Черный старатель - Глебов Макс Алексеевич - Страница 4

Остальным неудачникам оставались колониальные силы самообороны и полиция, попасть в ряды которых тоже было весьма непросто, и немногочисленные вакансии в местном подобии мелкого бизнеса. Ну и, конечно, криминал, хотя Синдикат был весьма разборчив и брал к себе немногих, отбирая людей чуть ли не жестче, чем вербовщики Федерации. Нельзя, конечно, забывать и о черных старателях – одиночках, не работающих ни на Синдикат, ни на официальные власти, и промышляющих в Руинах на свой страх и риск. Вот только жизнь у этих ребят, как правило, хоть и яркая, но короткая. Во всяком случае, у большинства.

После космографии, на которой я не услышал для себя почти ничего нового, нам предстояло перейти в учебный класс, расположенный на другом ярусе, причем довольно далеко. Помещения интерната были разбросаны по большому пространству. Официально считалось, что это сделано специально для уменьшения вероятности одновременной гибели всех воспитанников в случае ракетного удара со стороны Руин.

Такая угроза действительно существовала. Остатки планетарного десанта Роя, контролировали территорию разрушенного позиционного района противокосмической обороны и обширную промзону, когда-то подступавшую почти вплотную к мегаполису и занимавшую две трети единственного континента Бриганы-3. Иногда Рой собирался с силами и атаковал ракетами и беспилотными дронами развалины города, из которого к ним просачивались отряды нелегальных старателей и изредка совершали вылазки рейдовые группы колониальных вооруженных сил. Это противостояние длилось уже почти семьдесят лет и обычно протекало довольно вяло, если не считать нескольких неудачных попыток колониальной армии раз и навсегда решить проблему Роя и десятка прорывов боевых роботов противника на территорию разрушенного города. Во всех случаях эти удары не достигли поставленных целей и приводили лишь к большим потерям с обеих сторон. Вот только Рой терял мёртвое железо, а со стороны колонистов гибла не только техника, но и люди.

– Ну что, Рич, опять пойдешь длинным путем через седьмой магистральный? – с кривоватой улыбкой спросил Волынин, прозрачно намекая на мои регулярные попытки как бы случайно встретить Нилу в коридорах интерната.

Я поймал себя на том, что ноги сами несут меня именно к переходу на седьмой магистральный, по которому, как я знал, сейчас вместе с одноклассницами должна идти на очередное занятие Нила.

– Когда-нибудь ты конкретно нарвешься, и сам будешь в этом виноват, – поддержал Игната Хань, единственный, пожалуй, из одноклассников, которого я мог с некоторой натяжкой назвать своим другом. – Давно следовало понять, что эта штучка не для тебя. Она на год старше, что само по себе не в твою пользу, но главное не в этом. Что ты можешь ей предложить? На такие ножки и задницу найдется сотня охотников из воспитанников третьего года, да и за пределами интерната есть немало людей, способных дать ей на порядок больше, чем ты, и поверь мне, твоя навязчивость этих парней уже начинает раздражать. Если раньше над тобой только смеялись, вообще не воспринимая всерьез, то теперь, после того как ты стал контачить с Тироем, тебя будут жестко ставить на место. Может быть, не прямо сейчас, но очень скоро.

Слышать такое от Ханя было обидно. Что-то подобное он уже говорил мне и раньше, но его слова лишь скользили по краю моего сознания, безнадежно отскакивая от идеализированного образа Нилы, который я тщательно выстроил в собственном мозгу, намертво вбив в затуманенную гормонами голову уверенность, что она обязательно оценит всю глубину моих чувств и очень скоро поймет, что лучше меня для нее никого нет. Почему же я всё это время был таким идиотом? Ведь и Хань, и, как это ни обидно, Волынин, несомненно, правы.

– Нет, парни, сегодня я с вами, – чуть помедлив, выдавил я, с трудом преодолевая сопротивление бушующей эндокринной системы подросткового организма. – Не хочу злить Сержанта очередным опозданием на его урок.

– Что-то раньше тебя это не останавливало, – чуть разочарованно протянул Волынин и продолжил в своей обычной издевательской манере. – А как же Нила? Весь день ведь горевать будет, что тебя в коридоре не встретила.

