За базар ответим - Дудинцев Олег - Страница 7

– Полюбуйтесь, перед кем скоро отчитываться придется, – не скрывая раздражения, обратился он к задержавшимся в кабинете заместителям и развернул плакаты с фотографиями братвы. – Это я по дороге сорвал, – пояснил майор.

– И за кого из них ты голосовать советуешь? – полюбовавшись знакомыми физиономиями, кисло усмехнулся Игорь Ковалев, старый товарищ Субботина, отвечавший за оперативную работу, но начальник его шутки не принял.

Нельзя сказать, что известие майора повергло в шок его замов. Если уж многие сограждане привыкли к подобным явлениям и, услышав о блатной кличке и судимости какого-нибудь чиновника или парламентария, перестали впадать в прострацию, то что говорить о давно работавших в органах офицерах. И все же при мысли, что эта поразившая страну раковая опухоль пустит метастазы в собственном районе, им сделалось нестерпимо больно и досадно.

На охраняемой субботинским отделом «земле» находились все центры районной власти, в том числе и закамуфлированный под баню потаенный, штаб «рыльских». Именно по этому избирательному округу и решил баллотироваться Замполит, рассчитывая отомстить упертому майору за причиняемое братве и ему лично беспокойство. Ведь пять лет назад именно опера Субботина отправили его в тюремную камеру, которую он покинул лишь после судебного слушания.

Георгий Николаевич не осуждал тогда запуганных бандитами людей, отказавшихся от своих прежних показаний. Не осуждал он и коммерсантов, жаловавшихся ему на бандитов, но не находивших в себе мужества изложить сказанное на бумаге. Все это связывало оперативникам руки, порой доводило до отчаяния, но, как ни обидно было признавать Субботину, при своем убожестве любимая им милиция не могла обеспечить этим людям надежную и гарантированную защиту. Однако когда ему и его коллегам все же представлялся случай наступить бандитам на хвост, они свой шанс не упускали и использовали на все сто, загоняя за решетку рядовых исполнителей. Только вот верхушка «рыльской» группировки и ее лидер оставались, при существующей судебной системе, вне зоны досягаемости.

– Недавно кандидатше из налоговой на автомобиль батарею сбросили, – после обмена мнениями напомнил Ковалев. – Правда, она это с выборами не связывает. А к нам обратилась, чтобы страховку получить. Может, признаться боится?

– Чего гадать, Игорь, и так все ясно. Нельзя их в депутаты пропустить, – твердо заявил Субботин. – Иначе такое самоуправление начнется, что туши свет. Проверь-ка их на судимость, – кивнув на снимки, попросил он Ковалева и засобирался в райуправление.

В конце руководящего совещания, после того как были оглашены итоги за месяц и начертаны новые математические рубежи, Субботин продемонстрировал бандитские агитки начальнику райуправления, но тот, бегло на них взглянув, не обнаружил должного удивления.

– Ну и что из этого? – равнодушно спросил полковник. – Я тоже баллотируюсь.

Бывшему политработнику Булкину должность начальника крупнейшего районного управления перепала около года назад в награду за верноподданнические чувства. В то время новый руководитель главка в погоне за званием «народный генерал» проводил в милиции широкомасштабные кадровые чистки, всюду расставляя близких себе по духу людей, каковыми, по его убеждению, являлись бывшие специалисты в области политграмоты.

Согласно милицейской молве, Булкин, прознав об этом, просочился на прием и напросился в его высокоидейную команду, дабы в ее рядах сражаться с преступностью. Его слова тронули генеральское сердце, и тот одарил преданного идеалам Булкина начальствующей должностью, удалив с нее на пенсию заслуженного профессионала. С тех пор полковника Булкина глубоко волновали лишь две вещи: цифры отчетности и еврообустройство домашнего очага.

Несмотря на устрашающую информацию, он остался невозмутимым.

– А что мы можем сделать? – сказал Булкин присутствующим и развел руки. – На это есть избирательная комиссия. Да и народ у нас неглупый, сам во всем разберется…

Однако Субботин не успокаивался.

– Так давайте поможем разобраться: с избиркомом свяжемся, по кабельному выступим, участковых по квартирам отправим. Пусть разъясняют, откуда эти «рыночники» взялись.

