Чёрный алтарь (СИ) - Риз Лаванда - Страница 14

Само собой, они не хотели, чтобы она слышала их разговор, потому что как только она вошла Ваас с Джоном тут же замолчали. Мариэль подозрительно посмотрела сначала на брата, потом на молодого лорда:

— У вас завелись от меня секреты?

— Нет, ты придираешься. Я смотрю тебе нравится командовать в замке, смотри не привыкни! Уже дала указания первому лорду? А подушки нет и бросить в меня нечем, — Джон расхохотался и подмигнул Ваасу.

Мариэль покраснела от негодования:

— Что? Ничего я не командую. Ты нарываешься, Джон Брукс! Я вижу, вы тут быстро нашли общий язык.

— Обожаю, когда ты сердишься! Я вам здесь обоим очень нужен, должен же кто-нибудь вас взбодрить, влить свежую струю оптимизма. Ваасу, как и мне не хватает общения, а строгая девчонка может только неправильно пугать мужчин. Тебя и так уже все опасаются, моя маленькая синеглазая Мариэль.

— Наказание, а не брат! Тоже мне фонтан красноречия! А может, и тебя стоит меня остерегаться, острый на язык братишка? Как бы я тебе не добавила слабительного зелья в чай.

— А мы тут без тебя приоделись, Джон помог мне, — Ваас сделал жест обратить на себя внимание, чтобы прервать их спор. Для благородного охийца такой спор между братом и сестрой был непонятен и чужд, ему и в правду казалось, что они сейчас подерутся.

— Всё нормально, расслабься, дружище, — Джон по-свойски толкнул Вааса в здоровое плечо, — Просто это шутки, такая игра. Я люблю свою сестру, просто обожаю её и никогда не обижу, и другим не позволю.

Мариэль глядя на брата лишь улыбаясь, покачала головой. Она окинула взглядом новую шелковую рубаху Вааса коричневого цвета и темные шерстяные бриджи.

— Хорошо, что вы не впустили сюда слуг и портных, а то будут судачить на каждом углу о своём господине.

На следующий день замок оживлённо загудел. Лорд приказал выдраить все залы до блеска, приготовить комнаты для гостей, созвать музыкантов, разослать гонцов с приглашениями, запастись продуктами и лично составлял меню угощений.

Слуги сновали туда сюда, с ведрами, тряпками, мётлами. Портные снимали мерки для новых одежд. Все возбужденно переговаривались.

Мариэль услышала громкие шаги и голос Нила, и предупреждая действия охийца, она выскочила из опочивальни Вааса, и заслонила собой дверь прямо перед носом младшего сына правителя.

— Куда это вы собрались?

— К брату! Моё терпение лопнуло! Месяц это слишком долго. Не станет же он стесняться родного брата. Я пришел бы ещё вчера, но меня не было в зале, когда ты сообщила эту радостную новость. Сегодня, как только меня известили об этом, я поспешил сюда! — Нил сделал ей знак уйти с дороги.

— И всё-таки не спешите. Сейчас он ещё беспомощен, он с трудом держится на ногах, и ему будет неловко показаться немощным перед младшим братом. Но вы можете помочь! Будьте так добры, принесите его оружие, всё, чем он пользовался: лук, меч или кинжал. Ваас потребовал это сегодня, как только проснулся и ещё … ему нужен личный музыкант, который бы сидел здесь под дверью и играл кода понадобится.

— Почему мы все слушаемся тебя, девушка? …Хорошо, — вздохнул он отступая. — Немедленно пошлю за всем этим и передам тебе в руки. Ты уже не обращаешься ко мне на «ты»?

— Нет, теперь обращаюсь уважительно, как и положено обращаться к человеку такого происхождения. Когда-то я допускала неуважение и фамильярность по отношению к вам, но вы же простите меня?

— Я подумаю как лучше поступить, — Нил улыбнулся одними глазами.

Мариэль улыбнулась только когда он ушел «он уже меня простил», догадалась она.

Нил нравился ей как человек, что было уже странно для такой дикарки, как она. Мариэль уже ни за что бы не заподозрила его в страшных помыслах. Нил был молод и весел, мог улыбаться одними глазами, от него исходила доброта и непринужденность, казалось, что она знает его уже тысячу лет. Не то, что другие охийцы, в глазах которых застыло высокомерие и холодность. А ещё Нил был очень красив, и эта красота чертовски пленяла.

— Зачем тебе оружие, я ещё могу понять, но зачем тебе музыкант?