Что бы я ни ответил, это выглядело бы жалко. Тут нужно либо сразу бить в морду, либо просто пожимать плечами. Я выбрал второе. В драке с Игнатом шансов у меня немного, да и наезд, в общем-то, того не стоил. Ну, и, если быть до конца честным с самим собой, Волынин имел все основания для пренебрежительного отношения к моим умственным способностям. Голова человеку для того и дана, чтобы ей думать, даже если он подросток в пубертатном периоде. Пора мне, пожалуй, менять свои взгляды на жизнь, если я не хочу оставаться посмешищем для всех окружающих.

– А я думал, мы тебя теряем, – беззлобно усмехнулся Хань, – но ты, я вижу, не так уж безнадежен.

– Это временно, – отмахнулся Волынин, – Вот увидит ее снова на общих занятиях по спортивно-боевой подготовке, и опять с катушек слетит. А как тут не слететь, если все мыслительные процессы переданы из мозга в другие органы, совершенно для этого не предназначенные. Ладно, пойдем уже, а то действительно к Сержанту опоздаем.

Встретить Нилу в этом коридоре я никак не ожидал. Сейчас она вместе со своим классом должна была идти на очередной урок по седьмому магистральному, однако, видимо, администрация что-то опять начудила с расписанием, и теперь навстречу нам довольно плотной группой двигались воспитанники второго года обучения, среди которых ярким пятном выделялась высокая, подтянутая и очень энергичная особа, ставшая причиной моих многочисленных проблем.

Впрочем, в таком ключе я подумал о Ниле впервые и в очередной раз сам себе удивился. Раньше при виде этой красотки, всё время являвшейся центром внимания окружающих, любые попытки моего мозга хоть как-то анализировать ситуацию мгновенно смывались гормональным штормом, зомбировавшим сознание не хуже боевого психотропного препарата. Собственно, нечто подобное моя эндокринная система пыталась сделать и сейчас, причем не без успеха.

Я с огромным трудом и чуть не со скрипом в глазных мышцах заставлял бунтующий организм не пялиться на Нилу, приближавшуюся к нам до безумия сексуальной походкой. Казалось, в каждом ее движении, в никому конкретно не адресованной легкой улыбке, прячется скрытое обещание, причем выглядела она при этом предельно естественно, что, наверное, и придавало ее образу столь сильную притягательность.

– Рич, ты попал! – заржал Волынин, тоже увидевший Нилу. – Удача сама идет к тебе в руки. Беги и хватай, только смотри, не получи по рогам от парней из выпускного. Кажется, они тоже не прочь наладить контакт с воспитанницами второго года.

Игнат вновь был прав. Нилу, как всегда, сопровождали Инна и Ребекка – две ближайшие подруги, готовые ловить каждое ее слово. Внешними данными они ей почти не уступали, но вот держать себя так, как она не умели. Впрочем, они явно стремились постичь это искусство, тщательно копируя поведение подруги.

Эта картина была для меня вполне привычной, вот только сегодня к компании Нилы добавились новые лица. Два крупных парня возрастом лет под восемнадцать весьма целеустремленно пытались произвести впечатление на девушек. Их имен я не помнил. За редкими исключениями воспитанники третьего года обучения не очень-то рвались с нами общаться. Действовали парни вполне грамотно. Один из них, явно более наглый и уверенный в себе, пытался завладеть вниманием Нилы, а второй вел оживленную беседу с ее подругами, не отдавая предпочтения ни одной из них.

Судя по реакции Нилы, она воспринимала происходящее, как должное и держалась несколько отстраненно, всем своим видом демонстрируя, что слова настойчивого собеседника её слегка развлекают, но не более. Впрочем, изображать она могла всё что угодно, но меня не оставляло ощущение, что некоторую заинтересованность она всё же испытывает, хоть и стремится сделать так, чтобы этого никто не заметил. Правда, в адекватности своих оценок я сильно сомневался. Во мне могла говорить подстегнутая гормонами ревность, способная исказить реальную ситуацию до неузнаваемости.