Уходи! И точка... (СИ) - Иванова Ксюша - Страница 33

Он говорил, говорил все то, о чем я и сама думала ночами, лежа на старенькой продавленной кушетке, а я, положив ему на грудь голову, гладила любимое лицо, впервые не ожидая крика и ругани. И слезы текли на старенькую простынку, которой Захар был укрыт по плечи.

25 глава.

Агния

Как же хотелось верить в чудо! Сидя взаперти в своей комнате без телефона, я мечтала. А что мне еще оставалось? Представляла, как сюда, ко мне открывается дверь и на пороге стоит Антон! Мне казалось, что сердце разорвется от восторга, если подобное вдруг случится! Но дни шли, а чуда все не было!

Зато был Юрий Анатольевич Зарубин, мой отчим. "Дядя Юра", еще год назад я называла его именно так. И при моей маме, в то время, когда она была еще жива, дядя Юра никогда меня не обижал, наоборот, покупал подарки, возил в лес на прогулки… Я и подумать не могла, что он придумает ТАКОЕ, когда мамы не станет!

Мама была человеком с тяжелым характером — угодить ей было трудно, требования к учебе, к поведению — запредельные, как считала я в подростковые годы. Но, с другой стороны, меня, единственную дочь, она любила безмерно и всегда выслушивала мое мнение, всегда давала возможность выбора.

А теперь, когда мамы не стало, дядя Юра выбора мне не оставил. Он был очень обижен на маму за то, что она не упомянула его в завещании. После её смерти, вместо положенной скорби, целую неделю ежедневно, как на работу (так говорила наша кухарка Алла Георгиевна), ездил по юридическим фирмам, а потом заявил, что мы с ним должны пожениться! Я и ОН! Я не могла поверить в то, что он говорит это всерьез! И не понимала, зачем это нужно!

Он объяснял, что мамин бизнес требует крепкой мужской руки — на это я всегда говорила, что он мог бы управлять корпорацией и без всякой женитьбы, просто потому, что знает в бизнесе толк, в то время, как я абсолютно ничего не смыслю в нем. Но он на это не соглашался! А потом Алла Георгиевна, надоумила меня — дяде Юре не управляющим быть хочется, а полноправным и единственным хозяином, владельцем всего!

Она же посоветовала мне тоже поговорить с юристами. Да только я это сделать так и не успела…

Но мучила мысль, что замужество он мне предложил неспроста! Конечно, это были лишь мои предположения! Конечно, первое время казалось, что такое просто невозможно и я зря придумываю гадости о человеке, который организовал мамины похороны, который был рядом со мной в то время, когда мне было безумно больно и я осталась одна. А потом ко мне пришёл следователь и сказал, что, возможно, мамина смерть не была случайностью! Возможно, автокатастрофа была подстроена! И мне подумалось, что если вдруг со мною случится нечто подобное, то… кому достанется все имущество? Наверное, супругу…

И чем настойчивее "дядя Юра" расписывал мне все положительные стороны нашего возможного брака, тем больше во мне крепла уверенность, что не благими намерениями руководствуется этот человек! Я боялась его! И не очень-то представляла себе, как мне быть и к кому обратиться! Как-то так получилось, что при огромном количестве маминых подчиненных, людей, которым я могла довериться, не оказалось!

Поэтому мы с Вероникой и придумали, что мне нужно спрятаться. А потом она нашла объявление на модном сейчас сайте по поиску работы "Юла".

Три дня назад, когда мы приехали домой, дядя Юра уже не стеснялся в выражениях. Он кричал о моей неблагодарности, уличал во всех возможных грехах и пороках. Открыто не угрожал. Но в глазах его я видела такую ярость, на меня направленную, что понимала — он вполне способен убить!

А мне так хотелось просто жить. Любить и быть любимой. Мне хотелось детей воспитывать! И чужих — в школе, и своих! Мне простого человеческого счастья хотелось!

…За окном бушевала гроза. Ветер бил в стекла ветвями. Мама давно порывалась дать указание нашему садовнику, чтобы он спилил старую яблоню, стучащуюся в окна моей комнаты. Но это дерево здесь, у дома… правда, не этого трёхэтажного особняка, а другого — маленького обычного, в котором мы жили очень и очень давно, когда-то посадил папа. И железная леди Галина Минцевич сама отменяла своё решение, стоило только садовнику Аркадию, вызвав подкрепление в лице своих взрослых сыновей, подойти к портящему ландшафт растению. Потому что всегда любила папу.

