Мстительные духи (ЛП) - Хейс Роберт - Страница 37

Шин схватил кусок камня с пола, ударил им по оммедзи. Камень разбился об лоб мужчины, он отшатнулся среди мелких кусочков, растянулся на полу. Шин прыгнул в воздух с грацией, которая не вязалась с его размером, рухнул на оммедзи, каменный пол разбился под ним. Дюжина кос прибила руки оммедзи к камню. Мужчина закричал в агонии, пытался вырваться, но не мог. Шин склонился над ним, глаза блестели злобой.

Храм задрожал снова. Не только храм, поняла Ворона. Вся крепость дрожала. Вся гора дрожала. Из темницы глубоко под ними что-то заревело.

— Слышишь это, оммедзи? Чувствуешь? — Шин рассмеялся. — Мы уже победили. Он свободен. Темница открыта, — Шин огромной ладонью поймал ладонь оммедзи с мечом и сдавил. Мужчина закричал, Шин превратил его ладонь в месиво рваной плоти и сломанных костей.

Пробуждающийся титан снова взревел, сотрясая храм. Кусочки камня падали с потолка храма на пол. Ворона ощущала, как пыль сыплется сквозь ее дым. Темница была открыта, но Небесная Лощина, казалось, рушилась. Два старика забрали юную онрё и тянули ее к стене. Но она сопротивлялась, все еще пыталась биться. Ворона уважала новую сестренку. Воля сражаться была сильной у всех онрё.

Стена за храмом богине Нацуко засияла оранжевым, потом красным, потом белым. Камень растекся, поджигая храм и подмостки, на которых он стоял. Дракон пробил растаявший камень и попал в храм.

Он был огромным. Лицо было как у рычащего тигра, высотой с пятерых мужчин, с гривой из танцующего огня. Сияющая оранжевая чешуя, каждая размером с Ворону, тянулась по извивающемуся телу. Он полз по камню, ревя, не замечая никого в храме. Огонь полетел к огромным дверям в дальнем конце храма, и дракон полетел к ним. Его тело было длинным, казалось бесконечным. Его лапы были маленькими. Это было существо неба. Огонь сыпался с его тела, поджигая скамейки и татами, жидкий огонь растекался по полу. Он пробил головой двери храма, и его хвост, наконец, появился из дыры за подмостками. Хвост был кричащим орлом, широко открывшим клюв, плюясь огнем. Ворона смотрела, как он проносился, потрясенная размером существа.

— Чудесно, — сказал Шин, хвост дракона пробил колонну, куски горящий камней посыпались на двух стариков и маленькую сестру.

Хвост дракона скрылся за дверями храма, и оммедзи прошипел:

— Сейчас, Шики! — его меч вылетел из искалеченной ладони, развернулся и попал в другую руку. Он вырвался из кос Шина с брызгами крови. Шин повернулся, оммедзи пронесся мимо него, красная катана описала мерцающую дугу.

Оммедзи приземлился в паре футах от Шина, стоял спиной к монстру, одна рука была изорванной, другая — еще хуже. Глаза Шина ужасно расширились, а потом его голова слетела с тела, покатилась по полу, кровь полилась из шеи фонтаном. Его огромное тело рухнуло на каменный пол со стуком. Оммедзи упал через миг.

Глава 21

Гуан бросил Янмей и Киру, держащих друг друга, и поспешил к Харуто. Он обошел онрё на случай, если монстр оживет. После всего, что Гуан видел в последние несколько дней, он не удивился бы. Но ни голова онрё, ни тело не двигались, только кровь вытекала на пол храма. Гуан перебрался через обломки камня и горящие скамьи, оказался рядом с другом. Его мутило от мысли о том, что он обнаружит.

Харуто сидел на коленях без движения. Одна рука свисала, кровавая, изорванная, куски кости торчали из кожи. Другая была прижата к груди. Шики была в облике духа, комочек черной шерсти с глазами, она тревожно пищала перед Харуто.

— Старик, — сказал Гуан, останавливаясь перед Харуто. — Не смей умирать при мне, — он поднял голову Харуто, увидел слабую улыбку.

— Обманул тебя, — сказал Харуто. Шики рассмеялась и помахала волосатой ручкой Гуану. Он пнул маленького духа, и она прокатилась по полу, пища от смеха.

— Это не смешно! — Гуан невольно улыбнулся. Было не смешно, но он был рад, что его друг был жив. Он не видел, чтобы бессмертие Харуто проверялось так жестоко раньше. Он сел перед ним и покачал головой. — Ты это сделал, старик. Ты убил тот лук.

Харуто скривился.

— Это был не он. Этот онрё не убивал Тяна.

— О, — горе и вина смешались внутри Гуана. Он был разочарован, что его сын не был отомщён, да. Но он знал, что Харуто не остановится, не сможет остановиться, но бремя Тяна не будет выполнено. Как долго он мог это делать, пока Тяна не выгнали с небес в тело Харуто? Нужно было биться с другими онрё, а они едва пережили бой с этим, хоть старик и был бессмертным.

— Думаю, йорогумо, которую я встретил в Миназури, убила Тяна, — сказал Харуто. Он посмотрел в глаза Гуана. — Мы найдем ее, обещаю, — он застонал и обмяк. Гуан поймал его и опустил на пол. — Но сначала мне нужно немного отдохнуть.

Гуан смотрел, как раны Харуто медленно заживают. Кости вставали на места, плоть соединялась. Он знал, что было больно. Он видел это снова и снова, и Харуто все это терпел. У бессмертия были преимущества, но он ощущал боль. Гуан схватил Харуто под руки и оттащил от мёртвого онрё. Земля была разбитым камнем, валяющимися телами и обгоревшими обломками. Харуто застонал, Гуан прислонил его к стене храма подальше от развалин.

— Капуста, — буркнул Гуан. — Ты не знаешь, что такое боль, старик. Подожди, когда ты проснешься однажды ночью, желая отлить в третий раз, и обнаружишь, что в спину что-то вступило, и ты не можешь встать. Это боль.

Харуто рассмеялся, но не открыл глаза.

— Что то была за огромная штука с головой тигра? — спросила Кира, она и Янмей подошла к ним, хромая. Она звучала не так бодро, как обычно.

— Дракон? — спросил Гуан.

Харуто слабо кивнул.

— Ни разу не видел, — продолжил Гуан. — До этого. Я думал, Вековой Клинок убил последнего. Я знаю историю. Она драматичная, меч падали с неба, гром и молния…

— Ты должен был уже понять, — сказал Харуто, приоткрыв глаз и глядя на него, — что многие истории — лишь наполовину правда.

— Так Небесная Лощина была темницей для дракона? — спросила Янмей.

— Так не было, пока я был тут, — сказал Харуто, кивая за плечо Гуана. — Спросите у них.

Гуан повернулся и увидел несколько мужчин и женщин, вышедших из темных коридоров. Двадцать из сотен, которые звали это место домом. То, что осталось от шинтеев.

* * *

К утру Харуто восстановился достаточно, чтобы помогать убирать в Небесной Лощине. Он был рад своему бессмертию. Он не мог перенести мысль, что пришлось бы ждать исцеления еще день. Ему нужно было двигаться, что-то делать. Много времени наедине с мыслями плохо сказывалось на его разуме.