в Ивангород, дабы никакой порухи не было. Ныне по зимнику везут в Полоцк. Согласен, крюк большой, зато никаких преград со стороны чужих властей. А как доставят, всё как ты говорил, сделаем: один разберём, с нашими сравним, посмотрим, в чём разница да что улучшить можно.

– Кхм, а как удалось-то?

– Так просто, – улыбнулся Олекса. – Через православных рижан.

– А что, такие есть? – Андрей был неподдельно удивлён. Данным вопросом он раньше не интересовался, а потому такое заявление стало для него откровением.

– Есть, княже. Якоб Рутенус, а по нашенски Яшка Русский, уже в третьем поколении полноправный гражданин Риги. Подворье своё имеет, луговой выпас, да землицу. С ним в доле Демьян-банщик да Костюшко-резчик, что из Новагорода бежал по тем же причинам, что и наш Данило. На троих имеют кораблик свой. Ранее с Митковичем торговали, а ныне сам понимаешь.

– Неужто за столь лет и веру не меняли? – удивился Андрей.

– Почему? Старший брательник его видный негоциант, лавку на Ратушной площади имеет, корабликов несколько. Вот он ради барышей своих в латынскую веру крестился. А Якоб как есть православный.

– Что ж, хорошо, коли связи такие имеем. То нам лишь на руку. Ну а с сырьём как?

– Тоже хорошо. С округи скупаем всё, что можем, да с твоих смоленских вотчин везут.

– Ну-ну, хорошо, что хорошо, но руку на пульсе держать надо. В общем, помни, Олекса, канатный заводик должен выпускать только лучший товар, дабы любой иноземец наши канаты с руками бы рвал. Правда, возможно, поначалу и без прибытка торговать придётся, ведь канаты да верёвки они сами плести предпочитают. Поддерживают своего производителя, мать их. Да и пеньку тоже не только у нас закупают. Но всё одно, пора им ту халяву-то поприжать, пусть приучаются и готовые изделия у нас покупать. А там уж сами посмотрят, что им дешевле выйдет – оттуда и плясать начнут. Так, ну, а ты, Донат, что скажешь? – резко обернулся Андрей к другому послужильцу.

Оказавшийся не сильно способным к морскому делу он был ещё год назад направлен в смоленские вотчины князя, надзирать за тиунами да организовывать работы. И, судя по его отчёту, с делами более-менее справлялся. Заселение опустевших имений хоть и медленно, но шло. Там, где земля была хороша, продолжали выращивать зерно и корнеплоды, а остальные постепенно переводились под коноплю, дабы княжеские производства от чужого сырья не сильно зависели.

Последующий доклад Порфирия – зама уплывшего Сильвестра – князь прослушал практически в пол-уха, всё же Руссо-Балт для него не первый год стоял на первом месте и как у компании идут дела, он знал не понаслышке. Как и на верфи, где, словно помолодевший Викол пытался ныне соорудить что-то вроде брига. С чем у него возникли определённые трудности.

Всё же недаром двухмачтовые корабли в это время практически не встречались, а те, что всё же строились, отличались, к сожалению, плохой управляемостью. Кораблестроители во всём мире пытались найти причину, не догадываясь, что способствовали данному положению вещей именно существующие традиции кораблестроения: особая форма корпуса, установка грот-мачты посередине корабля и кое-что ещё по мелочи. Им потребовалось почти два века, чтобы к семнадцатому столетию всё же создать нормальный двухмачтовик, стоило лишь догадаться слегка облагородить корпус, немного наклонить грот-мачту вперед да изобрести независимый гафельный парус. Остальная мелочёвка ушла уже в процессе отработки конструкции, и моря буквально заполонили юркие шнявы, бригантины да красавцы бриги.

