Лик Марса - Дуглас Йен - Страница 62

— Да, думаю, так будет лучше всего, — кивнул Александер. — В Сети теперь существует множество научных изданий. Но обычно подобные вещи публикуются в специальных журналах. Не сетевых.

— Так я и думал, — сказал Гарроуэй. — Мы-то, электронщики, все больше в Сети…

— Майор, а отчего вы вообще начали этот разговор? — поинтересовался Александер. — Отчего такая спешка с публикацией?

Гарроуэй поджал губы:

— Не знаю. Уже оттого, что ООН желает утаить ваше открытие, хочется кричать о нем на всех углах.

Александер медленно кивнул:

— Знаете… по-моему, вы правы.

21:30 по времени гринвичского меридиана.

Космодром «Танегасима»;

стартовая площадка «Осаки»;

06:30 по токийскому времени.

— Реку… го… йон… сан… ни… ити… има!

Ускорение сдавило грудь, вжимая Юкио в сиденье. Мощный носитель «Икадути» оторвался от девятой стартовой площадки и устремился ввысь, неся на спине крохотный космический истребитель «Инадума». Сердце Юкио затрепетало — и не только от нараставших перегрузок. Он отправлялся в космос.

Наконец-то!

«Икадути» и «Инадума». Гром и молния. Носитель и космоплан замечательно подходили друг к другу, достойно завершая долгую череду успехов японского конструкторского и инженерного гения. Грохот нарастал, хотя звук, казалось, отставал от корабля, уходившего в ясное голубое небо.

Космический истребитель «Инадума» мог принять на борт команду из четырех человек, но в этот раз на борту находились лишь трое. Операцией командовал сё-са Куросава, пилотировал истребитель тай-и Иидзима, а он, тю-и Юкио Исивара, выполнял обязанности компьютерного техника и оператора радарной установки. Примерно тем же занимаются штурманы некоторых двухместных американских военных самолетов. В кокпите «Инадумы» было тесно; противоперегрузочное кресло Юкио располагалось сразу позади и чуть ниже тандема «командир-пилот», а четвертое было убрано, чтобы освободить место для дополнительного электронного оборудования.

Рев главного двигателя становился все тише и тише, однако перегрузка, наоборот, усиливалась. Сжигая топливо, могучий «Икадути» становился легче, отчего ускорение его возрастало.

Осмотрев пульт управления радарной установкой, Юкио сосредоточился на главном дисплее. Да, второй истребитель, взлетевший с двенадцатой площадки на тридцать секунд позже, шел следом. В операции «Така», что по-японски означает «Сокол», были задействованы два истребителя. Корабль Юкио имел позывной «Така-1», а борт сё-са Одзавы — «Така-2».

«Инадума» был миниатюрным настолько, насколько это возможно для управляемого истребителя, и больше всего походил на двадцатиметровый наконечник стрелы с тупым, скругленным острием. Оконечности дельтовидных крыльев были слегка изогнуты к корме, точно улыбка, а кокпит, расположенный сзади, казался издали тяжелой черной маслянистой каплей. Запущенный ввысь верхом на могучем «Громе», он мог легко достичь околоземной орбиты, выполнить задачу и вернуться в атмосферу, подобно старым орбитальным «шаттлам», в пылающем облаке раскаленного газа.

Небо, кусочек которого был виден Юкио в промежутке меж головами командира и пилота, быстро темнело. Наращивая скорость, космоплан шел на восход через Тихий океан, спеша к той точке, где ждала его одна-единственная цель, на которую был отпущен один-единственный выстрел.

Майор Куросава начал отсчет до момента отделения от носителя. Голос его был слегка напряжен, грудь сдавливала пятикратная перегрузка.

— Го… ион… сан… ни… ити… има!

С оглушительным грохотом «Икадути» отделился от «брюха» «Инадумы», точно огромная авиабомба. Секунду стояла тишина; затем заработали два двигателя «Мицубиси», вынося крохотный истребитель в космос.

