Миллион миров с тобой (ЛП) - Грэй Клаудия - Страница 48

— Хм, да, — то, как она это сказала, кажется мне странным, но не стоит об этом раздумывать. Мне нужно понять, что не так с этой Маргарет, а не её младшей сестрой. Прежде, чем объяснить всё маме, я бы хотела понять, какой помощи нужно попросить сначала.

Поэтому я продолжаю осматривать дом. В кухне все предметы немного странные, или слишком маленькие, или слишком большие, с закругленными углами и снова на раковине фурнитура, которая говорит о том, что мы не в Калифорнии. Мы, должно быть, в Азии, но где? Конечно, обеденный стол завален бумагами, на которых напечатаны или написаны ручкой формулы, которые не очень много мне говорят. Но погодите, это...?

Я поднимаю Нобелевскую статуэтку, тяжёлый диск из литого золота. Профиль Альфреда Нобеля смотрит в пустоту, надеясь, что человечество запомнит его из-за этого, а не из-за изобретения динамита. Мама и папа уже удостаивались Нобелевской премии во Вселенной Триады, это значит, что здесь — второе измерение, где я вижу одну из главных наград человечества в качестве пресс-папье.

— Есть новости из других измерений? — кричу я маме. Если они получили награду за изобретение технологии, или по меньшей мере за доказательство теории, она поймёт, что я имею в виду. Так будет проще объяснить.

Но мама, нахмурившись, появляется в дверном проёме.

— Милая, у тебя всё хорошо? — она подходит ко мне и прикладывает руку мне ко лбу. — Ты спрашивала про тайленол. У тебя жар?

— Нет, просто... я объясню через минуту, — очевидно, мама не понимает, о чём я говорю.

Если они получили премию не за изучение параллельных измерений, тогда за что?

Должно быть, они снова океанографисты, думаю я, заходя в большую гостиную, где на всех окнах тяжёлые занавеси из белой ткани, и, кажется, в горшках растёт ещё больше бамбука. В отдалении урбанистический пейзаж. Или может быть мама и папа занимаются чистой математикой.

Гостиная более обычная, чем столовая, на стенах тонны моих картин. Кажется, я даже занимаюсь скульптурой, если судить по глине для лепки на полке. И на клочке стены между окнами я вижу журналы в рамке с лицами мамы и папы. Одна из обложек — только рисунок, огромная сдвоенная спираль, обрамлённая с двух сторон одинаковыми профилями. Наверху, под названием журнала, жирный заголовок: "ЭРА КЛОНОВ".

Клонов?

— Семь часов, — говорит голос, который кажется знакомым и странным. — Значит, время ужина, так? Ты выпустишь меня из тюрьмы, или мне нужно голодать?

Я оглядываюсь, и вижу маму в столовой, она упёрла руки в бока и смотрит на очень злую... меня.

— Тюрьма, — вздыхает мама. Она совершенно не поражена тому, что только что вошёл мой двойник. — Честно, ты уже слишком взрослая для...

— Знаешь, для чего я слишком взрослая? Для того, чтобы со мной обращались как с нашкодившим ребёнком, — отбривает другая я. На ней юбка и футболка, почти идентичных оттенков синего.

— Очевидно, ты не слишком взрослая для того, чтобы так себя вести, — отвечает мама. Я просто стою и пялюсь.

Нас двое. Две меня. Мы однояйцевые близнецы, или...?

Я смотрю обратно на заголовок. "ЭРА КЛОНОВ". Потом я замечаю строчку внизу, которая гласит: "Что означает семья Кейн для нашего будущего".

Я — клон. Мы — клоны. Другими словами, в этой вселенной больше, чем один человек с Жар-птицей будет считаться мной. Здесь существуют несколько версий меня, что означает, что более, чем одна Маргарет может прийти в это измерение одновременно...

Вбежав обратно в столовую, я смотрю на другую версию себя. Конечно, в вырезе её футболки я вижу цепочку от Жар-птицы.

Когда я захожу, она тоже удивлена, так же шокирована увидеть меня, как и я её. Но потом она тоже понимает.

Мы с Ведьмой наконец-то встретились лицом к лицу.

ГЛАВА 20

Ведьма, не колеблясь причинит мне боль.

Я раню её первой.

Я бросаюсь на неё, заставляя врезаться в стену, пока мама кричит. Ведьма пытается вцепиться мне в лицо ногтями, а потом хватает меня за влажные волосы и сильно тянет. Поморщившись, я хватаюсь за её Жар-птицу и чувствую, как цепочка поддается.

