По грехам нашим. В лето 6733 (СИ) - Старый Денис - Страница 10

Оказалось, что гости пробирались к нам силовым вариантом, так как двое стражников лежали без признаков жизни, далее, выше по лестнице к выходу из темницы было еще три трупа, как это выглядело на первый взгляд в сумраке темных помещений. На самом же деле стража спала, пусть и странным глубоким сном. Разбудить одного из стражников не получилось даже после того, как я вылил ему в лицо целый кувшин прохладной воды.

Возникал следующий вопрос. Сидеть здесь дальше в компании мутных личностей, или выходить из поруба и искать любых ответственных лиц, того же Нечая? К нам же могут не зайти и день и два, а стражники спят и могут проспать до трех суток, дозу им дали внушительную, вероятно, на всякий случай. Так-то есть антидот, который способствует пробуждению через час, о чем поведал-таки монах.

Однако, есть шанс, что о нас вспомнят и тогда прилежное поведение и станет серьезным козырем, не требующим дополнительных вопросов к нам, а вот к монахам, надеюсь вопросы будут.

После пробуждения Бера, парень, до этого корчивший из себя стойкого бойца идеологического фронта, запел, как соловей. Нас тоже вначале усыпили, желая убить только меня. Внезапная необъяснимая смерть одного заключенного — не будет вызывать больших подозрений, а вот всех троих — да. Сотник стражи, который способствовал визиту гостей, был членом общества этих доморощенных иллюминатов, по его приказу нас всех и разместили в одной камере, хотя должны были в разных. Короче, клубок змей еще тот. А вот с конспирацией они промахнулись, или у Сергея — так зовут монаха — мало опыта. Так, боец силового прикрытия знал очень много и, в отличие от мастера тайного общества, боль не любил, особенно при допросе в исполнении Бера с Ермолаем. Два друга чуть не подрались, выясняя какие увечья могут принести больше боли, а когда у бойца нашли нож… Расплылись в улыбке. Про снившуюся Белу пока решил Ермолаю не рассказывать.

Просидели в порубе еще часов десять, может и все пятнадцать — время не поддавалось восприятию. Минута превращалась в час, когда наступала тишина, и час мог восприниматься в десять минут, когда разговоры и споры закипали с новой силой. А спорить было о чем. Заблуждения парня-монаха были столь вопиющими, что не оставалось сомнений о его воспитании маньяком. Все больше убеждался, что переходы в прошлое для Даниила и Ипатия не прошли для психики попаданцев бесследно. Я и сам не представляю, как для рассудка было бы осознать себя в теле другого человека. Даниил проявился в теле уже взрослого мужчины, он был в своем мире научным работником, по словам Ипатия, вообще забитым клерком, не более. А в этом мире раскрылся в поной мере.

Сам же Ипатий также нуждался в опытном психологе, или даже не в психиатре. Парень стал адреналиновым наркоманом и не может усидеть на одном месте — все в бегах. Как я аккуратно распознал, и женщин у него нет, даже одну пригожуню из «нелегального» публичного дома «рекомендовал» богатырю во хмели, но ничего серьезного. Вся энергия у Ипатия уходит в походах и сражениях. Но мы еще посмотрим! Девушки такие подрастают, что не устоять парню! На хорошей и сытной жизни в поместье девушки прямо на глазах расцветают.

Мы уже собирались идти наверх, так как голод начинался дикий. Но все же, коллегиальным решением, не стали создавать дополнительные проблемы и дождались прихода целой делегации, которую возглавлял тот самый Нечай, в сопровождении сотника, который был замешан в покушении. Мимика лица Ермолая сразу же показала его отношение к сотнику, пришлось одернуть друга и списать это на конфликт при моем аресте. Сотник не должен ничего пока знать. Вначале выяснить ситуацию и позицию великого князя.

— И кто сие люди? — спросил Нечай. Вот только растерянности в нем не наблюдалось, напротив, цепкий взгляд, казалось, просканировал все помещение. — Енто эти усыпили сторожей?

— Так, — сухо ответил я.

— Боярин, ты идешь за мной, иншая остаются з татями, — принял решение Нечай. Мне же понравилось то, что посыльный великого князя назвал наших недавнишних гостей преступниками.

