Рождение Стальной Крысы - Гаррисон Гарри - Страница 30

Ну, меня эта техника из неолита очаровала не слишком. Мои мысли были заняты выброшенным нами головорезом и тем, что будет, когда он нас все же догонит. Надо бы узнать о каких-то основных правилах поведения здесь – и побыстрее. Я перебрался ближе к остальным рабам, но прежде чем я начал разговор, мы прогромыхали по мосту и въехали куда-то – через ворота, проделанные в высокой стене. Водитель приостановил нашу колесницу и крикнул:

– Сгружайте все здесь!

В качестве нового Тычка я больше присматривал, чем вкалывал. Когда на землю был опущен последний короб, один из моих рабов крикнул:

– Он идет! В воротах, за тобой!

Я немедленно обернулся. Да, экс-Тычок, весь в крови и царапинах, приближался ко мне с покрасневшим от ярости лицом.

Зарычал и бросился на меня.

Глава 20

Я бросился от него прочь. Не потому, что испугался, а чтобы выбраться на более просторное место. Удалившись на приличное расстояние от повозки, я развернулся к нему и провел подсечку. Верзила немедленно растянулся в навозе.

Это вызвало здоровый смех зрителей. Пока он вставал, я успел осмотреться. Тут были вооруженные охранники, рабы и, весь в красном, капо Доччи. В голове забрезжила смутная идея, но прежде чем она обрела конкретную форму, мне пришлось еще раз пошевелиться, чтобы спасти свою жизнь.

Великан кое-что усвоил. Дикой беготни больше не было. Теперь он приближался ко мне медленно, разведя руки с растопыренными пальцами. Да, стоит мне попасть в его нежные объятия, как живым оттуда уже не выбраться. Медленно отступая, я обернулся к капо Доччи, уклонился в сторону, быстро сделал шаг вперед и, ухватив обеими руками вытянутую руку верзилы, повалил его через себя. На то, чтобы перекинуть его на спину, мне едва хватило моего веса. Он снова растянулся в пыли.

Я моментально вскочил на ноги. Теперь я знал, что надо делать. Надо устроить представление.

– Это была правая рука! – громко объявил я.

Противник, прихрамывая, снова шел ко мне.

– Правое колено! – объявил я следующий удар.

И нанес его – в коленную чашечку. Это довольно болезненно, и он, вскрикнув, рухнул. На сей раз вставал он гораздо медленней, но злиться все еще не переставал. Отлично, пока не отключится полностью, будет меня убивать. Для моего представления лучше и не придумаешь.

– Левая рука!

Я схватил его левую руку и заломил за спину. Мужик был силен, удержать его руку вывернутой удавалось с трудом. Вдобавок он пытался провести подсечку или врезать мне локтем под дых. Надо было его опередить.

– Левая нога! – крикнул я и врезал ему ногой по левой икре – он снова рухнул.

Отступив на шаг назад, я взглянул в сторону капо Доччи. Похоже, я завладел его вниманием.

– А можешь ли ты так же хорошо убивать, как танцуешь? – спросил он.

– В общем, да. Но я предпочитаю этого не делать.

Тут я заметил, что мой противник снова стоит, покачиваясь из стороны в сторону, и слегка повернулся, чтобы не упускать его из виду.

– Я бы хотел просто вырубить его. Тогда я выигрываю бой, а у вас остается раб.

Руки гиганта сомкнулись на моей шее, и он радостно зарычал. Ну, я немного ему подыграл – представление должно быть правдоподобным, и не глядя ударил локтем назад – аккуратно под ребра, точнехонько в солнечное сплетение. Его руки отпустили мою шею, послышался тяжелый звук рухнувшего на землю тела.

Готов. Я сделал шаг вперед.

Капо Доччи подозвал меня, я немедленно подошел.

– Это новый способ драки, чужеземец, – заговорил он, нахмурившись. – До сих пор мы делали ставки на бойцов, которые бьются только на кулаках – пока не пойдет кровь и один из них не ляжет.

– Такая драка сколь жестока, столь и бессмысленна. Искусство состоит в том, чтобы знать, как и куда ударить.

– Но твое искусство беспомощно против остро заточенной стали, – произнес он, наполовину вытащив меч из ножен.

Э, тут надо быть осторожнее, не то он примется кромсать меня лишь для того, чтобы выяснить, справлюсь ли я с этим.

– Против такого мастера меча, как вы, с голыми руками не устоишь.

Насколько я понял, мечом он пользовался только тогда, когда резал мясо, но лесть всегда полезна.

