По грехам нашим. В лето 6733 (СИ) - Старый Денис - Страница 19

— А скажи, друг, что сие? — Франческо показал в сторону стоящих пушек. — То трубы огненные? Я у сарационов видал, трубы огненные.

— Мой друг, то трубы огненные и ты почуешь их в сече — то наша перемога над ворогом, — торжественно произнес я.

Нужно, конечно один раз хотя бы холостым бахнуть, чтобы не перепугались на поле боя и не побежали только от грохота.

В этот раз я решил доверить лагерь, точнее четыре лагеря, разбитых в трех-четырех верстах от Владимира подчиненным. Назначив на сегодня главным Лавра, остальных, включая генуэзских купцов и двух офицеров арбалетчиков, пригласил к себе в усадьбу в стольном граде. Пригласил я и Нечая с Любомиром. Если от последнего мне особо ничего не нужно было, то от Нечая я хотел получить максимум информации, так как по слухам во Владимир уже отправлено малое посольство монголов из трех человек, которые должны были создать приемлемые бытовые условия для всей будущей делегации. Я также хотел на пьяной пирушке невзначай подать «шептуну» великого князя свое видение ситуации. Причем у нас уже вырисовывалась своеобразная игра — я знаю, что он знает о том, что я с ним хитрю, но при этом слушает, что главное.

Но планам моим не было суждено сбыться. Правы те, кто говорит: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах». Вот только неловкость ситуации была в отношении тех людей, которых я пригласил на посиделки в усадьбу. Дело в том, что великий князь позвал меня на малый пир, который устраивал как раз вечером. Из мне знакомых людей там будет только Нечай и Любомир. Однако, приглашенные товарищи все же самостоятельно решили попьянствовать в усадьбе, тем более, что все угощения были за мой счет, как и так распробованный ими алкоголь. Надо только трех девок, что работали на хозяйстве спрятать — не хватало еще разгоряченных страстных мужчин в поисках милых дам.

Могло показаться, что мы злоупотребляли, так сказать, административным ресурсом в личных целях, когда войско в походных условиях, ведется служба, проводятся тренировки на боевое слаживание, а отцы командиры пьянствуют и гуляют. Да, отчасти это так! Вот только нужно учитывать и психологический фактор «небоевого слаживания» в коллективе этих самых «отцов». Когда людей объединяет совместная битва, да еще и празднование побед с пикантными историями, которые можно вспомнить при встрече и посмеяться, то отношения перерастают в дружбу, ну или доверительные. Главное, чтобы в нужные моменты было понимание субординации и необходимости подчинения.

В походных же условиях при переходах дисциплину старались держать и нельзя было показывать себя спесивыми «барями», что нам пить и гулять можно, а вам только службу нести.

Глава 8. Подальше от княжьей благодати, поближе к войне

На княжий пир я прибыл во всей красе. На мне был красный кафтан, расшитый золотой нитью. Причем, заказывая его пошив, я попытался соблюсти золотую середину между выпендрежом и демонстрацией статуса. На ногах были булгарские красные по краю и у носка орнаментированные сапоги, на перевязи сабля в украшенных драгоценными камнями ножнах. Был и дар великому князю шпага с шикарной позолоченной гардой и с красивым орнаментом вдоль клинка. Но больше я рассчитывал на то, что великому князю понравиться доспех, которого в этом времени на Руси еще нет. А так же я подарю князю пачку бумаги с отпечатком его имени, зеркало для жены и украшенный изогнутый кинжал для старшего сына. Дары преподнесу, конечно, если представится такая возможность. Я же и близко не представлял, чего ожидать.

Пир только таким назывался. Мое представление о пирах, как роскошных празднествах с развлекательной программой, под сто смен блюд, но стереотипы пришлось ломать.

Первым подали кисель. То, что в будущем называли киселем, никак не соотносилось с тем, что я видел перед собой. Это был больше пудинг, или густая каша из ягод, видимо с добавлением меда для сладости. О диетологии в этом времени никто не догадывался, если обед начинали со сладкого. Но это было вкусно!

