Почти мой (СИ) - Риз Лаванда - Страница 12

— Да так, оцениваю нереальность, — пожимаю плечами. — С сахаром?

Он не дал мне сесть напротив него или рядом. Он усадил меня к себе на колени. …Это так странно молча пить чай, рассматривая друг друга.

— Когда на горизонте забрезжит новый день, твоя проблема уйдёт? — серьёзный вопрос, но при этом мои губы трогает улыбка, потому что в результате рассматривания его лица — я обнаружила едва заметные веснушки на его скулах. Очень сложно представить его сейчас озорным конопатым мальчишкой, которым он когда-то видимо был, но я всё-таки попыталась вот и заулыбалась.

— Нет, это я уйду. А проблема останется на своём месте, — вздыхает Тайвин, отводя взгляд. Меня уже начинает мучать любопытство, выкручивая мой бескостный язык, чтобы попробовать ещё раз спросить его об этом. — Давай не будем к ней возвращаться, словно её и не было, — удивительно как его слова совпали с моим мысленным вопросом. На минуту мне показалось, что он жутко несчастен, невзирая на этот лоск, деньки и показную успешность. Но лишь на минуту, а затем я снова вспомнила, что этот парень собрался со мной играть, позарившись на мою девственность. Что ему плевать, что я чувствую сейчас или буду чувствовать потом. Что он любит лишь себя. И что меня должны волновать мои собственные проблемы, а не его.

Он мгновенно уловил во мне эту перемену, словно у меня на лбу бегущая строка моего мыслительного процесса.

— Я знаю, чего сейчас не хватает на этой крохотной кухне, — поднимая меня, поднимается сам. Пару манипуляций и через несколько секунд из его телефона звучит музыка, именно та песня, которую я исполняла позавчера со сцены его ресторана. — Потанцуем? — в ответ на эту обворожительную улыбку, даже наш холодильник полез бы с ним танцевать. Настоящий дьявол, умеет искушать, подкупать, забывать всё на свете и млеть от одного его взгляда. Мне льстит, что он выбрал именно эту песню, мне приятно, то она есть в его плейлисте. Мне нравится обнимая его, двигаться с ним в медленном танце, осторожно топчась в пределе двух квадратных метров. «Не плачь, вспомни наш поцелуй! Жизнь не так плоха. Прошу тебя, крошка, улыбнись! Прямо сейчас, ведь мир пьёт радость из твоих глаз!» — поётся в песне и Тайвин безотрывно смотрит мне в глаза. Зачаровано или очаровывает? А я идиотка борюсь с сумасшедшим желанием поцеловать его в этот самый момент, балдея от того, что он снова крепко прижимает меня к себе. Такого наша кухня ещё точно не видывала! …Но, если я хочу сохранить крупицы здравого рассудка и не уронить к его ногам своё сердце, мне нужно сопротивляться этому притяжению. Влюбляться нельзя ни в коем случае! Категорически противопоказано! Поэтому маленькая отчаянная мышка будет храбро отбиваться от этого опытного льва. Скоро рассвет. Не пойму мне грустно или радостно? Ощущения и чувства так спаялись, что кажется сейчас я не отличу сладкое от солёного. И всё из-за него.

— Радует, что в чём-то ты не идеален. Танцевать приходилось в жизни не часто? — жёстко сражаюсь я с его притягательностью.

— Всего пару раз. Я не любитель. Для меня это должен быть какой-то особенный момент. Первый раз я танцевал со своей матерью, она, собственно, меня и научила, мне тогда было около шестнадцати. Затем …была одна девушка, сестра моего друга. И вот теперь ты, — конечно мой выпад отбит, и я повержена. В пух и прах.

— Не верю! Это такой приём в стиле генерала? — останавливаюсь и убираю руки с его плеч. Но он всё ещё продолжает удерживать меня за талию.

— Нет, Дженни, это правда, — усмехается Тай, медленно поворачивая голову к окну, где на горизонте светлеет серая полоса. — Утро.

— Такое ощущение, что ты сейчас окаменеешь, превратишься в злого горбуна или вернёшься на цепь. Будто пробьют часы рока, и иллюзия рассеется, — вопреки всему вздыхаю я с сожалением.

— Что-то вроде того. …Ты принята на работу, Дженни. Сегодня у тебя выходной, я дам необходимые распоряжения. Спасибо за подаренную ночь, надеюсь, она была не последней, — Тайвин целует мне руку, ошарашивая меня этой вспышкой галантности ещё больше. — Готова играть дальше по моим правилам?