Она толкает меня вниз, но я успеваю стащить свою собственную Жар-птицу и швырнуть обе в угол, прежде она налетает на меня. Ведьма с силой бьёт меня головой об пол, а потом делает это снова. На этот раз я хватаю её за волосы и дергаю в сторону, достаточно сильно, чтобы она упала рядом со мной.

— Маргарет! Виктория! — Мама встаёт на колени рядом с нами, пытаясь встать у нас на пути. — Вы что, совсем с ума сошли? Прекратите это...

Ведьма отпускает меня, чтобы яростно ударить маму локтем в лицо, и мне так же больно, как маме.

— Это только между нами! — Ведьма кричит на мою ошеломлённую мать.

Этот момент отвлечения позволяет мне перекатиться на Ведьму и прижать её руки к полу.

— Ты же не думала, что я когда-нибудь догоню тебя, — бормочу я, пытаясь успокоить её извивающиеся руки. — Ты ведь не рассчитывала на этот мир, да?

Зубы Ведьмы впиваются в мою кожу, когда она яростно кусает меня, но я не отпускаю её. Мама хватает меня, пытаясь оттащить от Ведьмы.

— Девочки! Девочки! Что это на вас нашло?

Мне удается стряхнуть с себя маму, но только на мгновение. Ничто не остановит её, кроме правды.

— Мама! Слушай меня. Ты когда-нибудь думала об изучении мультивселенной? Параллельных реальностях?

Глаза Ведьмы широко распахиваются. Ничего себе, я выгляжу странно, когда удивляюсь.

Наконец мама говорит:

— Давным-давно...в студенчестве... почему ты...

— Я не из твоей вселенной, — я киваю вниз, в сторону корчащейся Ведьмы. — И она тоже.

— Ты с ума сошла! — кричит Ведьма. — Она сошла с ума, мама. Я давно это заметила. Я просто не хотела ничего говорить. Но теперь она потеряна, и ты должна остановить её, мама, или она убьёт нас обеих!

— Я не собираюсь никого убивать, — обещаю я. — Мам, иди посмотри на Жар-птицы. Медальоны я бросила в угол. Увидишь, что это такое!

А поймёт ли она? Мама делала это и раньше, но это было во вселенных, где они с папой работали над этой технологией больше десяти лет. Здесь моя мать даже не физик. Жар-птица не будет служить таким простым доказательством.

— Они бросят тебя в обитую войлоком камеру и никогда не выпустят оттуда, — Ведьма практически выплевывает эти слова в мою сторону. Я знала, что краснею, когда злюсь, но я понятия не имела, что так сильно или о глубине морщинки между бровями, которая появляется при моём хмуром взгляде. Но ярость внутри Ведьмы светится, как жар. Эта ярость принадлежит только ей одной. Ты будешь заперта в психушке без своего дурацкого ожерелья и никогда оттуда не выйдешь.

Надеюсь, я смогу избежать госпитализации или, по крайней мере, Ведьму запрут вместе со мной. Хотя только в этот момент я понимаю, что понятия не имею, что делать с Ведьмой теперь, когда я поймала её. Не похоже на то, что у нас есть тюрьма за преступления против мультивселенной.

— Вы обе, поднимайтесь, — мама уже оправилась от своего изумления, достаточно, чтобы напасть на нас. — Вставайте!

Я смотрю на маму, надеясь, что она поймёт, как я боюсь. Как всё это реально.

— Я не могу позволить ей встать, мама. Если я отпущу её, она может убить нас обеих, и я не преувеличиваю, я имею в виду убийство.

— Видишь? — Шипит Ведьма. В её глазах блестят слёзы, вероятно, только от боли, вызванной тем, что её дергают за волосы, но она использует их как профессиональная актриса. — Она психопатка. Мама, мне так страшно...

— Прекрати это, — повторяет мама. Она всё ещё не двинулась к медальонам с Жар-птицами, которые лежат в углу. Вместо этого она начинает пятиться к столу, где её сотовый телефон, вероятно, спрятан среди бумаг. — Я серьёзно говорю.

Затем мы все слышим стук двери и топот приближающихся шагов. Наверное, это папа или Джози. Поверит ли кто-нибудь из них в существование Жар-птиц? Или Ведьма наконец получит шанс настроить остальных против меня?