Симптомы Бессмертия (СИ) - Виноградов Максим - Страница 7

Мафия? Те же соображения. Конечно, известный процент прибыли пойдет прямиком в лапы семьи Макафи. Но стал бы тот же Эрнесто заморачиваться с подобными подставами? Сильно сомневаюсь. Тем более, если схема вскроется, то семья огребет больше проблем, чем прибыли. Связь между стрелком и мафией удостоилась лишь пунктирной линии.

А вот каким образом пересекается агентство и мафия? Тут я уверился почти на сто процентов — кто-то из сотрудников «докладывает» Макафи о том, что происходит внутри «Схрона». Скорее всего, Эльза. Просто потому, что именно она в курсе всех дел и финансовых потоков. Не знаю, как удалось заставить бедолагу играть на два фронта. Но, с другой стороны, умельцев хватает.

Провел черту от агентства к мафии, на конце добавил жирную стрелку. Так, пожалуй, будет понятнее. Ничего ужасного в этом, в принципе, нет. Просто нужно учитывать сложный расклад в дальнейших построениях.

Откинулся в кресле, внимательно рассматривая получившуюся картинку. Рука сама собой потянулась к стакану. Новая порция выпивки добавила мозгу пищи для размышления.

Подводя итог, какие варианты? Возможно, Харриса действительно хотели убить. Возможно, это ловкая инсценировка. Не стоит исключать также обычную случайность. Что-то еще?

Ну, если задуматься и посмотреть — кому, по итогу, сложившаяся ситуация принесла наибольшую выгоду — появляется самый очевидный вариант.

Профессор Харрис мог бы сам подстроить покушение. Если он не дурак — а в случае лонгера это вряд ли — то и улики подтасовал соответствующе. Итого, профессор получил услуги агентства, не заплатил за это ничего, да еще может попробовать отсудить компенсацию морального ущерба. Последнее, конечно, не гарантированно. Но кто знает, какие на самом деле связи имеются у Харриса? Каста долгоживущих «своим» старается помогать...

А что? Эта идея нравится мне больше других! Потому тут же соединил Харриса и Гойла толстой чертой. Теперь схема стала напоминать паутину.

И это ведь далеко не все... Раз уж поверхностный анализ выдал столько вариантов, что можно придумать, если напрячь мозг чуть больше?

Посмотрел на ополовиненную бутыль.

А вот сейчас и выясним. В конце концов, вся ночь впереди!

Глава №5

Пробуждение оказалось не из приятных.

Где-то вдали раздался звон, отозвавшийся в голове жуткими колоколами. Вместе со звуком пришла боль. Веки едва разомкнулись; с пересохших губ слетели слова проклятья.

Звон послышался снова. Затем раздалось размашистое буханье. Только теперь до меня дошло, что кто-то ломится во входную дверь.

Медленно приподнялся, перебарывая боль в задеревеневших мышцах. Все-таки кресло, каким бы удобным оно не было, не предназначено для сна. Хрустнула шея, с превеликим трудом распрямился позвоночник. Ладони ухватились за голову, стараясь сдержать тяжелую пульсацию похмельного синдрома.

Глянул на стол: бардак там царил знатный. Пустая бутыль гордо возвышалась посредине груды исписанных бумаг. Стакан валялся на полу. Самописная ручка изгрызена, будто ею закусывали. Поверх всего красовался лист, испещренный линиями и надписями настолько, что разобрать хоть что-то вменяемое в этом нагромождении казалось совершенно невозможно. Если невероятно сложная схема и навела вчера на какие-то мысли, то сейчас она виделась совершенной бессмыслицей.

Осторожно напряг мозг, но память отказалась работать. Воспоминания о вчерашнем вечере заканчивались примерно на половине бутылки. Остальное... бесследно растворилось в приступе алкогольной амнезии.

Снизу донесся очередной сеанс грохота, звякнули стекла. Придвинувшись к окну, аккуратно раздвинул жалюзи. Тусклый солнечный свет ворвался во тьму гостиной, вырисовывая нелицеприятные последствия бездарно проведенной ночи. Глаза невольно заслезились, пришлось основательно проморгаться, прежде чем выглядывать наружу.

