Ход генерала - Дукай Яцек - Страница 3

– Для королей, – сказал Генерал, глядя прямо в голубые глаза Варжхада, – это самый подходящий из всех масштабов, самая подходящая из всех перспектив. Мы должны ударить сейчас, пока Птица связан в Княжестве. Без разведки, без ощупывания, всей силой. Нужно ударить на него через Верхний и Нижний Перевалы, подойти с запада через Болота, и высадить морской десант в К'да, Озе и обоих Фуртваках, выслать воздушный десант, чтобы разгромить всю его систему снабжения. И все это теперь, сейчас.

Варжхад отбросил сигарету и начал грызть ногти.

– Я что, должен напасть на него? Ни с того, ни с сего, без всякого повода?

– Повод у тебя имеется. Самый лучший из всех возможных.

– Какой?

– Сегодня Птицу можно победить.

– Войны хочешь?! – выкрикнул Бирзинни, поднимая руки над головой, и пробуждая своим вскриком дремавшего возле камина министра государственной казны, Сашу Кверца. – Войны?! Агрессии по отношению к Лиге?! Ты с ума сошел, Жарны?!

Давно уже никто не обращался к нему иначе, как только «Генерал», ну еще «господин граф», даже очередные метрессы, и теперь Железний Генерал вонзил свой ледовый взгляд в возмущенного премьера.

Бирзинни отступил на шаг.

– Я тебе не привратник! Так что можешь свои штучки не задействовать! У меня демон имеется, меня не сглазишь!

– А чтоб вы все сдохли! Тихо!!! – заорал король Богумил Варжхад, и действительно, сразу же сделалось тихо.

– Ты, Генерал, – указал пальцем король, – я же помню: уже какое-то время ты все время пытаешься настроить меня против Птицы. По-моему, еще в Оксфелде ты пытался выдавить из меня согласие дотянуть ту самую гномью железную дорогу под Перевал. Ты давно уже это планируешь. Я тут говорю! – Погрозил он пальцем, – и не перебивай, блядь, когда король разговаривает! Не знаю, чего ты себе вообразил! Вот уже столетие у тебя не было никакой порядочной войны, вот тебе и мечтается о какой-нибудь кровавой драке, а? Я не собираюсь войти в историю как таковой, кто развязал глупую, ненужную, бессмысленную и ничем не спровоцированную войну! Ты меня слышишь?

– А эту железную дорогу он и так уже построил, – поябедничал Бирзинни.

– Что?

– Ну, эту самую, гномью железную дорогу.

– За свои собственные деньги, – буркнул Генерал. – Ни копейки из государственной казны не взял.

– Боже, да что же тут творится? – отшатнулся Варжхад. – Это что, какой-нибудь заговор безумных милитаристов?

– Не знаю, случится ли это завтра, через год или через двадцать лет, произнес Генерал, вставая с парапета, – но я знаю, уверен, что в конце концов Птица ударит и на нас. А вот тогда – тогда это будет уже его решение, его выбор и момент, выгодный для него. Давайте защищаться, пока мы еще можем, пока ситуация еще выгодна для нас.

– Ты хотел сказать: для тебя, – произнес под нос Бирзинни.

Генерал поудобней оперся на трость, стиснул челюсти.

– Ты обвиняешь меня в измене?

Полностью контролируя себя, премьер изобразил замешательство.

– Я ни в чем тебя не обвиняю, да и как бы я посмел…

Седоволосый финансовый министр совсем уже очнулся ото сна.

– Да у вас у всех что, крыши поехали? – заскрежетал он. – Бирзинни, по-моему ты с лестницы на голову упал! Железного Генерала в изменен обвиняешь? Железного Генерала…?? Да у него было больше шансов одеть на себя корону Империи, чем на этой короне звезд! Твоих прадедов еще и в проекте не было, когда он вешал за непослушание и бунты против короля! Дважды был он регентом, и хотя бы на день запоздал он с передачей полноты власти? Дважды ему предлагали корону, но он отказывался! Их голов казненных им предателей можно было бы сложить кучу выше, чем Башня Хассана! Да ты столько раз во время бритья не резался, сколько раз его пытались убить, и как раз за верность короне! Две семьи утратил он в бунтах и мятежах! Почти тысячу лет стоит он на страже трона Варжхадов! Этого рода вообще не было бы, если бы не спасенные им лично твои, Богумил, предки. Да тебе радоваться нужно, что рядом с тобой такой человек имеется, потому что никакой другой повелитель на Земле не может похвастаться столь верным подданным, в верности которого он может никогда не сомневаться. Скорее, я сам бы в себе усомнился, чем в нем!

