Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 7

Она сползла с трона, бочком протиснулась вдоль хвоста, и сняла карты. Змей снова принялся раскладывать пасьянс. Карты мелькали, складывались в картину. Дракон перекладывал их с места на место, и Лада вдруг поняла, что перед ней обычный пасьянс косынка, за которым она провела не один рабочий день.

— Эту карту вот сюда, — подсказала она дракону. — А эту сюда.

Сразу три головы окружили Ладу, но она лишь оттолкнула клыкастую морду, опалившую ей щеку горячим дыханием.

— Теперь вот так! — она хотела взять карту, но Змей придавил ее когтем.

— Я сссам.

Лада пожала плечами, вернулась на трон, наблюдая издали за Горынычем. Три головы склонились над картами, нашептывая и насвистывая что-то невразумительное. И вдруг Змей застыл, держа в лапах последнюю карту, а потом посмотрел на Ладу.

— Сссложил! Пасьянссс сошелссся!

Он распахнул крылья, разогнав ветер по всей пещере. Трон перевернулся, едва не придавив Волка, Лада скатилась на кучу золота, засаднив локоть.

— Поздравляю! — искренне порадовалась она за Змея, хлопавшего крыльями, как курица. — Ну, мы пошли?

Дракон утиной походкой прошлепал по пещере, теперь все три головы улыбались, демонстрируя крокодилий оскал.

— Спасссибо, принцессса! — сказал Змей. — Можешь взять любую награду, сколько унесешшшь!

— А Волк?

— Насчет сссобачки мы не договаривались. Иди. Собака здесссь. А я посссплю.

Змей скручивал хвост кольцами, устраиваясь поудобнее, топтался на месте, как птица в гнезде. Лада застыла, а потом повернулась к Волку.

— У меня есть очень важный вопрос. Ты сразу не отвечай, подумай хорошенько. В каком обличье ты меньше весишь?

Лада вывалилась из пещеры и без сил упала на черную выжженную траву. Волк скатился с ее спины, превратился в мужчину. Голова Змея высунулась следом и несколько разочарованно выдохнула:

— Донесссла.

Горыныч зевнул и исчез, оставив облачко дыма. А Волк поднял Ладу на руки и понес подальше от логова дракона. Лада прижалась к широкой мужской груди, из-под ресниц поглядывая на оборотня. Красавцем его сейчас назвать язык не поворачивался: изможденный вид, синяки, щетина. Но было в нем что-то дико притягательное: яркие глаза, нос с легкой горбинкой и хищными ноздрями, сильные руки. От его тела шел жар, и Лада поерзала в чересчур интимных объятиях.

Волк нахмурил густые брови, перехватил Ладу поудобнее, так что девушка едва не уткнулась носом ему в шею.

— Только не говори снова про псину, — попросил он, скосив на Ладу глаза. В сумерках они казались оранжевыми, как мандарины.

— Не буду.

Волк улыбнулся, и Лада заметила, что на месте недостающего зуба пробился белый клык.

— Обалдеть! — восхитилась она. — У тебя новый зуб растет.

— У оборотней отличная регенерация, — пояснил Волк.

— Слушай, вот сейчас мне тоже захотелось стать оборотнем. Это ж можно забыть про стоматологов!

— Даже переломы за пару дней срастаются, — похвастался мужчина. — И вообще я быстро восстанавливаюсь.

При этих словах он вдруг смутился, и Ладе оставалось только гадать, какой смысл он вложил в последнюю фразу. Волк опустил девушку на траву, гибко потянулся.

— Переночуем здесь.

Он готовил лежанки, разводил костер, а Лада лежала под деревом и лениво за ним наблюдала. После ее подвига, когда она тащила на себе Волка через длинные Змеевы пещеры, во всем теле была слабость, плечи болели от царапин, которые оставил оборотень, цепляясь за ее спину, а ноги дрожали, как после тренировки. Девушка посмотрела в небо. Одна за другой зажигались звезды: крупные, яркие, словно драгоценные камни из сокровищницы Горыныча, незнакомые. Девушка сама не знала, почему согласилась отправиться в чужой мир. Может, ей действительно стало жалко Ивана-царевича, сильного, красивого мужчину, который спит мертвым сном в холодном хрустальном гробу вместо того, чтобы совершать подвиги и радоваться жизни. Может, ей хотелось вырваться из рутины, которая все больше и больше затягивала ее в серое беспросветное существование, которое и жизнью трудно назвать. Может, она готова была сбежать куда угодно от перспективы провести весь отпуск на диване в компании телевизора. Лада была честна с самой собой — награда, которую посулил ей Волк, не слишком ее волновала. Она никогда не была материалисткой. А может, она подсознательно чувствовала, что ей не место в реальном мире?