— Ты и Нила не пустила? Если бы ты знала, как я тоскую по нему! По отцу, по своему коню, оружию. Хочу выйти в поле и надышаться воздухом, увидеть чистое небо над головой! Проклятье, я уже ненавижу эти покои! — Ваас с отчаяньем обвел комнату рукой, и тоскливые черные охийские глаза снова поймали взгляд девушки.

— Нет, я тебя очень хорошо понимаю. Мы каждый день будем приближаться к этому. А почему среди всего прочего ты не вспомнил о женщине? — Мариэль сама не знала зачем она спросила его об этом. Просто вырвалось.

— А я не говорил тебе, что ты задаешь слишком много вопросов? — его взгляд тут же стал недовольным и колючим. — Мы не привязываемся к посторонним и безродным женщинам, которыми иногда увлекаемся из-за потребности быть с ними. У каждого из детей лордов уже с рождения есть невесты и женихи, такие же знатные по происхождению. У меня тоже есть невеста, дочь шестого лорда, её зовут Ирвэн. Я ещё плохо её знаю, чтобы скучать по ней, мы никогда не сближались, чтобы получше узнать друг друга. Она красивая и гордая. Но я не спешу жениться, отец не настаивает, вот и пользуюсь свободой … пока.

— А как же любовь, Ваас? А вдруг она никогда тебя не полюбит или ты её не полюбишь, и будете мучаться всю жизнь?

— Мне этот разговор не нравиться, Мариэль!!! Не о любви речь. Я твердо знаю, что по праву своего рождения должен взять в жены именно её. Кровь династии лордов не должна разбавляться неравным браком. Это наш с ней долг и наши законы. Ясно?

— Нет! Мне никогда не понять, как можно жить без любви и нежности, но ты не переживай так, я больше не буду об этом говорить. Давай походим. — Сдержанным тоном, она прекратила этот разговор. Но Вааса, кажется, это сильно задело. Он насупился, нахмурив брови:

— Ты меня не удержишь. Позови лучше Джона. Это же не женское дело таскать моё тело по комнате. А тебя я попрошу приготовить мне побольше еды.

Теперь Джон приходил каждый день. Ваас опирался ему о плечо, а Джон придерживал его за пояс, так они и ходили по просторной комнате или упражнялись с оружием. Получалось у них одинаково, один не умел, другой ослабел. Ваас изводил себя до изнеможения, натягивая лук или размахивая мечом. И все время хотел есть. Мариэль проводила на кухне больше времени, чем с ними. Пока он вдруг не изменил своего решения:

— Пусть кухарка готовит обед и ужин, а ты будеш помогать мне, — заявил однажды Ваас, уже твердо, стоя на ногах.

— Щёлкать хлыстом или метать ножи я не буду, — насторожилась Мариэль.

— Нет, ты будешь со мной танцевать, для этого и нужен музыкант. У нас на праздниках очень много танцуют. Танцевать охийцы умеют так же хорошо как стрелять из лука или скакать на лошади. Будет много дам, я же не должен упасть в грязь лицом.

— А если я сейчас упаду перед тобой в грязь лицом, это очень страшно? Танцевать! Так как ты я точно не умею. Это будет жутко! — отнекивалась Мариэль, пятясь от него к двери.

— Я тебя научу, заодно и сам потренируюсь. Ну же, Мариэль, иди сюда. Ты такая смешная и странная. Чего ты боишься? — Ваас протянул ей руку, при этом подумав, что ему придется ловить девушку.

— Только пусть Джон уйдет! — нахмурилась она.

— Ещё чего, я этого не пропущу ни за что! Будет потом о чём вспомнить, когда взгрустнется ненароком! — тут же возмутился Джон.

— Ты уже давишься от смеха, я не могу при тебе!

— Музыка! — крикнул Ваас и три раза хлопнул в ладоши, не обращая внимания на их перепалку.

Заскучавший за дверью музыкант с радостью заиграл на небольшом струнном инструменте, похожем на мандолину. Музыка часто меняла ритм от медленного до зажигающего. Ваас делал какие-то невообразимые па, а Мариэль просто топталась на месте возле него. После пятиминутного созерцания этой картины Джон корчась и зажимая рот ладонью, выбежал из комнаты. Там ему ещё на глаза попался музыкант, с исступлением играющий и притопывающий в такт ногой. И Джон не выдержал, схватившись за живот, он начал хохотать как ненормальный.