Оцифрованные (СИ) - Февральская Валерия - Страница 25

— Но ведь даже в этом списке есть те, у кого все ещё есть родные или друзья! Вы собираетесь их оповестить?!

— Вам же было сказано! Это одинокие люди!

— И все же! Мы требуем огласки! Приникать такие решение в тайне… если вы отказываетесь, партии гуманистов не останется ничего более, как обнародовать эту информацию и тогда!..

— И тогда что?!

В зале заседаний повисла гробовая тишина. Уже несколько часов Лоуренс Редхол и председатель Ленон Роуг громко спорили о принятом за закрытыми дверями решении. Естественно, Партия гуманистов была в ужасе. Но, силы были не равны.

— Господин Рэдхол! — наконец заговорил Ленон, — мы принимаем важные решения. Возможно, они кажутся вам не гуманными, но все это делается ради будущего. Ради детей, которым мы хотим оставить очищенную, новую Землю. И ради этого, нам приходится чём-то жертвовать. Если вы не хотите принимать подобные решения, Партия эволюционистов берет эту ответственность на себя. Мир не строится на вечных уступках и добродетели. Иногда, нужно принимать жестокие решения, плоды которых вы сможете увидеть через годы.

— Скольких ещё вы планируете убить?..

— Лоуренс… не думайте об этом как об убийствах. Все эти люди продолжат свою жизнь в Альтер-мире, полноценно и ни чуть не ущемлённые в чём-то. А реальность мы оставим для будущего детей. У вас ведь есть дочь, Лоуренс? Не стоит ли позаботится о ней?

Лоуренс Редхол покинул зал заседаний бледный и вымотанный. Остальные члены партии гуманистов тоже вступали в дебаты, защищали позицию своей партии, пытались объяснить почему против и по какой причине не стоит воплощать в жизнь этот зверский план. Но эволюционисты были непреклонны. Да и к тому же, гуманистам четко дали понять, что обнародовать эту информацию у них не получится. Доказательств на руках ни у кого нет. А эволюционисты с лёгкостью смогут опровергнуть любые обвинения. А после, исчезновение 10 тысяч человек заметят лишь тогда, когда они перестанут возрождаться. Вряд ли кто-то свяжет это в единую цепочку. Люди были слишком безразличны к тому, что не касается лично их. При этом, Мари Нишима, которой в этом всем пристало быть нейтральной, явно отдавала предпочтение идеям эволюционистов. Хотя в дебатах она не участвовала, а выполняла роль немого наблюдателя. Лоуренс чувствовал на себе ее стальной взгляд. У коридоре его нагнала Солана. вид в неё был взволнованный.

— С каждым разом ты ведешь себя все безрассудней, — сказала она тихо, — стоило бы немного поумерить пыл и спокойно обдумать, что мы можем сделать.

— Ты права, Сола, — кивнул Лоуренс, — но разве у нас есть время?

— Лоуренс, они уже перелома угрозам. Тебе нужно быть осторожней!

— Да, я это понял, — согласился Редхол, — но разве мы можем это допустить? Позволить, чтобы это случилось?

— По правде говоря, я даже не знаю, способны ли мы вообще что-то сделать, — покачала головой Солана, — способны ли мы хотя бы отсрочить исполнение этого плана?.. Или, быть может, стоит продумать о том, что мы можем использовать это, чтоб добыть доказательства убийств?

— Позволить им начать ликвидировать людей из списка ради доказательств?

— Знаю, это ужасно…

Повисла неловкая пауза.

— Эрику погрузили в Альтер-мир на прошлой неделе, — выдавил из себя Лоуренс.

— Что? Почему?

— Ее болезнь начала прогрессировать. Боли усиливались, она не могла спать. Плакала. И я отвезёт в клинику. Там мне сказали, что единственный шанс для неё — погружение. Медицинская капсула остановит развитие болезни. Но моя девочка не покинет капсулу до тех пор, пока лекарство от ее недуга не найдут.

— Лоуренс, мне так жаль…

— На время обнуления ее, конечно же, выведут из капсулы. Но как после этого я могу продвигать политику гуманизма, когда свою дочь я спас, а тысячи людей бросил на погибель? Я не смогу смотреть Эрике в глаза.

— Говоришь как Брайан, — усмехнулась Солана.

— Брайан бы поддержал меня, Сола? — грустно улыбнулся Лоуренс.

— Да, — кивнула женщина, — и вновь погиб бы за свои идеалы.

