Ты мне (не) нужен (СИ) - Черно Адалин - Страница 8

— Твои юристы ничего не сделают, — он усмехается. — На твой счет сегодня капнула сумма, с лихвой покрывающая сумму алиментов за прошедшие три года. Я ведь тоже не последний человек теперь.

Он вздыхает и трет лицо руками, запускает пальцы в волосы, будто поправляя их.

— Да и давай честно. У меня свой бизнес, множество знакомых в столице, а ты… моделька.

Он кривится, будто произнес ругательство. Я знаю, что ему не нравилось то, чем я стала заниматься, он не хотел никаких подработок и показов. Запрещал. Хотя я надеялась, что поймет. Как позже поняла — зря. Разводиться нам нужно было еще до контракта. Рвать с мясом. По живому.

— Знаешь, почему Паша тебя ненавидит? — выплевываю напоследок. — Потому что он все видел той ночью, — шиплю. — Он знает все до мельчайших подробностей и никогда тебя не простит.

Я отхожу на несколько шагов, чтобы полюбоваться потемневшим от злости лицом бывшего мужа. Вот они — эмоции. То, что вывело его из себя. То, что заставило злиться. Он делает шаг ко мне, но останавливается, глядя куда-то мимо.

— Сонь, — моих плеч касаются сильные руки, знакомый родной голос Ромы успокаивает. Я перестаю нервничать, но начинаю трястись, будто от жуткого холода.

— Доброй ночи, — прощается Слава. — Еще увидимся. Подумай о том, чтобы не препятствовать моим встречам с сыновьями.

Он уезжает, Рома о чем-то меня спрашивает, но я едва ли его слышу. Трясусь так, что челюсти стучат друг о друга, а руки не слушаются. Окоченели, хотя на улице тепло.

Глава 5

— Рассказывай по порядку, — требует Рома, когда нервозность немного спадает, и я могу нормально разговаривать.

После горячего чая и таких нужных мне сильных объятий я успокаиваюсь и теперь могу трезво мыслить. Я хотела уколоть Славу напоследок, а получилось, что вспомнила всё сама, пропустила через себя и разволновалась. Эмоционально меня, конечно, накрыло. Сейчас я понемногу восстанавливала свою стабильность, но вместе с ней внутри зарождалась и злость. Поверить не могу, что Слава решил мне угрожать!

— Что рассказывать? — пожимаю плечами. — Он хочет видеться с детьми, я против.

— Ты тряслась вся, — устало трет переносицу, вздыхает и смотрит на меня неотрывно.

— Он мне угрожал. Посоветовал не препятствовать, потому что денег перечислил. Алименты, которые не платил.

Горько усмехаюсь и бросаю взгляд на пустую чашку. Не хотела Роме говорить, потому что у нас все неопределенно. Непонятно. До вчера все спокойно было и ясно. Я не лезу в его жизнь, а он в мою. Нам хватало периодических встреч и хорошего секса, а сейчас нет ни того, ни другого. Зато появляются проблемы, сомнения, я второй раз при нем растерянная и испуганная, а он меня успокаивает. До этого я никогда не была “проблемной”. Удобной, нежной, романтичной, на всё готовой — да, но не “проблемной”.

— Если против — будем бороться до последнего! Знакомый у меня есть один. Он спец по судебным делам, которые касаются разводов, разделения детей и прочего. Я с ним переговорю, подключим его.

Он мастерски поддерживает меня. Дает надежду на то, что я не одна. Я даже вдыхаю поглубже, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями. Это неожиданно. И я боюсь, что после этого наши отношения сойдут на нет. Что Рома посмотрит на меня иначе и уйдет к другой. Найдет утешение на стороне. Эти мысли лезут в голову, несмотря на то, в чем он признался накануне. Поговорить бы нам откровенно, вот только я боюсь начинать разговор. Страшно, потому что давно уже боюсь его потерять. Сама не знаю, как так получилось. Автоматически. И показать это, по правде, еще страшнее, чем осознать.

— С ребятами поговорить нужно, — останавливаю его, замечая, что он готов звонить хоть сейчас. — Они взрослые. Я не стану решать за них.

Он кивает. Рома давно знаком с парнями, они неплохо ладят, но все же он не стремился заменить им отца, да и положение не то. Для них он мой хороший друг, хотя я понимаю, что дети их возраста уже прекрасно всё знают. Просто как-то и объяснять ничего не нужно было. Едем на природу с Ромой? Они поддерживали и с радостью и на энтузиазме следовали с нами. Идем в кино? Почему бы и нет? Я не скрывала эту сторону жизни от Ромы, не оставляла детей с Лилей всё время, чтобы не навязывать.