— Если сменишь свой парфюм. Слишком резкий. Никакого удовольствия вдыхать твой запах, — дерзко бросаю в ответ, с вызовом вскинув голову. Но его это не задело — глядя на меня, закусив губу, он улыбается.

— Я учту твои пожелания. Хорошего дня, Дженифер!

— И тебе удачи! — выдыхаю ему в спину. Никаких страстных прощаний только брошенный многозначительный взгляд. Сумасшедший день, безумная ночь и даже не верится, что мне дали сутки на передышку и я смогу выспаться, прийти в себя и ещё раз хорошенько подумать. Но сейчас спать! Включаю свой телефон, чтобы установить будильник, и в двух шагах от моего любимого диванчика, на котором я уже размечталась свернуться клубочком, телефон звонит у меня в руках. Тот же неизвестный номер. Хм. Второй раз? Секундное колебание и я всё-таки беру трубку.

— Дженни, слава богу, что ты ответила! Я звонила тебе раз двадцать, всю ночь, но ты была недоступна!

— Мия? — в ответ она начинает громко давиться рыданиями. — Что случилось? Мия, сейчас у меня нет желания слушать чьи-то всхлипывания.

— Меня …выдали замуж! Отец всё …узнал … тот дурацкий пост о продаже девственности. Он …наказал меня, Дженни!

— Охренеть. Лучше бы высек. Твой папаша прогнал меня от ворот вашего дома, потому что это якобы я заставила тебя так по-идиотски пошутить, чем опорочила имя вашей семьи. Ты спихнула всю вину на меня, Мия?

— Что? Он тебе так сказал? Сволочь! Ненавижу его! — и снова начинает рыдать. — Как ты могла такое обо мне подумать, Дженни? Я что тварь последняя? Я не он! Нет у него никакой чести и семьи тоже у него нет! Папочка пришёл в такую ярость, но … лучше бы он меня выгнал чем это. Он заставил какого-то своего должника взять меня в жёны. Мне подсунули документы, ткнули пальцем, где я должна подписаться. После чего отобрали телефон, ноутбук и перевезли в дом моего мужа. Меня здесь держат под замком, и я …я даже не знаю, как его зовут! Докатилась до того, что спёрла телефон его домработницы…

— У меня …просто нет слов. Это же дикость! Как это ты не знаешь его имени? Он тебя обидел?

— Нет, он со мной не разговаривает. Даже пальцем не прикоснулся. Прислуге тоже запрещено со мной разговаривать. А сама я имею право общаться со своим мужем только в письменной форме. Я этого не вынесу, я тут с ума сойду или наложу на себя руки!

— Погоди, не может быть, чтобы не было выхода. Нужно что-то придумать. Сдаваться нельзя! Трэш какой-то, честное слово. Хочешь я пойду в полицию?

— Дженни, не будь наивной. В этом городе мне никто не поможет. Все знают моего отца и боятся его. И полиция в первую очередь. Я пропала, у меня нет шансов, — завывает Мия и её жуткое состояние передалось и мне.

— Не смей опускать руки, Мия. Найди способ сблизиться с этим своим мужем. Добейся разрешения, чтобы тебе вернули телефон, а затем и всё остальное. Тебе нужно вырваться и бежать из этого города, ища помощи за его пределами.

— Без денег? Это нереально. Кто-то идёт. Если получится, я тебе позже перезвоню, — в спешке отключилась она и я рухнула на свой диван в полнейшем шоке. Подобное не укладывалось в голове ни с какой стороны. Моя ситуация с генералом по сравнению с положением Мии просто райское наслаждение. Но усталость всё-таки взяла своё, размышляя о подруге я даже не заметила на какой именно мысли я вырубилась.

— Доченька, проснись, пожалуйста, — голос мамы всегда поднимает меня мгновенно, даже такой тихий. Привычка с детства, когда папы не стало я часто сидела с ней ночами, боялась, что с мамой тоже что-то случится, поэтому любой шорох с её стороны заставляет меня открывать глаза. — Спать днём? Ты не заболела?

— Просто гуляла всю ночь. Что-то снова стряслось? Куда это вы так вырядились? — сев в постели подозрительно разглядываю маму и Синди, которая в кои-то веки напялила платье.

— Я позвонила Джеку, потому что серьёзна намерена завязать. На этот раз уже окончательно. Он пригласил нас в свой загородный дом. Там мы сможет отдохнуть и провести сеанс, поболтать по душам. Ты же знаешь, только у него получается на меня повлиять. А я очень хочу вернуться к прежней жизни, Дженни. Обещаю вам, что я справлюсь. Я решила, что раз уж ты дома, будет лучше, если мы поедем все вместе.