Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ) - "Волосинка на губе" - Страница 45

Крики смолкли.

В воздухе Малфой, схватившись за горло Гарри, явно пытался задушить его. Грейнджер проглотила вдох, потому что палочка Поттера падала вниз. А затем…

…затем начали падать оба парня.

Она не помнила, как вытянула руку. Не помнила, как произносила заклинание. Она помнила только собственные слова, которые стали пророческими:

Всё кончено…

***

Их не впустили в больничное крыло.

Ни в первый час, ни во второй, заставляя перебирать в голове самое ужасное. Самые страшные мысли. Она слышала плач Пенси. Навзрыд, прямо в грудь злющего Блейза, который сжимал плечи подруги и с силой прижимал к себе.

Ещё слышала сплетни ребят, которые столпились у лестницы.

Ей плохо.

Откровенно плохо.

Грейнджер не выдержала, поднялась на ноги и громко, яростно, срывая связки, выкрикнула:

— Вышли все! — она посмотрела на каждого. — Вам не стыдно хоронить их, ничего ещё не зная?

Невилл взял всё в свои руки и увёл толпу. Грейнджер оглушила коридор, на всякий случай. Они остались втроём. Просто замерли, глядя друг на друга. И каждый перебирал в голове свою правду.

— Зачем он это сделал? — дрожащим голосом спросила Гермиона слизеринцев. — Господи! Если бы я не успела. Если бы… вы слышали этот хруст? Зачем Малфой столкнул их с метлы?

Пенси, вытирая слёзы, сделала шаг вперёд. Её лицо вдруг исказилось в гримасе.

— Драко этого не делал!

— По-твоему, мы все слепые? — выкрикнула Гермиона, чувствуя, как дрожал голос. — Он душил его!

— Но он не скидывал Поттера! — сорванным, хриплым голосом встрял Забини.

Ей хотелось зажать себе голову и заорать — приступ тошноты и начинающейся истерики уже стояли на пороге. Ещё чуть-чуть, и она упадёт с панической атакой.

Всё далеко не кончилось.

Чёрт возьми, остались те, кто желал им зла.

Он не менялся. Он был прав. Малфой всегда был мудаком, и не дай бог — теперь ещё и убийцей.

Грейнджер возненавидела его с новой силой. До судорожного дыхания. До белых костяшек на сжатых кулаках. Она ненавидела его.

Дверь распахнулась, и Макгонагалл вышла вместе с Аберфортом.

Гермиона метнулась к ней.

— К-как он? Как Гарри?

Директор положила руку на её плечо. И в эту секунду Грейнджер чуть не упала в обморок.

— Он без сознания. Сотрясение, разрыв лёгкого, перелом ноги и руки, — женщина посмотрела на Блейза и Пенси, которые так же ожидали ответов. — Мистер Малфой пришёл в сознание. Он сломал ключицу, получил сотрясение и…

Она прикрыла глаза.

— Что? — Пенси схватила директора за руку. — Что с ним, не молчите же!

— Его стопа… Помфри делает всё, чтобы ткани срослись обратно… прогнозы неутешительные. Драко может потерять ногу.

Мысль ужасающая. Окутывающая с головой. Мокрая насквозь и насквозь разорванная, как его нога. Память резанула воспоминанием — как стопа отделяется от ноги, как Драко кричит, привязанный к стулу…

Пенси резко трансформировала платок в какой-то тканевый пакет и отбежала в сторону, чтобы склониться и выблевать всё услышанное.

— Вы можете идти, им нужен отдых, — произнёс Аберфорт.

Гермиона обессилено упала на скамейку, глядя на то, как Забини, обняв Паркинсон, уходил вместе с профессорами. Она поймала взгляд Минервы, которая, обернувшись к ней, так по-матерински сочувствующе на неё смотрела.

Это больно.

Чертовски.

Она потеряла счёт времени, глядя в одну точку, забившись в угол. Спрятавшись за колонной, она наблюдала за больничной дверью. Ей хотелось выдрать её с корнями, чтобы забежать туда и собственноручно задушить его.

Грейнджер напоролась на собственную доброту, которая скатилась в глупость. Напоролась острыми кольями прямо в живот. В ноги, в кости, в голову. Всюду. Насквозь. По диагонали. Поперёк. Везде были предупреждения.

Только почему она не прислушивалась к ним?

Малфой сам предупреждал её, говорил о том, какой он монстр.

А ей казалось это пылью в глаза…

Дура. Дура. Господи, какая дура!

