Донор (СИ) - Риз Лаванда - Страница 22

— Обиделась?

— Да, чёрт возьми! Потому что ты назвал меня подстилкой, кидающейся под мужика ради его денег и траха! Ты меня унизил! Дай пройти, я на работу опаздываю!

— А мне кажется, ты обиделась ещё раньше. И я не называл тебя подстилкой. На счёт тебя у меня пока что не было возможности проверить эти суждения. Я сказал в общем, не о тебе. Выдохни! Терпеть не могу ссоры!

— Как можно дорожить тобой, если ты даже узнать себя не позволяешь?! Никого к себе не подпускаешь, никому не доверяешь, прячешь себя настоящего в своём лабиринте, прикрываясь умением  кувыркаться в постели и достатком! А потом вешаешь ярлыки, что все, мол, суки!

— Ты куда-то торопишься? — цедит он, сердито прищурившись.

— Да! На работу! — шиплю я.

— Я спрашиваю, зачем ты торопишься узнать меня сию минуту, сегодня, в крайнем случае, за три дня? Да, я обжигался, однажды очень сильно, поэтому с доверием у меня всё сложно, поэтому я не спешу делать выводы. Я не человек открытая книга, я зашифрованный, твою мать, свиток! И вы, мисс, своим нетерпением меня разозлили! … Но что б меня, есть в тебе что-то такое особенное, что не позволяет мне сейчас плюнуть и послать тебя, что заставляет меня возвращаться и тянуться к тебе снова и снова. … С чего же начать тебя со мной знакомить? — слыша подобный тон, я интуитивно, на уровне рефлексов чувствую опасность. Я уже заранее знаю, что мне сильно не понравится такой Марк.

— Может, с того, что я вырос без матери, она нас бросила, когда фирма моего отца обанкротилась и мы остались без копейки. Отсюда и началась формироваться моя озлобленная личность, женщины почему-то всегда становились корнем моих бед. Я и по сей день не знаю, да и не хочу знать, где моя мамаша. Меня вырастил отец — человек замкнутый и требовательный. Так что нежность прошла мимо меня стороной, хотя я ценю, когда обо мне проявляют заботу. Я жёсткий. Очень. Порой на меня накатывает душевность, но я пугаюсь этих своих тёплых чувств и становлюсь ещё резче, циничнее, потому что власть в руках твёрдых. Не переношу мягкотелости в мужиках. А так же не терплю женщин, которые во всём видят проблемы и бесконечно требуют к себе внимания. Да, мне нравится секс, как и любому полноценному мужчине, мне нравится доминировать, и я не люблю, когда моя женщина без причины мне отказывает, она должна быть готовой со мной ко всему. Мне нравится разнообразие, иногда я люблю жёстко, особенно когда зол. Иногда настолько жёстко, что даже приходится снимать шлюх, потому что моя пассия подобного не выдержит. Так что дразнить меня это одно, а вот злить совсем другая песня. И ты разозлила меня, Мэл. Раздевайся! — гаркнул он, тяжело дыша от бушующего в нём гнева.

Я так и обмерла, похолодев. Толком не пойму за что он взбеленился!

— Возьми себе шлюх, — процедила я. Мои эмоции мечутся из крайности в крайность .

— Я зол, но не до такой степени, — отрывисто бросает Марк.

— Изнасилуешь меня?! Метод наказания такой? — сжав кулаки, я уверена, что буду за себя бороться. — Тогда как мне нужно тебя разозлить, чтобы ты ушёл сейчас же?!

Взбудораженная непримиримость это та же страсть, только с изнанки.

— И что тебе это даст? — скривился, изломив бровь. Сверлит меня глазами с таким видом, что вот-вот бросится и повалит на пол.

— А мне ничего от тебя и не нужно! — уже ору ему в лицо.

— Нет, нужно! — Марк до боли впивается пальцами в мои плечи. — Тебе нравится! Кто-то мне что-то заливал про восторг!