Дождь в темноте комнаты стучался барабанной дробью и в окна и, казалось, в стены. Этот дробный стук отзывался болью в висках. Я, как в детстве, водила по оконному стеклу пальцем, упираясь лбом в холодную поверхность.

Я понимала — если бы Антон захотел, он нашел бы меня! Ведь есть Вероника! Стоит только спросить и обо мне можно узнать все на свете! Но он не приехал за мною. Не нужна. Никому не нужна. Может быть, такова моя судьба? Может быть, так и должно быть? И мне лучше просто смириться и сделать так, как хочет мой отчим? Но заставить себя думать о замужестве, а уж тем более о замужестве с дядей Юрой никак не получалось! Да мне в петлю лучше! А если после свадьбы он потребует выполнить супружеский долг?

От ужаса похолодело внутри! Нет-нет! Он не станет! Или станет?

— Агния! — раздался за дверью голос Юрия Анатольевича. — Я отопру тебя, если согласишься поговорить! Там ужин готов. Твоя любимая рыба, между прочим.

Я удивилась — была уверена, что никто не знает о том, что я дома. Никто же не пришёл меня навестить! Но раз ужин приготовлен, значит, Алла Георгиевна в доме! В конце концов, кто-то из слуг мог и полицию вызвать — меня же здесь взаперти держат! А есть же еще горничная, садовник, водитель — все эти люди казались мне раньше хорошими, добрыми, дружелюбными! Почему они сейчас ничего не предпринимают, чтобы мне помочь?

— Я не буду с вами ужинать, дядя Юра! — крикнула в ответ, особо подчеркнув обращение. — Отоприте двери и выпустите меня! Я заявление в полицию напишу! Расскажу, что вы силой меня удерживаете, что принуждаете к браку! Вас посадят! И учтите, обо всех ваших проделках знают мои друзья! Если со мною что-то случится, они все расскажут полиции!

— Зачем ты так со мною, девочка? — донеслось из-за двери, заходить внутрь или отпирать двери он, похоже, не собирался! — Я тебе только добра желаю! Ты ж в бизнесе ничего не смыслишь! Растрепят акулы все, что Галочка столько лет по крупицам создавала! А ты локти будешь кусать!

— Позовите ко мне Аллу Георгиевну! — не слушая его, пыталась командовать Я.

— Нет её. Уволил на прошлой неделе. А Лизавете отпуск на неделю дал…

Вон оно что! Значит, мы в доме вдвоем?

Ложиться спать стало страшно. Если в предыдущие ночи у меня была иллюзия наличия в доме других людей и это успокаивало, то сегодня я знала — мы вдвоем! Я заперта. А ключ от двери у него! И совершенно не становилось легче от понимания того, что две ночи прошли нормально, что ко мне никто не заходил.

Я не ложилась. Сидела на подоконнике, вглядываясь в потоки дождя. Ходила взад-вперед. И даже начала обдумывать план побега, когда в тишине громом прозвучал поворот ключа в замке!

Взгляд заметался по темной комнате в поисках какого-либо тяжелого предмета. Почему я раньше о защите не подумала! Не нашла ничего, чем можно обороняться! Дура! Какая же я дура! Идиотка просто! Схватила вазу с цветами, стоявшую на маленьком журнальном столике, и, как только дверь открылась, запустила её в вошедшего, целясь в голову!

— Бл… ь! — раздался приглушённый болезненный шепот, а ваза, вместо того, чтобы вывести из строя возможного насильника и с грохотом упасть на пол, была поймана и прижата куда-то к телу вошедшего!

Я замерла, не веря своим ушам — это точно не дядя Юра! Это… это Антон? Одно слово. Да еще и такое короткое… Попробуй разбери! Попробуй узнай! Но я не слухом, не зрением, а каким-то другим, шестым органом чувств, поняла, додумалась, что ОН это! И опрометью кинулась навстречу!

Не думала ни о чем! Забыла от невероятной радости все на свете! Влетела с размаху в него сбоку, ударившись ладонью о злосчастную вазу и зарыдала от облегчения — потому что не перепутать с другими этих рук, этого запаха! Невозможно не узнать! Он! За мною пришёл!