– Однако против менее умелого фехтовальщика это искусство срабатывает.

Он хмыкнул и подозвал ближайшего охранника.

– А ну-ка, пощекочи его ножичком.

Ситуация вышла из-под моего контроля – но поединка было не избежать. Охранник улыбнулся, извлек из ножен сверкающий кинжал и направился ко мне. Я улыбнулся ему в ответ. Противник занес нож для удара – над головой, а не выставил его вперед, как это сделал бы опытный боец. Пусть идет вперед, пока не захочет ударить.

Стандартная защита. Шаг навстречу, удар принимается предплечьем, захватывается запястье и выворачивается наружу. Все проделывается очень быстро.

Нож отлетел в одну сторону, он – в другую. Надо быстренько заканчивать представление, не то главный бандит захочет увидеть, как я могу работать против дубинок, пистолетов и прочих замечательных устройств. Я шагнул к капо Доччи и тихо сказал ему:

– Это секреты защиты другого мира. Здесь, на Спайовенте, они неизвестны, и я не хочу их раскрывать при всех. Думаю, вам бы не хотелось, чтобы все рабы узнали эти опасные приемы. Позвольте показать вам все, что я умею, – без лишней публики. Я могу обучить этому искусству ваших телохранителей. Тут есть люди, кто желает вашей смерти. Подумайте о вашей безопасности.

Вся эта ахинея напоминала мне лекцию о правилах движения, но аборигену она показалась убедительной. Но не до конца.

– Мне не по душе новые веяния. Предпочитаю обходиться тем, что есть.

Ну, разумеется, когда сам стоишь на вершине, а остальные в цепях у подножия. Я торопливо продолжал:

– Но то, что я показал, – не новое, оно старо как мир. Эти секреты хранились в тайне с сотворения мира. А теперь они могут стать вашими. Грядут перемены, вы это знаете, а знания – сила. Когда враги хотят отнять у вас достаток, годится любое оружие.

И эта полная чепуха, кажется, заставила его задуматься. Из того, что Слон успел мне поведать об этом тупом мире, я понял, что здесь сила – гарант безопасности и причина паранойи. М-да, судя по ширине лба капо Доччи, задумываться ему сложновато. Он повернулся и ушел.

Судя по всему, вежливость и мыло на этой планете не в ходу. Ни тебе «до свидания», ни «надо все обмозговать». То, что аудиенция закончена, я понял не сразу. Обезоруженный охранник потирал кисть и нехорошо поглядывал на меня. Но кинжал спрятал.

После разговора с капо мой статус несколько изменился. Теперь без особой причины на меня бросаться не будут. Но оставался прежний противник – Тычок. Он все еще сидел на земле, по-прежнему ошеломленный. Когда я подошел, он поднял на меня глаза – выражение в них отсутствовало полностью.

– Ты напал на меня два раза, – заявил я бедолаге как можно более грозно. – В моей игре третий раз означает – конец. Если ты еще раз предпримешь что-либо против меня, то умрешь.

Он еще смотрел на меня с ненавистью, но в его глазах уже мелькал страх. Он испуганно съежился, стоило мне сделать шаг к нему. Уже неплохо. Но слишком часто поворачиваться к нему спиной нельзя. Однако на этот раз я повернулся и зашагал прочь.

Он поплелся за мной следом к поджидавшей нас кучке рабов. На него было брошено несколько угрюмых взглядов, но драки не возникло. Меня это устраивало. Одно дело – заниматься спортом в чистом зале, а другое – постоянно быть настороже из-за того, что эти бродяги собираются меня кокнуть. Слон, тот просто лучился от радости.

– Прекрасно исполнено, Джим, прекрасно.

– Однако я очень утомился. И что дальше?

– Судя по всему, наша команда на сегодня отработала свое. И теперь – отдыхает.

– Значит, на очереди еда и сон. Отлично.

Кажется, это называется пищей. Добрых слов о ней говорить не очень хочется, ну, разве что она была немного получше той, венианской, с корабля. За строением на огне пыхтел громадный грязный чан. Шеф-повар – если можно наречь таким благозвучным титулом засаленного оборванца, мешал содержимое длинной деревянной поварешкой. На столе валялись мокрые деревянные миски, рабы брали миску, подходили к повару, и тот выделял каждому его порцию. Ложек не было – потому что они вообще не подразумевались. Рабы ели руками. Пришлось последовать их примеру. Пойло оказалось какой-то овощной похлебкой – вполне безвкусной, зато сытной. Покончив с едой, я без труда подавил желание попросить добавку.