Будь моей (СИ) - Черно Адалин - Страница 25

Хочу, чтобы мы могли спокойно жить. Узнавать друг друга, общаться, гулять и ходить в кафе. Впрочем, разве есть что-то, что я о нем не знаю?

Мне кажется, что теперь да.

Богдан сильно изменился. Возмужал, это да. Да и внешность стала жестче, появились мелкие морщинки вокруг глаз, да и хмурится он чаще, хотя раньше много улыбался.

Мы были счастливыми, но это время, кажется, безвозвратно ушло. Теперь между нами пропасть.

Я не знаю, как его развеселить, о чем с ним вообще разговаривать, хотя когда он рядом, чувствую себя в безопасности. Я просто знаю, что он не даст меня в обиду. И мне с ним хорошо. Просто сидеть рядом, чувствовать его тепло, объятия. Мы нечасто себе такое позволяем, но вот сейчас мне хорошо, хотя Богдан просто сидит напротив и ждет свой заказ.

— Как посидели с Настей?

— Отлично, — я улыбаюсь. — Данька совсем взрослый стал. Я его не узнала. Да и он меня с трудом. Все же, мы долго не виделись.

— Год — приличный срок для ребенка.

Я тут же вспоминаю, как ко мне потянулся Рома и тут же считаю нужным спросить о нем. Мы довольно долго здесь, а я его еще ни разу не видела. К своему стыду, из-за всех этих событий я о нем забыла. Просто вылетело из головы, что у Богдана есть сын. Чувствую себя при этом ужасно. Как можно забыть ребенка, который так сильно к тебе тянется?

— Почему ты не привозишь Рому? — спрашиваю у Богдана.

— Рома в больнице. У него воспаление легких.

— Что?!

Я шокирована. Его сын в больнице, а он… он здесь, со мной? И вообще ни слова мне не сказал? Я даже не знаю, что ему ответить, настолько возмущена!

— И ты мне не сказал? — нахожусь с вопросом. — Богдан, но ведь…

— Он пару дней как попал. В тот день, когда Игорь к тебе в кафе подошел. Я тогда как раз планировал его привезти к Артуру. У него к вечеру температура поднялась, и я отвез его к врачу. Там сказали, что воспаление легких и настояли на госпитализации. Отказываться я не стал.

— Все правильно.

Я вдруг вспоминаю, как мы с ним лежали в больнице в прошлый раз. Ему делали кучу уколов, он плакал, а я его успокаивала и читала ему сказки. Кто сейчас его успокаивает? Приказ Богдана я помню четко — никакой нежности в отношении ребенка от обслуживающего персонала. Матери у Ромы нет, отец спокойно сидит напротив ждет заказ. Как он может вообще быть таким спокойным?!

— С кем Рома сейчас?

— С няней.

— А ты? Богдан, почему ты не с ним?

— Я только что из больницы. Он уснул как раз, и я смог выбраться. Извини, что раньше не сказал. Закрутился, все сразу навалилось, я даже забыл, что так тебе и не сказал.

Я выдыхаю. Радует, что Богдан проводит с ним время, но опять же, когда он ночевал с нами, утешал меня и обнимал, с кем был Рома? Один, получается? Мне жалко его. У него нет матери, а у отца не хватает времени разорваться на двоих детей, меня и еще работу, которая, уверена, съедает двадцать четыре часа в сутки.

— Я знаю, что ты скажешь, — говорит Богдан. — И поверь, я сам об этом думаю, но я не могу все время находиться рядом с Ромой.

— Мне ты мог сказать? — говорю виноватым голосом. — Я бы поехала к нему вместо Насти.

— Вот поэтому и не сказал. Тебе нужно отвлечься от случившегося с Игорем. Ты не можешь находиться рядом с Ромой все время, а именно это, я уверен, ты бы и сделала. Стала метаться между больницей и домом. Так не пойдет.

— Не пойдет, — соглашаюсь.

Я действительно собралась к Роме. Уже даже сумку приготовила, чтобы схватить и выехать. Но Богдан прав. Я не могу так поступить. Артур дома и он ждет меня.

— Рому можно забрать на домашнее лечение? Я уверена, ты можешь это сделать. Найми врача, медсестру, пусть делают ему уколы и привези к нам. Я смогу быть с ними двумя. Артур сейчас требует только грудь, к тому же у меня есть няня в помощь. Богдан, Роме не место в больнице с няней, ему тепло нужно, забота, сказки на ночь и утешения после уколов. Ты знаешь, какие они болезненные?