Сказав все это, Кверц снова заснул.

Чтобы избежать косых взглядов окружающих, которые направляли на него те, раздраженные столь непристойно откровенной речью министра, Генерал отступил в темный угол зала и уселся там под изображением грифа на кресле, обитом черной кожей. Трость он положил на колени, руки симметрично устроил на подлокотниках, хотя, ясное дело, ни о какой симметрии тут не могло быть и речи, потому что взгляды глядящих всегда цеплялись за левую ладонь Генерала, за знаменитую Железную Руку, Магическую Ладонь.

Вот уже восемь столетий постоянно совершенствующийся в своих урвитских искусствах – еще до того, как вообще появилось определение урвита, еще до того, как стать генералом, еще до того, как задействовать тайные механизмы собственного долголетия – уже тогда, в самом начале был он знаменит этой своей инкрустированной драгоценными камнями и металлом конечностью. Легенда гласила, что, предаваясь занятиям темными искусствами (а в те времена подобные искусства считались очень, ну очень темными) Жарны вступил в переговоры с Невидимыми, настолько могучими, что не удалось ему с ними совладать, и когда во время очередной с ними встречи случилась ссора, существа эти напали на него. Лишь огромным усилием воли победил он их и чудом выжил; тем не менее, утратив в бою власть над левой рукой, никогда уже не удалось ему ее восстановить. Быстро сориентировавшись в неэффективности всех известных форм лечения, чтобы не оставаться инвалидом до конца жизни (которая должна была оказаться столь долгой), он решился, несмотря ни на что, прибегнуть к магии: для этого он имплантировал в нужных местах руки, ладони, пальцев психокинетические рубины. С тех пор уже не мышцы и нервы двигали и заведовали мертвой конечностью, но все происходило без какого-либо их посредничества, исключительно силой мысли Жарного. Таким вот образом, de facto преобразил он часть собственного тела в магический артефакт. Издевающийся над половинными средствами и редко останавливающийся на полпути, и на сей раз не отступил Жарны с тропы, которая перед ним после такой операции открылась. Были следующие имплантации, следующие магические махинации, которые трансформировали предплечье и кисть руки в могучий и становящийся еще более могучим, сложный и все время усложняющийся многозадачный наполовину органический маго-конструкт. И процесс этот до сих пор еще не закончился; прошли столетия, а процесс продолжался. Выступающая теперь из тени рукава мундира кисть руки Генерала выглядела словно пульсирующее какой-то холодной, неорганической жизнью сплетение стекла, металла, древесины, драгоценных камней и еще более твердых, чем камни, нитей – и, все-таки – живого тела. Согласно легенде, одно движение пальца Генерала сравнивало с землей неприступные крепости; согласно легенде, когда пальцы на этой руке стискивались, он мог останавливать сердца врагов, останавливать движение крови в их телах. Но все это было только легендой сам Генерал все отрицал.

Рука неподвижно лежала на подлокотнике кресла. Генерал молчал. Впрочем, нечего было и говорить; живя столь долго, он мог распознать моменты побед и моменты поражений, он очень точно взвешивал шансы и никогда не путал маловероятного с попросту невозможным. Поэтому сейчас он просто сидел и смотрел. Король нервно курил очередную сигарету. Премьер Бирзинни, стоя возле огромного, круглого стола, занимавшего всю средину комнаты, шепотом переговаривался с двумя своими секретарями, непрерывно постукивая при этом ногтем по лежавшему рядом дистанционному зеркальцу. Саша Кверц храпел. Огонь в камине трещал и гудел. У противоположной стены Некс Плюциньский и его штабные офицеры, на основании рапортов разведчиков, передаваемых посредством подвешенной под потолком батареи зеркал (двенадцать на двенадцать), контролировали военную ситуацию, отображаемую на трехмерной проекции пограничных земель Княжества и Лиги. Один из людей Орвида, ответственный за поддержание и соответствующее преобразование этой иллюзии, дремал на стуле за зеркалами; другой, включающий и отключающий по требованию звук, стоял под бюстом Анастасия Варжхада и зевал. Перешептывания премьера с секретарями, искусственно понижаемые голоса разведчиков, односложные побуркивания штабников, шипение и треск огня в камине, ночные шумы – все это действовало усыпляюще, так что не удивительно, что старик Кверц приснул. Сам Генерал уже четыре дня обходился без сна, но и сейчас не собирался отказываться от магических стимуляторов. Он глянул на часы. Почти три.