Как перестать быть миллионером (СИ) - Алексеева Оксана - Страница 29

— Где там мой коктейль? Почему так долго?!

Он должен был рассмеяться — просто обязан, ведь смешно получилось, но Мир на несколько секунд замер, как загипнотизированный, а потом и вовсе зачем-то тронул кончиком языка верхнюю губу. Но наваждение быстро спало — он вздрогнул, очнулся, вернул улыбку на место и сказал странное:

— Когда-нибудь мы окажемся в этой же точке, но в других ролях.

— Не поняла…

— А тебе и незачем. Иногда в машинах делают игрушечный руль — для детей. Ребенку интересно считать, что именно он управляет движением. У меня такой был, долго доходило, что на самом деле по улицам поворачивает папа, а не я. Всегда требуется время, чтобы сообразить, у кого настоящий руль.

— А вот теперь вообще не поняла…

— Упс, а вот и наши коктейли. Ну, запоздало за знакомство?

Валерия чокнулась и сделала пару глотков — больше для того, чтобы прикрыть легкое замешательство. Вкус коктейля оказался сладко-горьким и вынудил ее поморщиться. Странный Мир какой-то, с легковесной хитрецой без капли напряжения, будто не потерял уже все и теперь не пытается перепрыгнуть через себя в надежде хоть что-то вернуть. Таких надо ставить на грешную землю — желательно с размаха и головой вниз:

— А ты, Мир, решил поскромничать и заказать только коньяк?

— Ага, скромность — мое второе имя. Но на самом деле просто чувство самосохранения, которого тебе не хватает.

— А это ты про что? Я, кажется, совсем перестала улавливать ход твоих мыслей, — Валерия сделала еще два глотка густой жидкости.

И лишь после этого Мирослав изволил объяснить:

— Просто удивляюсь, сколько чертей водится в тихом омуте. Эта штука, — он указал взглядом на ее высокий бокал, — смесь почти всего барного арсенала. Не каждый постоянный клиент клуба осмеливается повторить опыт. Я после первого эксперимента очнулся через три дня на Гаити. У него потому такая стоимость — уже на подходе оставляет только тех, кто ничего на свете не боится.

Вот оно что! Следующий глоточек был микроскопическим — только для того, чтобы проверить, действительно ли концентрированной горечи чуть больше, чем сладости. Зато ощущения стали заметно приятнее. Но Валерия решительно отставила бокал, чтобы случайно не очнуться через три дня на Гаити — у нее сейчас как раз такие финансовые возможности, какие недавно были у ее собеседника.

— Я и не боюсь! Но закажем еще и закусок! — потребовала она.

— Не вопрос. Главное, нам успеть отгуляться до воскресенья, когда у меня с утра метла и обязанности. Ты будешь сильно возражать, если я переночую у тебя с пятницы на воскресенье? Мне там просто до работы ближе.

— Зачем же у меня? Ты разве не видел уютный палисадник поблизости?

— Каждый его сантиметр изучил на предмет мусора. Кстати, а ты не в курсе, почему именно в твоем доме живут такие дикие люди, которым неизвестно, где находится помойка?

— Я? Да я вообще с соседями незнакома! Недавно ипотеку оформила, еще толком не прижилась.

— И не приживайся. Потом лучше ко мне переедешь, когда я снесу этот дом к чертям собачьим.

— Чего?!

— Упс, а вот и наши закуски.

Через несколько минут столик был заставлен блюдами — одно другого дороже. Но Валерия не могла заметить, когда же Мир примется подсчитывать в уме примерные расходы. Он пока вроде бы не начинал, значит, резервы не истощены. Лера опьянения не ощущала, просто попутно отметила небольшие изменения: Мирослав начал ей казаться еще симпатичнее, чем раньше, и даже его наглость выглядела очаровательно. Насколько же внешность обманчива… Как может один и тот же человек быть одновременно приятным остроумным парнем и бессердечным шантажистом? Не зря говорят, что именно у мошенников, как ни у кого другого, выпирает харизма.

— Расскажи о семье, — попросила Валерия, возвращая их обоих в правильное русло разговора. — Какой у тебя отец?

— Отец как отец, — Мир не ускользал от предложенных тем. — Растил нас с братом, нередко откладывал работу и обязанности ради нас.