На стоянке красовался казенный автомобиль. У входа суетилась давешняя парочка. Эльза настойчиво тыкала кнопку звонка, Джонсон молотил в дверь, будто вознамерившись пробить в ней дыру.

— Иду, иду... — прохрипел я, удивляясь собственному голосу.

Во рту словно создали свалку радиоактивных отходов. А после — пришла засуха, и образовалась пустыня. Язык болтался промеж зубов, как последняя иссохшаяся подыхающая ящерица на загаженных просторах ядовитой пустоши.

Кое-как спустился по лестнице, изо всех сил стараясь сделать это не кубарем. Тело слушалось с трудом, руки и ноги двигались, будто ватные. Мир никак не желал приобретать четкость, то и дело норовя перевернуться вверх дном.

Новый грохот сотряс входную дверь, а вместе с ней и половину здания. Во всяком случае, мне так показалось.

— Да иду я! — выдавил скорее для самоуспокоения, с трудом преодолевая пространство гостиной.

Отодвинул засов. Дверь распахнулась, впуская внутрь промозглую слякоть и двух взъерошенных людей. Джон и Эльза шагнули вперед синхронно, словно взявшись за руки. Оба смотрели на меня, как на некое чудо света.

— Майк! Что ты наделал! — воскликнула Эльза, смешно заламывая кисти рук.

«Нажрался, как свинья!» — подумал про себя, но вслух озвучивать очевидное не стал. Вместо этого проделал тактическое отступление к холодильнику. Ледяная бутыль минералки нырнула в руку, как спасение. Живительная влага полилась по пищеводу, возвращая способность хоть как-то существовать. Я прошлепал по комнате и почти упал в уютное кресло. Холодное стекло прикоснулось ко лбу, давая временное облегчение.

— Майк, так дела не делаются! — обиженно засопел Джонсон, — Сказал бы заранее, что задумал. Посидели бы, обмозговали! Провернули все в лучшем виде, так что комар носа не подточит. Ну не так же...

Непонимающе уставился на встревоженную парочку. В голове ворочалось ровно две мысли.

Во-первых, минералка хорошо легла на старые дрожжи. Я уже ощущал, как внутри с новой силой нагнетается хмельная мощь опьянения. А значит, времени на осмысленные действия осталось не слишком много.

Во-вторых, сегодня Джонсон и Дексхаймер вели себя... по-иному. Стояли как-то ближе. Словно между ними есть нечто негласное, но вполне очевидное.

Вот же черт косой! Все-таки охмурил красотку! Даже жалко немного стало, проснулась идиотская ревность. Может, я и сам бы не прочь узнать адвокатессу с другой, не юридической, стороны.

«А раз так, почему сам не отвез ее вчера домой? — пришло запоздалое мутное раскаяние, — Предпочел общество бутылки? Ну так пожинай результаты!»

Впрочем, не о том думаю...

— Майк, ну зачем ты так? — Эльза чуть не плакала.

Тяжело выдохнув, протер лицо ладонью. Пошевелил языком, пробуя звуки на вкус. Вроде, простые слова должен осилить.

— Я напился. Не в первый и не в последний раз, — сиплый голос постепенно приобрел уверенность, — С каких пор на это требуется разрешение?

Они переглянулись. Оба посмотрели на меня, как на дурака.

— Он не понимает, — пискнула Эльза.

Джонсон кивнул и завозился, запустив руку в карман плаща. Наконец оттуда оказалась извлечена газета, которую он аккуратно бросил на столик прямо передо мной. Наклонив голову, я кое-как переборол приступ головокружения. Взгляд с трудом сфокусировался на огромном заголовке.

Прочитал, не улавливая сути написанного. Потом еще раз. Смысл начал медленно доходить раза с третьего.

«Зверское убийство! Ночью, в собственной спальне был безжалостно убит многоуважаемый профессор Бенджамин Харрис. Всемирно известный археолог, историк и идеолог нового мирового правопорядка погиб, едва отправившись в постель. Научный мир скорбит о потере. Председатель конгресса долгоживущих настаивает на тщательном расследовании. Подробностей произошедшего пока нет, но источник в полиции подтвердил, что преступление совершено с особой жестокостью и цинизмом...»

Дальше шли ничего не значащие подробности, размазывающие немногочисленные факты на целый газетный разворот. Подняв мутный взор от бумаги, я уставился на подчиненных.