— Но не тогда, когда ты такой придурок! Так и знай — я буду отбиваться, пока не умру! Никому не позволю угрожать мне насилием! Я лишь спросила твоё второе имя, а ты презрительно заявил, что я алчная подстилка, которой ещё нужно заслужить снисхождения! А я женщина, которая уважает людей, и прежде всего уважает себя, живая, эмоциональная. Несколько раз я уже натыкала на твой ледорез, этот тон, этот взгляд, но в тебе тоже есть что-то цепляющее, человечное, из-за чего я ставлю многоточие вместо жирной точки! — от клокочущих в груди эмоций по щекам начинают катиться слёзы, но я их не ощущаю. Только когда Марк начинает стирать их пальцем. — Я лишь хочу, чтобы с моим желанием тоже считались. Я как и ты хочу чувствовать себя важной небезразличному мне человеку. Неужели … неужели ты, правда, считаешь меня таким ничтожеством, которую удерживает возле тебя секс и тот факт, что ты мой босс? — пытаюсь пробиться в этот взгляд, чтобы нащупать правдивый ответ.

— Что на тебя нашло, синий чулок? Конечно же нет! — с шумом выдыхает Марк, возмущенно вскидывая брови. — Не собирался я брать тебя силой, боже ты мой! Но я бываю достаточно убедительным, чтобы ты захотела этого сама, разве не так?! Злость тоже бывает разной, можно злиться и одновременно безумно хотеть этого человека, именно это я и испытал. Ты же злишься на меня иначе, так, чтоб  глаза твои меня больше не видели. Моё второе имя Амадеус. Легче тебе стало? — играет желваками, его речь тоже слишком эмоциональна.

— В жизни его не произнесу, — закусив дрожащую губу, я  отвела взгляд.

— Как будет угодно, — с досадой хмыкает он. — И я не считаю тебя всем тем, что ты там мне перечислила. Мерзкий срач на пустом месте, Мэл. Сколько дней?

— Чего?

Видно моя растерянность его позабавила и Марк усмехнулся:

— Сколько дней у тебя длятся месячные?

— Ещё три. А всего пять. … — мотнула я головой, нахмурившись, серьёзно собираясь свести к минимуму последствия, а он тут выясняет мой цикл. — Послушай, Марк, я не знаю, почему иногда хочется взъесться, уцепиться за какую-то мелочь и с пеной у  рта доказывать свою правоту. Есть во мне такое качество, я не идеальна, как и все. Признаю, я  подорвалась на растяжке в твоём лабиринте, оказывается, мало того, что там темно и холодно, так там ещё и заминировано всё к чертям. Не пойму, уцелела ли я после взрыва…

Не дав мне договорить, он затыкает мне рот поцелуем, сгребая меня в охапку, я трепыхаюсь, я вовсе не настроена целоваться, да ещё с таким жаром, но постепенно начинаю сдаваться под этим напором. И он вводит меня в режим затянувшегося танца языками, когда руки безумно не шарят по телу и когда следующие действия не переходят в бурный секс. Мы целуемся медленно, никуда не торопясь, чувственно двигая губами, лаская языком, сконцентриванно, будто только сейчас задались целью изучить вкус друг друга. Никогда бы не подумала, что Марк способен так упоительно долго целоваться, не склоняя меня ни к чему другому. У меня принялась сладко млеть каждая клеточка тела.

Но моя дурацая натура не смогла удержаться, чтобы не поддеть его:

— Если это твоя жёсткая расплата, то ради неё я готова злить тебя каждый день.

— Нет уж, я отомщу тебе иначе, — усмехнулся Марк в мою улыбку, легонько укусив меня за губу. — Поехали смотреть дом, пока ты ещё что-нибудь не ляпнула.

— Вот я идиотка, вы совсем задурили мне голову, мистер Винздор, — начала сокрушаться я, когда мы уже отъехали на приличное расстояние. — Нужно было взять хоть какие-то вещи в твой большой багажник.

— Вдруг тебе не понравится дом? — поражаясь, качает головой Марк.

— Понравится, — тихо произношу я уверенным тоном.

— С чего ты взяла, судя по картинке?

— Нет. Это прозвучит странно, — покосившись на него, я выдаю  остальное. — Потому что его выбрал ты. Я почему-то верю, — пытаюсь объяснить, глядя на его недоумённый изгиб брови. — Что ты не стал бы предлагать мне купить какую-то развалюху или дом с плохой историей.

  Марк ещё какое-то время молчит, перекошенный своим удивлением.

Я почти призналась, что мне нравится его вкус. И только сейчас я сама для себя осознаю, что мне нравится как он одевается, запах его туалетной воды, цвет машины, обстановка в его кабинете, даже марка его трусов. Всё, кроме его характера.

Глава 17

А хочется, напротив, хмеля слов.

И поцелуев, жгущих все мосты.

Бессовестного счастья, новых строф –

Нежданной, безмятежной красоты.