Я вижу, как Богдан хмурится, стискивает челюсти. Ему тяжело слышать о том, что его ребенку может быть больно, но это правда. Я помню этот период. Ромка тогда за меня цеплялся, как за спасательный круг. А Богдан сбегал, не в силах слушать его плачь.

— Давай прямо сейчас его заберем, пожалуйста. Пусть ему сделают вечерние уколы и заберем его. А ты до утра найдешь того, кто будет дежурить дома. Ну же…

— Доешь, — Богдан кивает на мой заказ. — И поедем. Ромка спит, тревожить сейчас его все равно не будем. Давай спокойно поедим, поедем к Артуру, ты его покормишь и если хочешь — вместе съездим за Ромой.

Он не отказывает. Соглашается. Я радуюсь, хотя понимаю, что собственноручно беру на себя ответственность за его сына. Но иначе я не могу. Ромка мне не чужой, он ко мне тянется, я должна ему помочь, тем более если мы с Богданом хотим быть вместе. Я просто обязана найти с его сыном общий язык.

Когда Богдану приносят его заказ, я сижу на низком старте. Нервничаю. Мне все кажется, что Ромка там проснулся и плачет, ждет папу, который тут сидит со мной. Глупо, конечно, но я чувствую угрызения совести. Словно болезнь Ромы — моя вина.

Я чувствую облегчение, когда мы, наконец, выходим из кафе и садимся в машину. Я оглядываюсь, смотрю по сторонам, нас действительно никто не снимает. Интересно, что Богдан сделал? С кем именно переговорил по этому поводу и… сколько заплатил?

Артур сегодня оказывается очень послушным мальчиком. Как только мы приезжаем, он просыпается, ест и снова засыпает. Я же сцеживаю молоко и оставляю его няне. Богдан в этот момент договаривается о том, чтобы забрать сына.

В больнице мы оказываемся через час. Минуем пробки, проходим ресепшн и заходим в палату. Ромка не спит. Видимо, выспался. При виде нас его лицо озаряет улыбка, но бежит он в первую очередь ко мне, не к Богдану.

— Лела… велнулась!

— Да, малыш. Приехала, чтобы тебя забрать, — шепчу, обнимая его за хрупкие плечики.

— Катя, вы собрали сумку? — спрашивает Богдан у няни, та кивает и протягивает рюкзак с вещами.

— Плавда забелете? Сейчас? Домой?

— Правда-правда.

Я поднимаю его на руки, прижимаю к себе сильнее.

— Мне уколы делали. Болючие, — говорит Ромка, а у меня сердце сжимается.

Знаю я эти уколы, мне после родов тоже делали, я терпела, сцепив зубы, а это ребенок маленький, там попы, куда колоть, толком нет.

Пока мы с Ромкой разговариваем, Богдан решает формальности. Что-то подписывает, а затем звонит доктору, который будет наблюдать Ромку. Насколько я знаю, ему выделили комнату в нашем доме и он будет круглосуточно находиться с нами. Присматривать за Ромкой, слушать его, оценивать, как идет лечение. И медсестру тоже наняли, но она будет приходить два раза в день, чтобы поставить уколы.

Всю дорогу домой Ромка щебечет, не переставая. Рассказывает, какие приключения у него были в больнице, говорит, что в соседней палате лежит девочка и ей тоже делают уколы.

— Сначала мне делали, а потом ей. Я сталался не плакать, потому что мужик. А она левела.

Я сжимаю его ручку крепче. Он даже не плакал. После пятого или шестого укола я рыдала в подушку, так больно мне было, а Ромка — настоящий мужчина, терпел, чтобы не пугать девочку. Весь в отца. Растет взрослым, самостоятельным и ответственным. Богдан тоже никогда не сделает того, что может меня испугать.

Я поднимаю взгляд на Богдана, он смотрит на меня. И столько в его взгляде обещания, что я глотаю огромный ком, образовавшийся в горле. Он будто говорит мне, что не обидит, что поддержит и защитит. Молчаливо говорит все это. А я ему верю. Теперь знаю, что так и будет. Мы очень много ошибок наделали в прошлом, а сейчас у нас есть шанс их исправить.

Он может стать отличным отцом нашему общему ребенку, а я попытаюсь быть лучшей мамой для его сына. Я знаю, что вряд ли когда-то заменю Лику, да и не собираюсь этого делать, но Ромке нужна семья. Мама, которая подарит ему ласку и любовь. Няня этого дать не может, тем более, что Богдан сам раздал такие инструкции.