Отсчет слегка позабавил Юкио. Япония исключительно гордилась своей космической программой и в то же время охотно переняла все атрибуты русских и западных программ, вплоть до стартового отсчета, впервые, ради пущего драматического эффекта, прозвучавшего в немецком фантастическом фильме 1929 года, "DieFrauimMond ". Общенациональная любовь Японии к космосу не в последнюю очередь основывалась на справедливой гордости своими техническими достижениями. Превратившись из страны, сто лет назад полностью разоренной войной, в космическую сверхдержаву, Япония следовала своей судьбе, предначертанной предками, и в XXI веке не свернула со своего пути. Она принимала участие в постройке МКС, в 2010-м запустила на орбиту свой первый пилотируемый шаттл и ныне являлась одной из двух величайших космических держав в составе ООН.

Однако «западная» часть сознания Юкио не преминула заметить в отсчете обычной замены слова си на ион , также означавшее цифру «четыре». Японский язык, как никакой иной, был пригоден для каламбуров, изобилуя словами и словосочетаниями, звучавшими совершенно одинаково, но означавшими совершенно разные вещи. Си — означало не только «четыре», но также и «смерть». И по сию пору, в силу древнего суеверия, ни одна больничная палата или отделение в Японии не обозначалась номером четыре, никто никому не дарил наборов из четырех предметов, да и само число считалось настолько «невезучим», что почти везде и во всем заменялось безопасным ион … особенно в таких ситуациях, как стартовый отсчет для космического корабля!

Что ж, суеверие — обычная человеческая черта; японцы здесь — не исключение. Американцы, например, ни одному космическому кораблю не присваивали номера «13» с тех пор, как произошел взрыв на борту «Аполлона-13», стартовавшего из Хьюстона в 13:13 по местному времени, 11 апреля 1970 года… дата — сама по себе интересная: если сложить отдельные цифры — 11.04.70 — также получится тринадцать. Ну, а взрыв на борту произошел, конечно же, в понедельник, 13 апреля…

Юкио рассмеялся — над нелепой приметой и от радости, вызванной тем, что его мечта о космосе наконец-то сбылась. Радость просто кружила голову…

— Вы что-то сказали, штурман? — раздался в шлемофоне голос Куросавы.

— О, нет, сэр. Простите. Я засмеялся…

— Это — его первый полет, — хмыкнул Иидзима.

— Я не желал бы мешать вам наслаждаться полетом, тю-и-сан , — сказал Куросава. — Однако вам следует также заняться обнаружением цели, нэ ?

Юкио снова взглянул на дисплей. В небе не было ничего, кроме «Така-2».

— Цель вне пределов видимости, командир, — доложил он.

Говорить становилось все труднее: ускорение продолжало расти. Носитель «Икадути», прямой потомок чудовищных русских «Энергий», мог бы без труда вывести истребитель прямо на орбиту. Но план операции предусматривал выход на перехват цели на максимальной скорости, тем курсом, который позволил бы миновать цель в минимальный срок и, далее, вывел бы истребитель на длинную эллиптическую орбиту.

Тут грохот и сокрушительная вибрация разом прекратились.

— Корабль достиг орбиты, — объявил Куросава.

Юкио едва не рассмеялся вслух снова, ощутив пьянящую легкость, от которой немного закружилась голова. Он знал, что ему, вероятно, выпадет шанс насладиться ощущением невесомости, и жалел, что в кокпите так мало места, что нельзя отстегнуться от кресла. Пробы ради, он вынул из нагрудного кармана ручку и отпустил ее, оставив парить в воздухе, прямо перед глазами.

Но ее тут же пришлось поймать и спрятать: капитан Иидзима нажал что-то на пульте управления, и истребитель грациозно перевернулся через левый борт, открывая вид на огромную величавую Землю «над головой». С места Юкио часть голубой и даже изборожденной облаками, точно небо, планеты была заслонена темным колпаком, укрывавшим кабину, но даже то, что он видел, поражало своей красотой, заставив затаить дыхание.

«Инадума» находился над Тихим океаном, и суши не было видно вовсе — лишь океан и облака… Юкио поразился тому, насколько объемными выглядели облака даже с такой высоты. Ему казалось, что они будут лишь плоскими, точно белые мазки кистью на голубом фоне. Но отсюда можно было различить даже каждую «складку» и каждую тень, отбрасываемую верхними облачными слоями на нижние.