Я еле заметно кивнул своим друзьям, мол «все так, как и нужно» и отправился к выходу. Уже выходя из камеры, я отметил крайнее раздражение сотника. Почувствовав пинок в спину, я выставил локоть и резко остановился. Сотник наткнулся аккурат солнечным сплетением на неожиданное препятствие, а я еще немного придал динамики неуловимому удару возмездия. Услышав позади себя кашель и беспорядочные вздохи, я ухмыльнулся. Нечай так же выказал свое одобрение, посмотрев на меня удивленным, но одновременно озорным, одобряющим взглядом. Мне начинал нравиться этот посыльный, очень надеюсь, что княжье окружение характеризует и самого князя.

Мужчина лет тридцати пяти с суровым и немного надменным видом сидел на большом стуле с высокой резной спинкой. Он был явно невысокого роста с продолговатым лицом и кучерявыми волосами, которые были темно русые. Выделяла великого князя Ярослава Всеволодовича и грубость и мозолистость рук, как будто человек каждый день занимается сложной работой. Было понятно, что великий князь не был изнеженным и не пренебрегал тренировками.

Лицо великого князя выглядело уставшим и под немного прищуренными глазами отчетливо проступали мешки. Я даже немного посочувствовал Ярославу. Становление правителем самой большого и сильного русского княжества не должно быть легким. Тебя окружают чужие люди, требовательные горожане, боярство, дружинники и непонятное будущее. Вероятно, Ярослав считает, что принимает великое княжение в самый сложный период истории. Современникам всегда кажется, что их время сложные. Фраза «в наше время…» чаще всего используется для характеристики плохого, если это только не пожилые люди, всегда идеализирующие прошлое, где они были молодые и полные сил.

— Здрав будь, великий князь владимирский Ярослав Всеволодович, — произнес я и низко поклонился.

— Ты ли боярин Корней Владимирович? — спросил князь.

— Так, великий князь, аз есмь Корней, — чинно ответил я выпрямляясь.

— Вельми много о тебе бают люди. И что ты крамолу наводишь на Русь и что колдун, також с папистами знаешься, Велесу служишь, и вон тебе богатыми землями благоволит. Також загубил монаха вельми ученого Даниила. А я ведал того отца святого, — великий князь замолчал и слегка подался вперед, пересаживаясь на край огромного стула. Своими действиями он явно говорил, что ждет ответа на все вопросы.

Я и ответил. Вся былая легенда про бедного сиротинушку, мои знания, что за мой товар прибыли генуэзские стрелки на службу. И еще придут в большем количестве, они уже, наверняка, ждут весточку от меня в Киеве. Рассказал и про то, что великий князь Юрий хотел меня извести, направляя в Юрьев, чтобы я и все воины погибли. Рассказал и про вероломное нападение на Унжу и мое поместье и что там были замешаны те же католики, что объясняло и мою нелюбовь к папистам.

— А как же генуэзцы? — спросил великий князь, явно увлеченный моим рассказом, все сказанное выглядело как произведение литературы, дословно пересказанное мной, но не реальность. Я же нарочито старался добавить немного художественности в моем повествовании.

— То венецианцы. Воны не желали генуэзцев имать у ся у Царьграде, а зеркала желали. И сторговали ратников супротивников своих мне, кабы и от их избавится и мне добро сделать. Венецианцы и сладили набег на поместье, кабы забрать ремесленников. Генуэзцы з самострелами зело добро ратились супротив немцев. Воны и зараз придут на рать, яко же сторговать наемников, а серебро на их оплату есть, — ответил я и посмотрел на князя.

На Руси знали, что такое наемники, да и русичи сами были замешаны в этом явлении. Могли на Руси платить некогда и печенегам и половцам и берендеем, как и другим черным клобукам. Нанять же хороший, проверенный отряд воинов, имея деньги, я считал весьма приемлемо.

— Ты якшаешся з булгарами, а те вороги наши, — привел следующий свой аргумент великий князь.

Вот только по тону Ярослава мне показалось, что князь не столько обвиняет меня, сколько ждет логического объяснения всем моим действиям. Понять правителя можно было во всем. Тем более, его характер был пропитан стремлением к власти и, скорее всего, тяготился ситуацией феодальных отношений в условиях раздробленностью, да еще и с элементами охлократии — власти толпы — и олигархии. Ярослав уже сталкивался с противоречиями на этой почве с вольными городами.