Надо было сразу сказать Макгонагалл о том, что ему не место здесь. Не место. Рассказать о его даре, чтобы его вышвырнули за ворота. Оставили подыхать где-то там… за чертой…

Он сам ведь хотел?

Сам хотел сдохнуть!

Так почему Гарри?

За что он хотел утащить его с собой…

Гермиона задержала дыхание, когда увидела, как дверь открылась и оттуда вышла Помфри, как аккуратно она её прикрыла за собой. Грейнджер поняла, что женщина пошла в свою комнату и вернётся проверять больных чуть позже…

У неё есть время. Есть, и она им воспользуется.

Девушка сняла туфли и, выглянув из-за колонны, на носочках подкралась к двери. Оглушила пространство, чтобы Помфри не услышала скрипа, и вошла внутрь.

Они лежали рядом, справа в ряду, отделённые ширмой.

Гарри, перемотанный почти всем телом. Закутанный в одеяло, с голым торсом, он лежал хрипло дыша. Гермионе больно от этого звука. Больно, понимая, как трудно давался вдох уцелевшим лёгким.

Она нагнулась к другу, рассматривая его совсем близко, осторожно касаясь его щеки пальцами. Обвела ссадины, нашла в волосах кусочек травы и через стон сняла его, крепко зажав в кулаке.

Посмотрела вперёд, на ширму, за которой лежал тот, кто это сделал.

Шаг.

Второй.

И вот она смотрела на него с неприкрытым отвращением.

Драко спал. Или делал вид — ей всё равно. Его нога загипсована. Пахло костеростом и едкими мазями. Она тихо подошла к нему, остановилась у изголовья и совсем не испугалась, когда его веки открылись, и их взгляды встретились.

— За что? — прошептала она. — За что ты это сделал?

Его вдох вышел хрипящим, когда он раскрыл рот, но не произнёс и слова. Он просто молчал. Это словно ударило её кулаком насмешки. Грубой насмешки с его стороны, хоть его лицо и не выражало никаких эмоций.

Воздух пропитывался гнилью его молчания, оседал ржавой пылью в её легких. Она давилась этим. Давилась, и не могла больше выдерживать.

— Я тебя так сильно ненавижу, ты себе представить не можешь. Ты мне омерзителен. Ты ужасный, Малфой. Когда тебя выгонят из школы, надеюсь, я никогда тебя больше не увижу.

Она посмотрела вниз, на его ногу. Провела взглядом до голого предплечья с меткой. И без жалости добавила:

— Ты достоин этой метки. Ты превзошёл себя.

Она было отвернулась, как в спину хрипло прилетело:

— Как хорошо, что ты это поняла, Грейнджер…

Палочка влетела в кулак. Она чувствовала, как дрожала рука, как кончик древка упёрся прямо в кадык мерзавца.

— Сделай это…

Слеза ошпарила щеку. Она поймала её губами, облизнув с них соль. Сил не осталось. Ни на что. Ни на ненависть. Ни на месть. Ей стало просто его жаль — как жаль бездомную псину, которая злюще кусала всех, кто пытался её накормить и пригреть. Такие псины дохнут в одиночестве. Сами. Забившись в какой-нибудь угол.

Так же будет с ним.

Она обошла ширму и села на табурет рядом с Гарри, осторожно взяла его за руку. Погладила пальцы и почувствовала, как высохшие от слёз глаза начали закрываться… хотелось спать. Хотелось очутиться там, где всего этого не существовало…

***

Гарри пришёл в себя через пару дней. Гермиона неслась в больничное крыло со всех ног, получив его патронус. Олень просто влетел в окно библиотеки, ткнулся носом ей в плечо и рассеялся.

Она перебирала в голове те слова, что хотела сказать, чтобы отвлечь его от боли. Рассказать ли ему новости, что Рон и Джинни намеревались приехать в Хогвартс после того, как Симус послал им письмо? Гермиона успокоила их, рассказав, что мадам Помфри обрадовала хорошей вестью — лёгкое Поттера срослось, так же, как и кости. Оставалось ждать, когда он очнётся.

Сейчас.

Сейчас её друг лежал в больничном крыле, и он открыл глаза.

Грейнджер не чувствовала собственного сердца, пока шла по лестнице, пропуская по две ступени. Она выбила руками двойные двери, вошла внутрь и тут же остановилась.

Драко стоял к ней спиной прямо у койки Гарри, который хрипло стонал. Наверное, это нервы. Наверное, это ночи без сна, но она сорвалась, выстреливая в него заклятием.