Миллион миров с тобой (ЛП) - Грэй Клаудия - Страница 67

Мои крики, кажется, принадлежат кому-то другому. Этот ужасный, мучительный звук не может вырваться из моего горла — это должен быть крик всего мира одновременно. Нет, нет, только не Пол, это убьёт их обоих, Пола из этого мира и моего, если он не сможет добраться до Жар-птицы, или я смогу...

Я бросаюсь вперёд, но охранник, идущий к Полу, толкает меня назад с такой силой, что я падаю на землю. Оглядываясь через плечо сквозь пелену слёз, я вижу Пола, лежащего на спине, одна нога согнута под ним под неестественным углом. Его рука слепо шарит по груди, в поисках Жар-птицы? Из-за раны? Не могу сказать. Но затем охранник стреляет снова, и тело Пола снова подпрыгивает, прежде чем лечь неподвижно.

Он мёртв. Пол мёртв.

Моя первая мысль, снова броситься на охранника, заставить его убить и меня тоже. Я хочу умереть, быть с Полом, не чувствовать, как моё сердце разрывается на тысячи кусочков.

Память возвращает меня в Россию, на поле битвы, покрытое снегом и кровью, к койке, на которой лежал умирающий лейтенант Марков. Я представляю себе его лицо, когда он шептал свои последние слова: "каждая Маргарет".

"Каждый Пол", — думаю я, подбирая под себя руки и готовясь броситься на охранника. Каждый мир даёт нам шанс. Жаль, что я не взорвала наш. Жаль, что мы не смогли создать новый целый мир.

Затем стена проваливается внутрь.

Когда охранник отскакивает от кувыркающейся штукатурки, я вижу летающую машину, которая только что пробила кирпичи. Она помята и поцарапана, одно окно выбито, но она всё ещё работает и за рулём сидит Тео. Он кричит:

— Залезай!

Я колеблюсь лишь одно мгновение, прежде чем память о моей миссии побеждает горе. Как только я бросаюсь к машине, Тео распахивает дверцу, и как только моя задница ударяется о сиденье, он разворачивает её задним ходом. Только хватаясь за ремень безопасности, я удерживаюсь от того, чтобы не вываливаться из всё ещё открытой двери на землю, которая теперь быстро становится намного дальше.

— Что случилось с Полом? — Тео заводит двигатель, когда я захлопываю дверь, машина набирает обороты, затем резко поворачивает, и мы несёмся вверх по каньону высотных зданий.

Я подавляю рыдание.

— Он мёртв.

Тео тихо ругается.

— Твой или наш?

— Оба, как мне кажется, — как бы мне ни хотелось думать, что мой Пол смог воспользоваться своей Жар-птицей и сбежать, я не понимаю, как у него мог быть такой шанс. Я грубо вытираю щёки, стараясь прогнать слёзы. Я не заслуживаю прощения. — Мне не следовало приходить сюда.

Его голос дрожит, даже когда он пытается говорить жёстко.

— Триада охотилась за нами задолго до твоего появления. Мы знали, что такое может произойти.

Это так близко к отпущению грехов, насколько может дать Тео.

Члены Сопротивления были не единственными, кому я угрожала.

— Подожди. А где Ромола?

— Та Ромола, с которой ты пришла? — Тео делает крутой поворот, и мы несёмся по узкому кривому переулку. — Она вернулась в свою родную вселенную, что ей и следовало сделать. Ромола этого мира? Она вернулась с охраной, наверное, жалуется, что я угнал её машину. Давай помнём эту тачку, а? Отплатим ей за то, что случилось с Полом.

Следующие пять минут больше похожи на ловушку в какой-то видеоигре, чем на что-то похожее на реальную жизнь. Я была бы в ужасе, если бы не была раздавлена горем. Тео едет зигзагами по плотно заполненному городу, словно по лабиринту, который он пробегал уже тысячу раз. Один раз он даже направил машину почти полностью вертикально, подпрыгнув в воздух, как ракета, вылетающая на орбиту. Но он не может избавиться от преследовавших нас охранников.

Они собираются поймать нас, и, если они хотели убить Пола, они убьют и Тео. Мои руки больше не выдержат крови.

— Я не могу этого допустить, — я пытаюсь поймать взгляд Тео. — Я не могу позволить тебе заплатить за это.

Тео просто ускоряется.

