Отдана в долг (СИ) - Стар Дана - Страница 8

Я занимаю место за рулем, предварительно сбросив туфли на пол. Но перепалка на этом не заканчивается. Родители продолжают периодически поддевать друг друга. Не понимаю, что на них нашло.

Мотор завелся. Убедившись, что на горизонте нет помех в виде людей или проезжающих рядом автомобилей, я спокойно сдала заднюю и покинула место парковки.

Фух, все просто замечательно!

Хочется оказать услугу родителям и стать для них нужной.

Нажав на педаль газа, я увеличиваю скорость, выезжая на трассу. Дорога почти пустынная. Лишь изредка проезжают встречные машины.

Но проехав всего лишь полкилометра, я заметила, как на дороге образовался туман. Чем дальше, тем гуще он становился.

— Давай ещё газку немного поддай, чего плетешься как черепаха? — командует отец, приоткрывая окно. Закуривает. Он явно раздражен, редко его застанешь таким недовольным. Наверно это из-за ссоры с мамой. Они явно что-то не поделили.

— Курить вздумал? На зло мне, да? Ты же знаешь, что я терпеть не могу табачный дым!

— Уймись, женщина, иначе высадим. Следом побежишь! Остановка вон там! Надеюсь, ты знаешь, что такое остановка? Туда еще такие типа фургончики желтенькие с цифрами на стеклах подъезжают. Они за крохотную денежку развозят людей до нужного места.

— Ты издеваешься?

Мама вылупила глаза на отца, а он задал жару.

Да что с ним происходит?

Определенно, он очень и очень пьян.

Им там в кальян ничего случайного “покрепче” не мешали?

Отец глухо расхохотался.

Это была шутка, но мама восприняла её на полном серьезе.

— Что? Да как ты смеешь?! И вообще я видела, как та длинноногая молодая змея на тебя пялилась! А ты ей подмигивал и даже шампанского налил!

— И что! Ну и что в этом такого? Я что теперь монахом должен заделатся и от женщин как от чумы шарахаться!

— Ах ты ж гад такой! Права была Милана, когда говорила, что все мужики козлы! Особенно их козлячность с возрастом проявляется, когда их любимые жёнушки стареют!

— Ты прекрасно знаешь, что мы по расчету женились! Но я тебе ни разу не изменял и не посмею!

— Да по расчету, но влюбились же по уши со временем! Ты врешь! Я видела, как та дылда блондинистая тебе на салфетке свой номер телефона написала! А ты с удовольствием его в карман затащил, козлевич старый, похотливый!

Я в шоке открыла рот, когда мама вдруг вытащила из кармана пиджака отца салфетку, порвала её в клочья и швырнула ему в лицо:

— Лжец…

— Да я! Да я просто положил из вежливости туда! И почему я должен оправдываться перед тобой!

— Я же любила тебя, любила как дура! — ревет навзрыд. — И всегда буду любить! А ты… ты такой же, как и все остальные мужики. Думаешь только членом!

— Не надо, успокойтесь! Да что с вами такое?!

Не выдержала.

Я лишь на секунду обернулась в сторону отца, когда услышала звонкий шлепок.

— Раис, ты совсем очумела?!

Кажется мама дала отцу пощечину.

— Нет, Артур, очумел ты! Ты… Неужели ты попытался закрутить роман с молодой девкой прямо на моих глазах?!

Бам!

Мощный, сильный удар обрушился на правую часть машины.

Я ничего не поняла…

Всё закрутилось, завертелось, как в какой-то мясорубке.

Меня накрыло градом из битых осколков стекла и острой вспышкой боли.

Я очень сильно ударилась об что-то головой…

Услышала надрывистый женский крик.

Он навечно отпечатается в моей памяти.

И мама замолкла.

Затихло всё кругом.

Это тишина страшнее смерти…

В глазах двоится, в ушах звенит.

Кругом сплошная тьма.

Я попыталась приподняться, попыталась нащупать её руку, позвать.

Но стоило только сделать хотя бы одно малейшее движение, как меня резко бросило в темноту…

Глава 6.

Спустя несколько недель.

Мои руки дрожат.

По щекам льются слезы.

А сердце рвется на части…

Я сжимаю в руках фотографию своих любимых родителей и не верю, что их больше нет.

