Сердце Феникса (Хранители - 1) - Гэбори Мэтью - Страница 13

ГЛАВА 5

Бледное солнце уже скрылось в тени седенийских гор, когда Януэль и мэтр Фарель двинулись по узкому коридору, постепенно уходившему в недра Башни. Ход, сооруженный с той же тщательностью, что и ее фундамент, вел в высохшее русло подземной реки, которая в былые времена проторила себе путь в долину.

Незадолго до этого Януэль закончил сборы. В сущности, у него не было иных вещей, кроме тех, которыми наделила его лига на протяжении этих трех лет. Поэтому он довольствовался тем, что уложил в заплечный мешок одеяло, нож в ножнах и бурдюк вина - последнее мэтр Фарель вручил ему в самый последний момент в качестве поощрения.

Чтобы попасть в имперскую крепость, им было необходимо пройти через горный перевал, поэтому, учитывая суровость климата, Януэль надел под грубошерстную рясу штаны из замши и захватил перчатки. Кроме того, он сменил обычные сандалии на сапоги, выдававшиеся ученикам, которым по завершении обучения предстояло пуститься в длительное странствие.

Уже собравшись и переодевшись, он вдруг осознал, что все происходящее с ним вовсе не является сном и ему в самом деле придется покинуть крепкие стены Башни. Предстоящие перемены имели горький привкус. Януэль куда меньше опасался ритуала Возрождения, чем расставания с замкнутым, защищенным от бурь миром, где он рос. Кроме того, ему вовсе не нравилось, что приходится вот так, по-воровски, крадучись, покидать Феникса накануне его долгожданного Возрождения. Проведя недели возле порученных ему кристаллов Священного Пепла, он привязался к ним, и ему было жаль передавать их кому-то другому.

Конечно, ему несказанно повезло, на его долю выпала честь сотворить шедевр, воскресив Хранителя империи Грифонов; благодаря этому Возрождению перед ним распахнутся все двери. Но эти блестящие перспективы отнюдь не уменьшали испытываемого юношей сожаления. Хотя мэтр Фарель и заверил его, что они очень скоро вернутся назад, Януэлю, находившемуся в состоянии внутреннего раздора, почему-то казалось, что он покидает Башню навсегда.

В глубине души он испытывал ужас. Не то чтобы юноша сомневался в собственном даре - похвалы, расточаемые наставниками, успокоили его на этот счет. Но учителя Януэля полагали, что он защищен от опасного воздействия своего прошлого, а именно здесь, по его мнению, и таилась угроза ритуалу. В сознании юноши возникла леденящая мысль, что даже мэтр Фарель в этом случае не сумеет прийти к нему на помощь. И тогда почетная церемония может обернуться трагедией.

Спотыкаясь в непривычно тяжелых сапогах, Януэль вышагивал вслед за наставником. "Ничего, приспособишься", - сочувственно бросил ему мэтр Фарель. Сам он также переоделся в штаны и узкую рясу, из-под капюшона которой выбивались длинные седые пряди. Миновав непомерно тяжелую, окованную бронзовыми щитами дверь, путники очутились в проходе, образованном бывшим руслом подземной реки. Проход этот был выложен камнями. Слабый свет фонаря в руках мэтра Фареля то и дело выхватывал из тьмы каменные глыбы, преграждавшие путь.

- Мы возьмем лошадей, мэтр?

- Нет, твое сознание может запечатлеть их, а это помешает ритуалу.

Тяжело вздохнув, Януэль опустил голову. Он ожидал подобного ответа. Три года назад ему уже приходилось пешком, на подкашивающихся от усталости ногах преодолевать эти горы, не чуя омертвевшего сердца. И вот теперь им предстоял тот же самый путь.

- Вы думаете, нам удастся через три дня попасть в имперскую крепость?

- Надеюсь, - ответил Фарель, огибая гигантскую каменную глыбу. Обернувшись, он посветил в лицо ученика: - Дыши ровнее, мой мальчик. К полуночи мы должны уже быть у самого входа в долину. Там мы сможем поспать несколько часов, а затем направимся к Жадорскому перевалу.

Януэль пожал плечами и опустил глаза.

- Ну ладно, - добавил наставник. - В путь.

По мере удаления от Башни путники продвигались все медленнее. "Мы уже столько времени тащимся по этому ходу", - ворчал наставник. Им приходилось старательно всматриваться во мглу, остерегаясь каменных обломков и ям, которыми изобиловало пересохшее русло. Опасаясь подвернуть ногу, они настолько замедлили темп ходьбы, что наставник был вынужден отказаться от своего решения устроить привал лишь у входа в долину. Он объявил, что им необходимо отдохнуть. В угрюмом молчании устроившись на ночлег, путники скорчились под своими одеялами.

- Спи, мой мальчик, - прошептал мэтр Фарель, задувая фонарь.

Фениксийцев обступила темнота. Шуршание поставленных Фарелем песочных часов, его мерное похрапывание слились под каменными сводами в единый ритм. Несмотря на нахлынувшую усталость и натруженные за день мышцы, Януэль все же не мог заснуть. Мысленно он устремлялся туда, за Жадорский перевал, к имперской крепости. Немного погодя он начал тревожиться о том, что без соответствующей подготовки не сможет провести ритуал Возрождения, поскольку Феникс, которого ему предстоит воскресить, намного более могуществен, чем те, кого ему довелось узнать в Башне Седении. Неясно, на что рассчитывали наставники, подвергая его такому испытанию. Разве пробуждение Хранителя империи не требовало самого серьезного отношения? Все эти вопросы не давали покоя юноше, покуда сон не сморил его окончательно.

Она склонилась над ним, укрыла поплотнее одеялом и поцеловала в лоб.

- На рассвете им предстоит идти в бой, - прошептала она, пальцами загасив пламя свечи. - Пожалуй, нынче ночью у меня не будет недостатка в спутниках.

- Матушка, можно мне завтра посмотреть на сражение?

- Не знаю, поглядим, как все будет разворачиваться.

- Но сир Фалькен сказал, что я могу идти! - попытался он добиться своего.

- Сир Фалькен не знает, что ты безрассудный и упрямый мальчишка. Кстати, что такое ты собрался за ним нести? Этот чертов Фалькен и без тебя отлично обойдется, - заметила она с улыбкой.

- Ну... если я понесу его щит, то он, быть может, даст мне боевой меч.

Между ее бровями прорезалась озабоченная морщинка.

- Я была бы так рада, если бы ты в свои десять лет и не мечтал о мече.

- Но, матушка, я же должен научиться искусству боя!

- Старик Горми учил тебя, но тебе ведь мало орудовать палкой. А вспомни высокородную Жаэль - ты даже во сне не выпускал из рук пегасинского лука!