У меня двое сыновей. Он просто это принял, да и сам проявлял инициативу. Глупо, наверное, теперь считать, что у нас просто секс и ничего больше. Но мне все равно сложно поверить, что отношения перешагнули эту грань и двинулись дальше. Страшно, что это может оказаться не так и реальность однажды меня накроет.

Я не прошу Рому остаться на ночь. Ему завтра утром вставать, поэтому через полчаса мы прощаемся. Дети накормлены, вещи на завтра приготовлены и отстираны. Мне остается только разговор, хотя я предпочла бы что угодно, кроме него.

У двери, ведущей в их комнату, я останавливаюсь. В груди непривычно щемит, сердце барабанит о грудную клетку, готовое выпрыгнуть. Я не знаю, чего боюсь, но отхожу от двери и шагаю туда-сюда в коридоре. Решаюсь, захожу. Напряженная обстановка заметна сразу. Несколько лет назад, когда парни стали достаточно взрослыми, а Аня сняла квартиру, у них появились раздельные комнаты. Правда, тусили они всегда в одной, а ночевали в другой. В итоге получилось что-то вроде игровой и спальни.

В игровой нахожу только Олега. Он увлеченно играет на новом яблочном планшете, которого я ему, естественно, не покупала. Как-то за истерикой и времени не было оценить Славины подарки, а они оказались ничего такими. Не джедайские мечи, и на том спасибо.

Пашки в комнате нет, хотя обычно они каждый вечер тут и вместе уходят в спальню. Видимо, поссорились, правда, Олег выглядит спокойным. Отвлекается от экрана только чтобы посмотреть, кто пришел. Через секунду утыкается обратно и не обращает на меня никакого внимания. Не существует тебя здесь, мам.

— Паша в спальне?

— Угу.

Вот и поговорили.

Останавливаться на этом не планирую. Иду за вторым сыном. Пашка лежит на кровати, увлеченно читает книжку. При виде меня откладывает ту в сторону и улыбается, садится на кровати.

— Я хочу с вами поговорить, Паш. С обоими. Можешь выйти к Олегу?

— Да, конечно.

Я вдруг ловлю себя на мысли, что не помню, чтобы он мне когда-то отказывал. Вот и сейчас послушно выходит в игровую, садится в кресло-мешок. Олег отрывается от экрана не сразу, лишь тогда, когда понимает, что в комнате находится на один, но при этом все молчат.

— Нотации будешь читать? — спрашивает, отложив планшет.

Парни сидят рядом, и я понимаю, что даже внешне они сильно отличаются, хотя раньше я как-то не акцентировала на этом внимание. Олег похож на отца: такое же надменное поведение, решительный и уверенный взгляд и ухмылка. Я не видела этого раньше, потому что Славу последний раз лицезрела еще три года назад и тогда он был смешным пухляшом, а не уверенной в себе сволочью. Характер у Олежки сложный, но у него период такой, переходной. Поэтому за дерзко брошенные слова не виню и не отчитываю. Вздыхаю, сажусь на пуфик.

— Нотации я вам никогда не читала, — говорю с улыбкой. — Вы у меня парни взрослые и самостоятельные, значит и решения должны уметь принимать сами.

Оба кивают.

— Отец хочет с вами видеться. Я против, потому что мне неприятно его присутствие, и я не хочу, чтобы он сделал вам больно, когда пропадет в очередной раз.

— Он не пропадет, — уверенно заявляет Олег.

Я стискиваю зубы и больно впиваюсь ногтями в ладонь. Такой бурной защиты сходу я, конечно, не ожидала, поэтому даже растерялась.

— Заткнись, — бросает Пашка. — То-то он о тебе все эти годы думал и скучал. Так сильно, что аж каждый день звонил. А, может, хоть раз в месяц? Ни разу!

Я шокированно смотрю на Пашу. За все двенадцать лет я впервые вижу его настолько злым, причем заводится он за мгновение. Его ноздри широко раздувается, взгляд горит дьявольским огнем, что даже страшно становится. Паша больше похож на меня: спокойный уравновешенный, с мягкими чертами лица и красивым телосложением. Все же у мальчиков даже увлечения разные. Олежка любит музыку и компьютерные игры, а Пашка больше пропадает в спортзале и на футболе. С секциями Олег не дружит, поэтому и выглядит слабее брата.