— Серьезно? То есть он вас с братом любит? — этот момент казался удивительным на фоне последних событий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Раньше я был в этом уверен, но в один момент все развалилось. Оказалось, что у отца ко мне море претензий. Теперь мы в состоянии затянувшейся молчаливой ссоры.

— Например, каких претензий? — от интереса Валерия подалась к нему, не отрывая взгляда от слегка прищуренных глаз.

Мир позу не изменил, но в голосе появились совсем мягкие интонации:

— Вечеринка незаметно переросла в допрос. Но отвечу, поскольку никаких секретов от тебя нет. Я недостаточно усердно учился, потом совсем неусердно работал.

— Так ты поэтому сейчас так стараешься — отцу хочешь показать, что изменился?

— Именно поэтому.

— Как-то мелко, — скривилась Валерия. — И это всё? По-моему, он сам тебя избаловал, позволил считать, что жизнь и так наладится. Но ты ведь сразу взялся за ум, а он не оценил!

— Некогда ему ценить, укатил подальше без возможности с ним связаться, — совсем честно ответил Мир. — И нет, это не все. Заодно он обвинил меня в интрижке с предыдущей женой. Нет, я, ей-богу, на таких мыслях себя ловил, но руки как-то не дошли. Не руки в смысле… ничего из меня до нее так и не дошло. Так что последний аргумент — самая настоящая несправедливость.

— Стоп! — Валерия уловила важное, потому на этом моменте решила сконцентрироваться. — А почему он вообще так подумал? Ты — беспринципный бабник? Могла бы сразу догадаться… И с какой стати я искала какие-то более приятные объяснения?

Мирослав с трудом не скосил взгляд на ее губы, сделал короткую паузу и выдал вкрадчиво:

— Я очень принципиальный бабник. Был. Кстати, пора звонить куратору.

Его телефонный разговор был довольно коротким, вообще удивительно, как среди такого шума он что-то мог расслышать:

— Да, сижу пью. Не завидуй! Читай свою инструкцию, а то у меня все ориентиры под стол сползают.

Выслушал внимательно ответ, кивнул, убрал телефон обратно в карман.

— Итак, на чем мы остановились?

Вот эта сцена была совсем парадоксальной и требующей немедленных объяснений. Валерия сделала для храбрости еще маленький глоток и решила напирать:

— Мирослав, мы с тобой так сблизились. Друзья не разлей вода! Любую тему можем затронуть, вместе вечера проводим, обсуждаем личное, поэтому…

Он перебил:

— Строго говоря, мы обсуждаем только мое личное. Потому перейдем к тебе — почему ты, такая хорошенькая умница, ни с кем не встречаешься? Ты ухажеров по уровню познаний в геодезии отсекаешь, или их вообще нет?

Валерия отмахнулась:

— Когда отсекаю, а когда вообще нет. Но вернемся к тебе — в смысле, к упрочению нашей дружбы! От какой зависимости ты лечишься? Что за куратор такой?

— Все мои зависимости давно свелись в одну точку. В смысле, к упрочению нашей дружбы. Она сейчас такая крепкая, что мне надо снова выпить. За знакомство?

— Повторяешься и юлишь!

— Тогда за любовь. Дружескую.

— И платоническую, — согласилась Валерия, чтобы он не придумал себе ничего лишнего. — Итак, подозреваю, что-то не так с твоим легкомыслием… Принципиальный бабник — это что вообще означает?

— Отвечу. Но сначала потанцуем.

— А это еще зачем?

— На практике легче показывать.

Он потащил ее за руку из-за столика, а потом в самый центр толпы. Валерия ненадолго потерялась от слишком громкой музыки и движущихся тел вокруг, но Мир ее перехватил за талию, прижал к себе, обозначая точку дружеского сбора. Лера была не очень сведуща в современных танцах и потому даже обрадовалась, что ее просто ведут и направляют. И движение само по себе было полезно — тело и голову следовало немного проветрить. К коктейлю она решила больше не притрагиваться, а то думать совсем перестанет. Даже чистый коньяк безопаснее этой ядреной смеси.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мирослав наклонился к ее уху совсем близко, иначе докричаться было нереально:

— Бабником меня иногда называют, это правда. Но вопрос ведь упирается только в термины. Почему людей не судят за то, что они утром с закрытыми глазами тянутся к кофе? Автоматические действия должны быть неподсудны!