Попаданка за пять монет (СИ) - Миленина Лидия - Страница 34

И вообще сильнее разрушить романтические девичьи иллюзии, чем это сделал сейчас дракон, пожалуй, невозможно.

«Ненавижу тебя, ректоришка!» — подумала я.

Но тут у меня в животе уркнуло, и я накинулась на ароматную еду.

— Ну што ты хошел шейшас шкащать? — полюбопытствовала я, скрывая свое разочарование и обиду.

Откровенничать с ним как-то резко расхотелось.

И тут деловой (весь такой!) ректоришка, наконец, улыбнулся. Мой «выход с присядкой», то есть разговор с едой во рту, видимо, произвел впечатление.

Поглядел на меня опять чуть ли не ласково.

— А знаешь, почему у тебя такой неуемный аппетит? — спросил он, улыбаясь.

— Это у меня неуемный? Да я как птичка! — возмутилась я, дожевав.

И осеклась…

Да, половину всего, что было на подносе, я уничтожила почти мгновенно. В жизни так быстро и жадно не ела!

Даже стыдно стало.

Еще из «Унесенных ветром» известно, что девушка должна клевать еду, аки птичка, если хочет произвести благоприятное впечатление на возможного жениха. Я еще всегда думала, почему это… Чтоб не подумал, что эту прожорливую бестию не прокормить будет?

— Сама не ожидала, да, хм? — хмыкнул Гадор. — А дело в том, что любые предсказания — что гадания, что сны — забирают очень много сил. Вот предсказатели и отъедаются после работы. У вас на факультете везде стоят графины с травяными стимуляторами, печеньем и бутербродами… Правда, никому обычно не требуется, потому что реально предсказательной работы они и делать-то не могут… — Гадор вздохнул и с надеждой поглядел на меня.

Ладно, пусть так. Так есть оправдание моему обжорству, подумала я, засовывая в рот очередной кусок вкуснейшей гренки. Это мол, издержки профессии. За вредность мне молоко полагается. И печенье с бутербродами…

— Значит, ты будешь меня хорошо кормить, чтобы сохранить единственную действующую предсказательницу! — улыбнулась я дракону.

— Я и так не имею привычки морить женщин голодом, — раздраженно ответил дракон и снова стал серьезным и сосредоточенным. — Итак, Анечка, сейчас ты приведешь себя в порядок, оденешься, и я отведу тебя на лекцию…

— За ручку? — полюбопытствовала я.

— Хм… А ты хочешь? Хочешь, чтоб каждый знал, что ты моя женщина, кланялся в ножки и бросал на тебя многозначительные взгляды? Если хочешь — я не против. Пожалуйста. Только не жалуйся потом, милая.

— Да… нет, не очень хочу… — сказала я, подумав, что излишнее внимание, как к жене ректора, действительно может сбить меня с толку. Да и будут ли студенты и преподаватели серьезно воспринимать меня как ученого и учителя, если у меня такой «блат»?

— Значит, пойдешь сама. Без ручки. Потом — собеседование с профессорами. Я договорился. Я думал определить тебя на обучение как раз на Предсказательский факультет. Но… пожалуй, ты права, что лучше поучиться чему-то еще. Там у прорицателей и учиться-то нечему… Одна теория. А теорию тебе и так расскажет профессор Гайдорис. На собеседовании же определят, к какой еще области магии у тебя есть склонность. И присоединишься к младшей группе по этому направлению…

— А ты сам не можешь определить?

— Могу, конечно! Но правила нужно соблюдать, Анечка! Все студенты проходят такое собеседование — вне зависимости от того, насколько хорошо знают свои таланты.

— Ладно, ладно… — подняла я ладонь в примиряющем жесте. — Правила — так правила. Я, может, тоже за правила, просто вида не показываю…

В общем понятно, дракон хотел обсудить просто организационные моменты. А откровений про апокалипсис не будет.

И как мне подкатить к нему с этим? На какой такой кривой кобыле?

Я доела и отложила в сторону вилку. Гадор, видимо, только этого и ждал…

— И еще, Анечка, — вдруг искоса глядя на меня, сказал он и убрал поднос, переставил его на прикроватную тумбочку. — Я хочу, чтобы ты поняла — все очень сложно. То, что ты видела в твоем кошмаре, действительно может случиться. Не только попаданцы и попаданки проблема нашего мира. Другие миры все время давят на наш, границы размываются — и однажды нас может просто «завалить». Понимаешь? — он с сомнением поглядел на меня. Я же понятливо кивнула, мол, не совсем тупенькая, хоть и блондинка. А в груди растеклась победная радость. Все же раскололся, паразит твердокаменный!