Прошло уже несколько недель с момента ужасной трагедии, но для меня будто день. Кажется, только вчера мы виделись и вместе собирались на торжественный вечер. Я помню всё до мелочей, несмотря на то, что сильно ударилась головой.

Память осталась при мне… Я отчетливо помню мамин звонкий смех, когда она сама лично помогала мне надеть платье, помню, как отец прикрепил к платью брошь. А потом их смех в моих мыслях сменяется их последним, предсмертным криком.

— Мама! Папа!

Закричав, я прижала рамку с фотографией к груди и задрожала.

— Рори!

Позади раздался обеспокоенный голос сестры.

— Почему ты встала с кровати, врач прописал тебе постельный режим! Только с этими условиями он позволил тебе вернуться домой из больницы.

Я молчу.

Моти губы дрожат, лицо тонет в слезах.

— Ты слышишь меня? Рори…

Я продолжаю игнорировать сестру. Наверно она меня ненавидит, но не показывает мне свою ненависть.

Кое-как трясущимися руками я креплю на фотографию родителей черную ленту. Эмоции травят меня, уничтожают живьем. Как яд замедленного действия. Медленно и мучительно. Я ненавижу себя за это… Ненавижу. За то, что сделала!

Тая опускается со мной рядом на колени, буквально выдергивает из моих рук фотографию, убирая её в сторону. Заключает в крепкие объятия, утешая.

— Ш-ш-ш, успокойся. Дыши, только дыши…

— Ненавидишь меня? Д-да? Я… я это сделала. Я их убила. Я отобрала у тебя маму и папу. Теперь мы одни. Совершенно одни. Сироты…

Сестра реагирует вспыльчиво. Она хватает меня за плечи и хорошенько встряхивает.

— Прекрати! Что за ерунду ты несешь?! Это был несчастный случай. Это не ты виновата, а тот грузовик, у которого отказали тормоза. Он же будто из ниоткуда взялся, ты не видела его из-за тумана!

— Но я осталась жива, а они нет.

— На всё воля Божья, значит этому суждено было быть… Ты сошла с ума, Рори! Ты обо мне подумала? Что бы было, если бы вы все погибли?! Я бы осталась одна. Совершенно одна. А так у меня есть ты. И твоей вины в аварии нет. Я прошу тебя, не оставляй меня. Молю! Не говори так, не говори…

Мы опять крепко друг к другу прижались и заплакали, поминая любимых родителей, которые дали нам жизнь. Сейчас мама с папой смотрят на нас с небес и тоскуют вместе с нами.

Я пролежала несколько дней без сознания и не смогла присутствовать на похоронах. Когда очнулась, не поверила своим глазам. Свернувшись калачиком на самом краю кровати, дремала моя сестра. И она плакала. Плакала даже во сне, а когда проснулась, сказала мне, что родителей больше нет. Их жизни унесла авария, потому что они забыли пристегнуться.

Удар пришелся на правую часть машины, туда, где сидели папа с мамой. Врачи открывают рты и пожимают плечами, удивляясь, как сильно мне повезло. У меня выявили лишь незначительное сотрясение, ссадины от стекла, порезы и синяки. Серьезных травм нет. Ни переломов, ни открытых ран. Они хором утверждали, что я родилась в рубашке.

— Рори, мы не одиноки! Мы вместе… Мы есть друг у друга и мы справимся. Пожалуйста, только не вини себя, пообещай, что справишься.

Я сглатываю слезы, скопившееся в горле, обнимаю сестру крепче и шепчу. Только ради неё я сделаю все возможное и невозможное, лишь бы она жила, была здоровой и счастливой. Она — всё, что у меня есть. Только ради Таи я соберу себя по осколкам, поднимусь с колен на ноги и заставляю себя двигаться дальше. Жить. Ради своей любимой младшей сестрички.

— Обещаю. Я… обещаю, милая.

— Спасибо, Рори, — тяжко вздохнула она, поцеловав меня в щеку.

— Прости, я не могу сидеть без дела. Когда что-то делаю, двигаюсь я отвлекаюсь. Сейчас мне нужно немного навести порядок и отнести коробки с вещами вниз.

— Пусть слуги помогут.

Уныло качаю головой.

— Нет, это слишком личное, я всё хочу сделать сама. Так я смогу как следует с ними попрощаться и помянуть добрым словом, в последний раз рассмотрев их вещи.