Ненавижу тебя (СИ) - Шварц Анна - Страница 52

Я хочу вспомнить, что он когда-то писал мне, поэтому захожу в раздел “Исходящие”, пообещав мысленно читать только сообщения, предназначенные для меня.

Последнее сообщение было отправлено несколько дней назад абоненту по имени “Настя”. Он что-то писал мне на старый номер? Я открываю это смс и замираю, пробежавшись глазами по строчкам.

“Я люблю тебя. Спасибо, за то, что ты есть.”

И хотя это сообщение отправлено на номер, который я уже давным-давно потеряла, я улыбаюсь. Потому что все-таки оно до меня дошло.

Эпизод 60. Элиас

Я был уверен — Настя поняла, что за телефон я ей отдал. А если поняла, то обязательно заглянула в сообщения, чтобы поностальгировать, и увидела там мое послание.

На следующее утро мои мысли подтвердились — я получил от нее короткое смс “И я тебя люблю, Эли”. В этот момент я был на совещании, но все вылетело из головы, стоило мне прочесть эти несколько слов. Странно, но в те секунды я почувствовал, что жизнь обрела смысл. Будто бы я все эти годы ждал этого момента, и он, наконец, случился.

Ее обещали выписать из больницы через полторы недели. Нас ждали полторы недели коротких встреч по вечерам, потому что я хотел побыстрее покончить со всем, что мне мешало — и с чертовой Дарьей, и с Ярышевым. Бывшей грозил неплохой срок, и отмазать ее было некому. Она пыталась позвонить мне: единственный раз, днем, я получил звонок с неизвестного номера, но стоило только услышать знакомый задыхающийся от рыданий голос — и я положил трубку.

К сожалению, несмотря на все собранные мною доказательства, что эта дрянь не впервые напала на Никольскую(мне пришлось запросить у оператора запись ее звонков с угрозами, а также потом найти записи с камер видеонаблюдения возле отеля), потом я узнал, что Настя сказала полиции: вины Дарьи в ее падении не было.

— Зачем? — поинтересовался я в тот же вечер, а она пожала плечами.

— Это правда. Я думала спрыгнуть на козырек крыльца и потом спуститься вниз. Мы немного подрались, и я просто не удержалась на подоконнике.

Мне хотелось еще раз спросить — “начерта ты такая честная?”, но я не стал. В конце концов, я знал, что Настя не из тех людей, кто с радостью подставит близкого. Это была одна из причин, по которой она мне нравилась. В конце концов, как можно быть уверенным, что человек не воткнет тебе в спину нож при удобном случае, если он проделывал это с другими? Лучше быть рядом с наивным и честным человеком. Пусть это иногда и осложняет все.

— Все рано ее не отпустят, — спокойно пояснила Настя, перебивая мои мысли, — там снаружи камеры были, и все узнали, что она попыталась просто сбежать, бросив меня на козырьке. Это тоже статья.

— Отлично, — усмехнулся я, — значит, мне не придется марать руки, чтобы избавиться от нее раз и навсегда.

— Что? — она пораженно округлила глаза, а я наклонился, практически прикасаясь к ее губам.

— Я не сладкий пряничек, и не милый зайчик, Настя. Могу побыть таким только для тебя.

— Но ты же не стал бы делать что-нибудь… противозаконное?

— Я бы подумал над этим.

Настя нахмурилась, но я быстро заставил ее больше не задавать неудобные вопросы, просто поцеловав. Объясняться вышло бы слишком долго. Она была единственной, ради кого я действительно пошел бы на все, только бы сделать ее жизнь спокойной и безопасной.

Я ни разу не встретил ее мать, хотя, слышал, что она приходила каждый день с Соней. Видимо, мы навещали Настю в разное время. Несмотря на это, однажды наша встреча должна была бы случиться, и она случилась. Когда выписывали Настю.

Тот день был теплым и почти что летним. Термометр показывал около двадцати градусов тепла, а я заметил, что за эти полторы недели, пока Никольская провела в больнице, деревья начали зеленеть.

Я тогда задержался в машине, чтобы отправить смс Эрику. Рядом на сиденье лежал букет из таких же чертовых роз, которые я притащил Насте во второй день нашего повторного знакомства — она случайно обмолвилась, что они ей тогда очень понравились. Окей. Почему-то розы именно для Анастасии меня не очень бесили, хотя я раньше считал эти цветы слишком пошлыми и посовыми.