— Поэтому наш эксперимент и… твой дар имеет особую ценность. Ты точно понимаешь меня? Если у нас не получится — может быть как раз «апокалипсис», — продолжил дракон. Видимо, на этот раз я была слишком невозмутимой. Неверно сыграла, значит… Наверно, в обморок нужно было шмякнуться, услышав новость об апокалипсисе?

А я не шмякнулась… это я зря!

Вместо этого я поглядела в глаза дракону.

— Понимаю, Гадор, насколько это страшно. И я тоже не хочу умирать. И никому не желаю гибели. Я сделаю все, чтобы это предотвратить. Вместе с тобой.

— Похвальная решимость! — усмехнулся дракон, но в его глазах опять просквозило то самое, ценимое мною на вес золота, уважение. — Ничего нельзя откладывать. И еще… — он как фокусник, извлеку откуда-то небольшую тетрадь. В клеточку, кстати, как заметила я, когда один краешек обложки слегка приподнялся. — Будешь записывать свои сны. И как они меняются. Вот тут расчертишь, табличку сделаешь… Надеюсь, сможешь без приключений. Если у нас все будет получаться, то сны должны измениться… — опустил озабоченный взгляд и пробормотал: — Очень надеюсь на это…

И в этот миг меня прошибло.

Вот как положено в любовно-фантастических книгах.

Он сидел на краю моей кровати. Такой сильный, собранный, такой серьезный, мрачноватый… Черные брови сошлись на переносице, губы плотно сжаты.

И не от злости. Не потому, что Гадор такой уж плохой (гад, да, но не мерзавец ведь!), а потому что он круглосуточно думает о конце света. Ощущает свою ответственность, пытается справится с неуправляемой стихией.

И так захотелось… Быть с ним. Помогать ему. Как-то «собой» развеять эту ответственность, эту серьезность. В смысле — разделить с ним эту долю, и этим сделать ему немного легче.

А лучше — много!

Тот, кто способен заботиться обо всем мире — заслужил это!

Я протянула руку и невесомо коснулась его плеча, слегка погладила (лишь бы дракон не возбудился от этого!). Гадор чуть вздрогнул и с удивлением поглядел на мою руку, как будто это был неведомая зверюшка не хуже камбезика. В следующий миг в его взгляде сверкнуло нечто… невыразимое.

И что это было — я оценить не берусь. На то оно и невыразимое. Просто от этого мне стало… так сладко, так тепло и странно на душе.

— Я правда сделаю все, что смогу. Помогу тебе. Я не паясничаю и не шучу, поверь, — сказала я растерянно. И убрала руку. — Ты ж все-таки мой муж, — и криво улыбнулась, как раз под стать супругу. — И еще я хотела тебе рассказать… Это может быть важно…

— Что, еще видение? — серьезно переспросил Гадор.

— Да нет! Просто я попала сюда не совсем обычным способом… Видишь ли, Эйнштейн…

— Я все это знаю, — прервал он меня. — И, да, это дает дополнительные шансы. Думаю… что-то одно точно сработает. В любом случае это делает тебя еще более восприимчивой к напитку.

— Откуда знаешь?! — возмутилась я.

Вот еще знайка нашелся! Я-то свой «козырь» хранила в самом глубоком рукаве, радовалась ему, хотела дракона осчастливить, дать новую надежду…

— Прочитал в твоей памяти, когда мы летели, — небрежно пожал плечами Гадор. — Я тогда еще подумал, что сделал удачное приобретение, из всех попаданок купив именно тебя.

— Проклятье! Камбезики тебе на хвост! — простонала я. Схватила маленькую подушечку, что лежала сбоку от моей большой и запустила в дракона.

Сноп серебристого пламени — и подушка вспыхнула, во мгновение ока рассыпалась на кучу… легких пёрышек. Они красиво кружились в солнечном свете, падавшем в окно. Кружились, кружились… и опадали на строгий камзол дракона.

Гадор брезгливо поморщился. Нарушение порядка явно доставляло ему буквально физические страдания (ОКРщик несчастный!). Ну, вообще, не я взорвала подушку, я не виновата! Я ее только кинула!