— Да ладно тебе. Ты уже должна знать, что я могу управлять машиной в любом измерении.

Я помню обломки после роковой катастрофы в Кито, то, как закрыла глаза Тео.

— Это не значит, что ты всегда выходишь живым.

Он не отвечает, но замедляет тем. Немного.

— Я разберусь с этим, ладно? Просто держись.

Мы вылетаем на более широкий транспортный путь. Теперь, когда рассвело, всё больше людей на улице, а это значит, что другие летающие машины налетают и кружат вокруг нас. Тео быстро уводит нас с главной улицы, прямо над длинным зданием, которое на несколько десятков этажей ниже среднего. Как далеко мы от него находимся? Даже десяти футов не было. Вероятно, это идея Тео "залечь на дно".

Я рассматриваю это как возможность.

— Удачи, Тео, — говорю я и хватаюсь за дверную ручку.

— Маргарет...нет...

Его голос затихает, когда я выпрыгиваю из машины. На какую-то долю секунды вокруг нет ничего, кроме стремительного воздуха, но я помню, что нужно подтянуться и перекатиться. Это не спасает от адской боли, когда я приземляюсь на крышу, но, когда я падаю снова и снова, я остаюсь в сознании. Кожа содрана с моих рук, и боль подсказывает мне, где будут синяки, но мои кости не хрустят.

Но я лежу неподвижно, даже когда вокруг меня кружат машины охраны, чтобы взять меня под стражу. Я слишком опустошена, чтобы даже плакать. Вместо этого я удивляюсь, почему я ещё жива. Почему наши сердца не перестают биться в тот момент, когда они разбиты. Такое чувство, что моя душа уже покинула меня, и моё тело — это просто груз, который мне придётся нести вечно.

"Может быть, он сбежал", — пытаюсь я убедить себя, пока иду по коридорам Триады в оцепенении, мои запястья скованы наручниками, по охраннику за каждым плечом. Пол потянулся за своей Жар-птицей. Он мог бы выпрыгнуть. Мог бы.

Но я не могу заставить себя поверить в это.

Меня ведут в штаб-квартиру Триады, которую я раньше не видела, в их лаборатории, я полагаю. Узкие компьютерные терминалы с чёрными панелями, которые я мельком видела в других местах, теперь превратились в огромные панели, почти закрывающие стены, их расчёты показаны на слабом цветном дисплее, который недолго светится, а затем гаснет, поскольку они продолжают долгую работу по определению того, какие измерения должны умереть. Этот комплекс настолько превосходит нашу силу и изощрённость, что я не могу поверить, что мы когда-либо думали, что у нас есть шанс. Они даже не потрудились забрать мою Жар-птицу. Вот какую малую угрозу я представляла для них.

Ватта Конли нигде нет, и это небольшая милость. Но мои родители ждут здесь, стоя возле длинной комнаты со стеклянными стенами в самом центре лаборатории, как будто это алтарь в этом соборе смерти. Выражение их лиц остается печальным, но нежным, как будто они собираются пощадить меня.

— Милая, — говорит мама. — Мне жаль, что это было так трудно.

Они по-прежнему отказываются признавать истинность того, что делают.

— Вы убили другие версии меня. Вы убили целую вселенную. Это выходит немного за рамки "трудно".

Папа пожимает плечами.

— Кто сказал, что будет легко воскресить кого-то из мёртвых?

— Что заставляет вас думать, что вы сможете? — прежде чем они приступят к объяснениям, я жестикулирую, как могу, на свою Жар-птицу. — Вы разорвали моего Пола на четыре части. Вы раскололи его душу. И после этого он должен был бороться изо всех сил, чтобы сохранить контроль, даже просто для того, чтобы остаться в здравом уме

Пол выиграл этот бой. По крайней мере, у него был момент триумфа перед самым концом.

— Как вы думаете, во что превратится Джози после того, как вы снова сложите тысячу её кусочков? Если вы думаете, что она снова станет вашей дочерью, той самой девушкой, которую вы потеряли, вы ошибаетесь. Её будут преследовать жизни, которыми она никогда не жила. Ею будут управлять желания, которых она никогда не испытывала. Неспособна любить людей, которых любила раньше, или обещать, что не причинит вреда никому, кто встанет у неё на пути. Ваша версия меня, называла Пола "чудовищем Франкенштейна", но на самом деле она описывала Джози. Джози — вот кого вы превратите в монстра.