Но Булкин замахал руками.

– Ни в коем случае! Армия и милиция вне политики! – поддавшись старой своей привычке, заговорил он лозунгами и строго-настрого предупредил: – Узнаю, что самовольничаете, – накажу.

По окончании совещания Субботин в прескверном настроении выбрался на улицу и закурил. К нему присоединились начальники территориальных отделов, не менее его встревоженные бандитской активностью, и стали перечислять связанные с выборами преступления.

– У меня кандидату одному из карабина все окна изрешетили. А он ни слова о бандюках. Пацаны, говорит, балуются, – рассказал один из начальников.

– Боятся признаться, – констатировал Субботин и вслух обругал Булкина.

Распрощавшись вскоре с коллегами, он в нарушение запрета все же заглянул в избирком, разыскал председателя и выложил ему свои опасения. Тот в стиле Булкина театрально развел руки.

– Да поймите вы. Нет у меня законных оснований для их отстранения. Докажите, что они преступники, – тогда другой разговор, – начал объяснять Вострецов, и майор понял всю бесполезность дальнейшей дискуссии.

– Скажите, а кто-нибудь свою кандидатуру снимал? – поинтересовался он, и председатель неожиданно смутился.

– Несколько человек по семейным обстоятельствам, – слегка помявшись, соврал Вострецов.

– А на угрозы не жаловались? – не отставал от него Субботин, и Вострецов, обеспокоенный любознательностью майора, не решился отрицать зарегистрированные звонки.

– В самом начале жалобы были, но потом все стихло, – признался он и напоследок попытался успокоить настырного милиционера. – Да вы, товарищ майор, не переживайте. Никто за них не проголосует.

В тот же день поздно вечером к задержавшемуся на службе Субботину ворвалась жена бывшего профессора политэкономии Анна Сергеевна Вознесенская, с которой он имел честь познакомиться около года назад, раскручивая одно очень запутанное дельце.

– Георгий Николаевич, родной, помогите, – дрожавшим от волнения голосом запричитала она. – Степан Яковлевич исчез.

Как следовало из ее слов, пообедав, Степан Яковлевич отправился на почту за пенсией и до настоящего времени так и не вернулся.

– Я вначале подумала, в шахматы заигрался. А уж когда стемнело, побежала в парк – никого нет, я на почту – там все закрыто. Вернулась – стала в «скорую» звонить. Говорят, не поступал, – весьма сумбурно перечисляла Вознесенская порядок действий по розыску мужа. – Георгий Николаевич, помогите, – снова заголосила она.

Субботин напоил ее холодным чаем, слегка успокоил и, записав содержавшее приметы мужа объяснение, отправил домой.

В надежде отыскать профессора он бросил все имевшиеся в наличии силы на прочесывание территории, но Степан Яковлевич словно в воду канул.

Только утром, через час после открытия почты, вернувшийся в отдел опер Пушков принес первую безрадостную информацию, еще более всех озадачившую.

Его разговор с почтовыми работниками ничего к ранее известному не прибавил. Судя по финансовым документам, Вознесенский получил пенсию и беспрепятственно покинул отделение. И только торговавшая на улице молоденькая мороженщица навела сыщика на след.

После описания примет Вознесенского она вспомнила происшедший на ее глазах инцидент. Со слов девушки, к вышедшему из дверей почты профессору подскочили двое бандитского вида парней, завернули старику руки и запихнули в поджидавшую их красную иномарку.

– Номер, разумеется, не запомнила. Приметы – типовые. Опознать вряд ли сможет, – закончил свой рассказ Вася Пушков.

Все, казалось бы, прояснилось, но теперь возник другой, не менее странный вопрос: чем не угодил бандитам безобиднейший Степан Яковлевич?

Некоторую ясность в умы сыщиков внесла Анна Сергеевна, извещенная ими о похищении и вспомнившая об услышанном накануне телефонном разговоре, где речь, как ей показалось, шла о выборах. Припомнила она и слова, произнесенные мужем в ответ собеседнику: «Я в политических мероприятиях не участвую». Имя незнакомца Анна Сергеевна не знала.