Но зачем же ждать столетия, если примерный объём работ понятен? Вот Викол и был занят тем, что пытался создать рабочий вариант требуемого судна. А Андрей, понимая, что сразу ждать прорыва не стоит, да и сам бриг нужен будет не раньше, чем возникнет нужда в океанском плавании, пока просто отнёс затраты на эти изыскания в перечень хоть и необходимых, но необратимых расходов. Конечно, верфь занималась не только опытно-конструкторской работой. Потихоньку она выходила на самоокупаемость, совершая этакую ползучую экспансию на балтийском побережье Руси. Сейчас, к примеру, на ней строились не только очередная шхуна для Компании, но и пара лодий, заказанных купцами из Яма и Ивангорода, польстившихся на то, что цены у Викола были ниже, чем у других строителей. А сами корабли получались как бы и не лучше, ведь работы по поиску оптимальных обводов корпуса и лучшего парусного вооружения для торговой лодьи тоже велись не переставая. Правда, тут больше придерживались принципа "не навреди", ведь ходовые качества русских кораблей и без того при попутных ветрах были куда лучше, чем у тех же европейцев, и терять это преимущество только ради умения ходить круто к ветру не хотелось.

Результатом стараний мастера стала невиданная ранее норовчанами мореходная лодья со стеньгой на грот-мачте и гафелем на бизани. Такой сплав из старого с новым в небольшом количестве появился на свет после петровских преобразований, когда глупый указ о прекращении строительства староманерных судов был подзабыт. Сейчас же Викол практически самостоятельно пошёл по тому же пути. Но покупать столь смелое новшество кроме Руссо-Балта ещё никто не решился, так что на заказ строили привычные для местных одномачтовики. А ещё по желанию заказчика судно могли, как прошить вицей, так и сколотить гвоздями. В общем, полное совмещение хай-тека и старых технологий. Как говорится: любой каприз за ваши деньги!

Ну и, к слову сказать, сильно оттоптать ноги конкурентам тоже пока не вышло, потому как здесь взрыв торгового мореходства начался на год раньше, чем в иной истории (что Андрей честно ставил в заслугу именно себе), и бум корабельного строительства пока лишь возрастал. В тот раз всё закончилось через год с падением Кристиана II и усилением гданьского каперства. А как будет сейчас, не знал уже никто, кроме господа бога, потому что этот вопрос уже точно ушёл из послезнания на путь чистой альтернативы. И если справится с каперами, Андрей был ещё в силах, то купировать действия датского короля он не мог. А потому цена любого решения отныне возрастала неимоверно!

Следом за Порфирием поднялся вконец обрусевший Генрих, отчитавшийся по делам за Бережичи. Особо порадовал птичник, где продолжалась работа над выведением новых пород. Ныне яйца княжеских кур уверенно перешли в категорию средних, и Андрей честно надеялся в ближайшее десятилетие получить первые экземпляры из категории крупных. Ну и омлет на завтрак давно перестал быть редкостью. Впрочем, пара уточняющих вопросов у Андрея всё же была.

– Что Якимка?

– Да что ему, княже, сделается. Сестра ныне рублём подмогла, сам хозяин справный. Да и вроде остепенился. Подходил ужо, про новый ряд справлялся. Да и кто бы сомневался. Так, как живут в Бережичах ныне, вряд ли где ещё так живут.

– Я про травосеяние, Генрих.

– Да уж получше, чем у других, княже. Да и с чего бы было хуже, коли ему все протори тобой оплачены. Зато, вроде как определился, наконец, что за чем садить лучше и сколь под чем пар держать. Ныне меньше чем четыре мешка с мешка посеянного не собирает, а в иные годы и все шесть берёт. По его указке и твою запашку ныне так сеять начнём. Коль всё пойдёт, за пару лет доходы от вотчины удвою.

– Ну, вот и ладненько. Теперь слушай. Дашь Якиму под начало тройку отроков лет десяти-двенадцати, что ещё у сохи не стояли. Пущай сразу по правильному работать учатся. Якиму за обучительство рубль дашь, да скажешь: коль его парни на новых землях себя покажут, ему ещё два рубля упадёт. Остальных же заставляй уже новое перенимать, но палку-то не перегибай. Человек должен сам понять, что ему то выгодно. Глядишь, ещё чего сами удумают для улучшения. И поголовье рогатых развивай. Это, кстати, всех касается. Навозу никогда много не бывает. И ещё, справишься у Брунса, кто из учеников лучше дело освоил, да отошлёшь его по осени сюда. Коли женится, то с семьёй отошлёшь. И список подготовь вторых и прочих сыновей, что в отроки вышли. Фиг им, а не дробление участков. У меня землица пустует, а они там делиться собрались, амёбы бесхребетные.