В целом же серьезных же разносолов не наблюдалось. Для человека XXI века были примечательные моменты меню, но для того, кто уже прожил в этом времени достаточно, вообще ничего необычного. Главным же блюдом была гречневая каша, излишне сдобренная перцем. Причем наличие осетров, похожих на фаршированных, без костей и отбитым мясом рыбы, даже трех лебедей и горшков с тушеным мясом, особенно печеной репы и вареного репчатого лука, никого из собравшихся не впечатляли, как каша. Сделал себе зарубку, что с этого урожая нужно выставлять красный жгучий перец на продажу и не продешевить, пока весь перец шел на перцовые настойки. Монголы частично перекрыли торговые пути и сейчас на Русь уже меньше привозили восточных пряностей. Что же тогда в Европе твориться, где даже наемникам оплачивали услуги перцем? В целом же о ста разновидностях блюд на пиру речи и близко не шло. Не было и много хмельного, вернее в начале пира его вообще не было.

Первым свой серебряный кубок, украшенный камнями, поднял великий князь владимирский Ярослав.

— За други своя, что в полях живота лишились, за бояр, что ворога гонят от земель русских, за гостей, что торг по чести ведут, — произнес князь и осушил свой кубок.

Сразу же после того, как великий князь произнес здравицу, всем гостям очень оперативно налили в кубки мед. И, что характерно, не вставая, выпили остальные, уже без согласования и молча. У половины из присутствующих были так же кубки серебряные, а часть гостей пили из выделанных рогов.

— Братина, — закричали в унисон большая часть собравшихся, вытирая бороды от пролитого на ее хмельного меда.

Слуга принес большой деревянный, повидавший виды, ковш, емкостью никак не меньше двух литров, выполненный в форме утки, и до краев наполнил его в присутствии собравшихся вновь хмельным медом.

— Почни, боярин Корней Владимирович братину пити, ты пируешь по первой со мной, тебе воздравицу и сказать, кабы люду честной послушал, — произнес великий князь и слуга поднес мне большой ковш.

— Во здравие Руси, великого княжества владимирского, господоря його великого князя Ярослава Всеволодвича, бояр його ратных, что межи руськие боронят, та гостей честных, што торги ведут за морями, да иншага люда. И вораг ведает, что коли на Русь с мечом придешь, то ад меча и згинешь, — произнес я пафосную речь, вероятно, пошатнув будущее признание ораторских способностей у Александра, сына Ярослава.

Сделал три больших глотка и передал братину слуге.

— Добро, боярин, лепо баешь, так тому и быть, вораг на земле нашей токмо живота может лишиться, а поживу не возьмет, не дадим, — первым отреагировал статный уже пожилой мужчина, но крепкий с огромными плечами, сидящий по правую руку от князя.

— А что, князь, отрок сей ужо и в ратных делах бывал, да ворага видал? — с ехидством произнес рыжеватый мужик лет под сорок, который сидел от князя чуть поодаль, четвертым по левую руку.

«Вот и раздражитель нашелся, как же без них?» — подумал я.

— Да, боярин, — начал я, но «раздражитель» сразу же перебил меня и поправил.

— Я воевода княжий, отрок, — воевода Воеслав, аль не слыхал обо мне? — с вызовом посмотрел на меня знатный ближник Ярослава.

Я же украдкой, насколько мог, наблюдал за реакцией Ярослава, который ухмылялся в бороду. Стало очевидно, что данный спектакль не случаен и меня проверяют «на вшивость».

— Выпить братину с воеводой честь для меня, отрока нерадивого, что у рати на коне быстром сиделл, кабы сбечь далей ад сечи лютой и живот свой уберечь, прощай меня, воевода за непочтение, — сказал я и поклонился.

За столом воцарилось молчание. Очевидно, что мало кто мог распознать сарказм в моих словах. Люди этого времени мудрые, вот только нет у них опыта хитрости и лукавства, не могут они в своем большинстве распознать шутку. Ну не все, конечно, но так лукавить и искусно врать, как это может жена после корпоратива, или муж после «рыбалки» с друзьями, в особенности чиновники с обещанием «принять меры», местные хроноаборигены не могут. Или я еще не столкнулся таким явлением здесь? Подумал об этом и непроизвольно сжал голову в плечи от стыда и противоречивости своих мыслей и выводов — Андрей и Шинора в легкую мне голову задурили и обманули.