Отправив брату сообщение, я, не глядя, открыл дверь. В тот же момент кто-то со стуком затормозил ее рукой, а я растерянно поднял глаза.

— Аккуратнее! — шикнула Настина мама, закрывая собой Соню. Черт. Кому-то свыше недостаточно того, что из-за меня Никольская попала в больницу, и они решили еще сделать так, чтобы я пришиб ее дочь дверью авто?

— Я случайно.

Соня, одетая в легкое платье с джинсовкой, робко выглянула из-за ног бабушки и, увидев меня, внезапно заулыбалась. Я легко улыбнулся ей в ответ. Что, мелкая, помнишь меня? Я-то хорошо помнил, особенно нашу последнюю встречу, пока ее мамка дрыхла без задних ног после кофе. Мне пришлось позволить ей распотрошить весь холодильник, так как у меня не получилось разбудить Настю, а занять ребенка после отъезда бабушки, чем-то надо было.

Судя по взгляду Никольской, когда она проснулась, за клубничное мороженое меня потом хотели прибить.

— Пивет, — внезапно произнесла Соня, а Настина мама ахнула.

— Надо же! “Привет”? Это когда ты успела научиться?

И, бросив в мою сторону быстрый взгляд, вздохнула, поджав губы.

— За Настей приехал, Элиас? — пробурчала она, словно была абсолютно не рада этому. Впрочем, почему “словно”? Так оно и было. После того как я рассказал, что из-за моих разногласий с Ярышевым ее дочь попала в такую ситуацию. Про Дарью я, правда, умолчал. Если бы и это сказал — мне бы вообще отгрызли голову.

— Да, за Настей, — я не стал глупо отмазываться, чтобы избежать неприятного разговора.

— Жаль, что я не могу запретить вам общаться, потому что вы уже не дети, — она выразительно посмотрела мне в глаза, прищурившись, — а так с удовольствием бы это сделала. Честно говоря, мне не хочется, чтобы моя дочь попала в очередную передрягу из-за тебя, — она опустила взгляд вниз и кивнула на Соню, — у нее уже у самой ребенок, Элиас. И вряд ли отец ребенка будет с радостью нести бремя её воспитания, если очередная передряга закончится чем-то плохим. И да, учти, я не буду сидеть с Соней, пока Настя строит с тобой отношения! Потому что я против них.

Я хмыкнул.

— Было бы удивительнее, если бы моя будущая теща меня любила.

— Что? — кажется, мать Насти едва не подавилась от неожиданности, потому что вопрос вырвался сипло, а потом она закашлялась.

— Вы не в курсе? Ничего. Вам будет что обсудить с моими родителями на встречах родственников, — спокойно произношу я, наслаждаясь ее растерянностью, — у вас есть общая тема: они считают, что из-за Насти я попал пятнадцать лет назад в больницу. Вы считаете, что Настя попала сейчас в больницу из-за меня.

— Как это — "из-за Насти"? — растерянно произносит она.

— Это их мнение. Одна наша общая знакомая мило пересказала те события так, что Настя оказалась виноватой, — продолжил я, — у меня один вопрос: вы правда считаете, что я ничего не сделал, чтобы Настя не попала в беду?

— Но она все равно попала, — произнесла женщина, внимательно глядя на меня, — и она моя дочь, Элиас. Ты правда думаешь, что я легко и непринужденно приму твою сторону, даже если все это случилось еще и из-за Настиной глупости?

— Нет, — криво улыбаюсь я, — я и не жду. Как и не жду понимания от своих родителей. Но мы с Настей вместе, как бы такое развитие событий вам не претило. И вряд ли хоть что-то в мире изменит это.

Она замолчала, и мне на секунду показалось, что на ее лице мелькнула и тут же исчезла немного скептическая, но в то же время, грустная улыбка.

— Вы оба взрослые люди. Я знаю, что мое мнение ничего не изменит. Но до тех пор, пока я не увижу свою дочь счастливой, Элиас, я буду очень настороженно смотреть на тебя.

— Эй! — нас прервал отдаленный голос Насти. Оглянувшись, я увидел, как она спускается по ступенькам больницы. Красивая, в обычных джинсах и футболке, немного растрепанная и бледная, но она улыбалась — и этого было достаточно для того, чтобы я восхищался ею.