Лоуренс понимал о чем она. Смерть генерала Брайана Грейрода была признана несчастным случаем. Но в этом инциденте было слишком много несостыковок. Уж слишком идеальным казался этот «случай». После его смерти, место генерала занял его младший брат. А управление поместьем, место в парламенте и все его активы унаследовала Солана и, как следствие, Доминика. Многим это пришлось не по душе, так как Солана отказалась примыкать к какой либо партии. Оставаясь беспартийной, она склонялась на сторону тех, кто предлогам самое оптимальное, как ей казалось, решение проблемы. Будучи достаточно своенравной, расчётливой и последовательной, Солана не допускала даже попыток манипулировать собой и кому-то влиять на своё мнение. Да и рычагов давления на неё не было. Угрожать ее жизни, как и жизни Доминики было бессмысленно, ведь обе они находились под защитой нового генерала. К тому же, Доминика ещё в военной академии показала себя сильным бойцом, который годов к любой непредвиденной ситуации.

Решение беспартийных членов парламента, как правило, было ключевым. Ведь, очевидно, члены партии будут склонять чашу весов в свою сторону. Беспартийные же отдадут свой голос тому, кому посчитают нужным. На этот раз, партия гуманистов заполучила себе голос Соланы Грейрод, но все равно оказалась в меньшинстве.

Попрощавшись с Соланой у входа, Лоуренс отправился сразу же домой. После обеда он планировал проведать Эрику в клинике. В ее палате установили две капсулы, одну специально для посетителей. Но. Переступив порог своего дома, Лоуренс Редхол тут же почувствовал неладное. Во-первых, не горел свет. В это время суток их дворецкий всегда включат светильники в коридоре, ожидая прихода хозяев. Но в коридоре было темно, а в самом доме ни звук. Во-вторых, да, в доме Редхолов повисла гнетущая тишина. Обычно, в небольшом семейном поместье суетились две горничные, повар всегда громко спорил с дворецким, садовник всегда встречал у калитки. Подождав пару секунд, пока глаза привыкнут к темноте, Лоуренс сделал шаг вперёд. Под ногами что то хрустнуло. Пытаясь найти на стене выключатель, Лоуренс наткнулся на осколок светильника и больно порезал руку. Наконец то включив свет, он остолбенел. По всему коридору были разбросаны осколки светильников и ваз. Стены были побиты и оцарапаны. Быстро вернув себе самообладание, Лоуренс прошелся в зал. Разруха была во всем доме. Мебель была сломана, испорчены ковры, побита посуда. На втором этаже Лоуренс обнаружил и всю прислугу. Горничные Джуна и Рита, садовник Оуэн, дворецкий Дэн и повар Марчи. Их осторожно положили на пол в комнате Эрики. Это была единственная не разрушенная комната. Благо, все они были живы, но находились в отключке. Видимо, это было всего лишь предупреждение.

Руки Лоуренса тряслись, когда она пытался вызвать охранную службу и врачей. Несколько раз он не попадал по панели набора. Он догадывался, что дело в его пламенной речи в парламенте, в его убеждениях и не желании идти на компромисс. Страх сковывал его, он был в ужасе. В голове все никак не укладывалась мысль о том, что могло бы случится, будь Эрика дома. Когда с третей попытки у него не получилось вызвать службу, он в отчаянии пнул ногой валявшийся и выругался. В этот момент, ха спиной послышались тихие шаги.

— Господин Редхол. — услышал он хриплый мужской голос.

Резко обернувшись, он увидел позади себя высокого, широкоплечего бородача.

— Кто вы?! То вы здесь делаете?! Это ваших рук дело?!! — голос Лоуренса почти сорвался на крик.

— Меня зовут Айзек Флинн, господин Редхол. И у меня есть к вам предложение. Не хотелось бы вас пугать, но люди, сотворившие это с вашим домом, вернутся. И возьмутся уже не за мебель. Так что, в ваших интересах меня выслушать.

Доминика и Алан пили кофе в кафетерии на главной площади. Их встречи стали достаточно частыми. Как и было заявлено ранее, никто не смел испортить свидание племяннице генерала. Поэтому и поговорить было проще, никаких посторонних ушей и любопытных глаз. Алан много хотел узнать. О том, как до этого работала Тейку, сколько людей состоит в организации, какой дальнейший план действий и где находятся их штабы. Вполне логичные вопросы. Хотя, Алану начинало казаться, что-то просто ищет повода встретится с Доминикой наедине.