— Расскажи мне про Ивана, — попросила Лада. — Какой он?

— Красивый, умный, настоящий царевич, — равнодушно ответил Волк.

— Ты это уже говорил, — упрямо заметила девушка. — Чем он любит заниматься?

— Совершать подвиги. Хлебом не корми, дай кого-нибудь победить.

— Наверное, это хорошо? — задумалась Лада.

— Возможно, когда ты будешь сидеть в башне у окошка и ждать его с очередного ратного геройства, ты изменишь свое мнение.

— А куда ты отправишься после того, как мы спасем Ивана?

Волк прилег рядом, совсем близко, в глазах полыхнули язычки огня.

— Пойду, куда глаза глядят.

— Звучит не очень.

— Наоборот, — он растянулся рядом, задумчиво накрутил на палец прядь Ладиных волос. — Свобода воли — высшая ценность.

— Да ты философ.

Лада попыталась вспомнить, когда последний раз вот так лежала рядом с мужчиной, — и не смогла. Тени плясали по лицу Волка, скрывая синяки, в вырезе свитера топорщились темные волосы. Он думал о чем-то своем и казался каким-то не таким, как обычно.

— А может, пойду и передушу целый курятник, — сказал оборотень. Его ноздри раздулись, верхняя губа вздернулась, обнажив чуть выступающие клыки.

Лада вздохнула. Момент был безнадежно испорчен.

— Или овцу, — задумался оборотень. — Или подерусь с собаками. Иван, зараза, составил для меня целый кодекс — как должен вести себя хороший Волк.

— А как так вышло, что его заколдовали? — спросила Лада.

— Долгая история, — зевнул Волк. — Давай спать.

Лада отвернулась от него, подложила ладошку под щеку. Она ясно видела, что Волк что-то недоговаривает. Он зевал и делал вид, что умирает от усталости, но его глаза были внимательные и сосредоточенные, он явно боялся сболтнуть лишнего.

Поутру Лада проснулась и увидела перед своим носом ландыш. Белые цветочки, мелкие, как бусинки, украшали упругий стебель. На каждом цветке висела капелька росы, сверкающая в лучах солнца. Девушка повернулась, толкнула пушистый бок — Волк предпочитал спать в виде зверя — и сказала:

‍

— Просыпайся. Вернемся в этот мерзкий городишко.

Волк открыл глаз, сверкнувший янтарем, острые уши повернулись к девушке.

— Заберем коня, — пояснила Лада. — И надаем им по щам.

Тарелка казалась вполне обычной — белая, с голубой каймой, краешек к одной стороны чуть скололся. Мелкое яблоко, зеленое, кислое до изжоги даже на вид, дрогнуло и медленно покатилось по тарелке. Донышко замерцало, пошло волнами, и вдруг показало изображение: растрепанная девушка хмурила брови и что-то выговаривала огромному Волку, который шел рядом. Иногда огромный зверь поводил головой в стороны, то ли не соглашался с тем, что говорила ему девушка, то ли смотрел по сторонам, то ли ему жал ошейник — старый, потрепанный, шерсть под ним примялась и выкачалась.

— Змей ее не съел, — задумчиво произнес голос.

— Она царевна, крысы были правы, — ответил второй, точно сплюнул. — Она расколдует Ивана.

— Это проблема, — согласился первый.

— Иван должен спать, уговор есть уговор, минимум сто лет, — второй горячился.

— Не вопи, — устало попросил первый.

— Это все Волк, шавка подзаборная, нашел же ее где-то! Почуял царскую кровь!

— Нельзя было его со счетов списывать.

— Что теперь делать?

— Не волнуйся. Они только в начале пути. Многое может произойти. И произойдет. Уж я позабочусь.

Над блюдцем появилась рука. Скрюченные пальцы с загнутыми когтями зависли над Ладой, сжались в кулак, изображение схлопнулось, а зеленое яблочко вмиг съежилось и почернело.