Записки империалиста (СИ) - Чернов Кирилл Николаевич - Страница 90

Привлечены к штурму были и другие лучшие войска Франции. Которые, по крайне мере ему, генералу Пелисье было не жалко. Это были зуавы. Они представляли собой полки и батальоны африканской пехоты, история службы которых началась еще в 1830 году.

Их наименование происходит от берберского «zwawa» — названия одного из племен кабилов, служивших туркам при их владычестве в Алжире. После захвата французами Алжира в 1830 году эти воины переходят на службу Франции: первые два батальона зуавов создаются в том же году, а в следующем году формируются два зуавских конных эскадрона. Практически сразу после появления эти новые части были задействованы в дальнейшем подчинении Алжира.

Довольно быстро выяснилось, что мобилизационный потенциал коренного населения был несколько завышен и поступило распоряжение набирать зуавов также среди французов, проживающих в Алжире. Вскоре такой подход стал основным, а количество зуавов стало постепенно увеличиваться. В сентябре 1841 года происходит реорганизация состава французской армии, в рамках которой формируется трехбатальонный полк Зуавов. Он состоял добровольцев из метрополии и местных французов Северной Африки с небольшим процентом алжирских евреев.

К 1852 году существовало уже три полка Зуавов (в городе Алжир, Оране и Константине). Они были отправлены в Крым воевать с русскими. Воевали они отлично, лучше, чем обычные армейские части. А командующему нужен был успех. Значит зуавы должны участвовать в штурме Федюхиных высот. Кроме, того сформировали сводный батальон добровольцев и две роты моряков. Полк гвардии был оставлен им в резерве.

Пелисье собрал против Федюхиных высот более чем 48-ми тысяч штыков, артиллерии более ста орудий, двадцать четыре из них тяжёлые мортиры. Это всё должно было, по его мнению, сломить русских. Тем более, штурмовать будут не только эти высоты, но, и соседние. Чтоб не дать русскому командующему Барятинскому маневрировать резервами. И при мысли, кто это будет делать французский генерал невольно поморщился. Это будут союзники, англичане, сардинцы, да турки. Речи об выделении им в помощь французских войск не могло быть и речи. Об этом Пелисье заявил сразу, как только Раглан, поддержанный Ла Марморой решил заговорить на эту тему. Причём в достаточной обидной форме для обоих. Им он прямо по-солдатски сказал: «Вы не верите в свои силы, для того, чтоб взять верх над русскими? У вас же будет целое трио. Вот мы собирается добиться победы сами. Без вашей помощи». Союзники промолчали. Обиделись. Но, старому французскому генералу было на это плевать. Но, время начала обстрела согласовали, а когда входить в бой пехоту решать уже буду сами.

Командующий Сардинским экспедиционным корпусом, генерал Альфонсо Ферреро Ла Мармора, был более чем доволен, несмотря на грубый отказ и издёвку со стороны французского командующего. На совещании 16 июня он добился того, что командовать войсками задача которых была взятие Гасфортовой горы и затем Телеграфной будет он. Причём всеми, то есть турецкими и английскими тоже. Осман — паша пытался возражать, но, на него надавили англичане, мол мы тоже идём под командования сардинцев. И то, что единоначалие нужно. «Эх, жаль брат, уже не порадуется этому. И помощь его была бы нужна. Да, перед Богом и болезнью все равны»., — с грустью подумал сардинский генерал. Генерал-лейтенант Алессандро Ла Мрамора, командир 2-й пехотной дивизии, создатель берсальеров, умер в ночь с 6 на 7 июня 1855 года от холеры.

Всего своих сардинцев в бой он мог направить более четырнадцати с половиной тысяч штыков и сабель. На них и ляжет главная тяжесть штурма и генерал это понимал. У Османа — паши под командование с прибывшим из Евпатории подкреплением было более пятнадцати тысяч человек, но, из них далеко не все были способны идти в бой. Англичане конечно «расщедрились», и тут сардинский генерал недовольно хмыкнул. «Два батальона и Морскую бригаду! То есть три батальона. А я рассчитывал на полноценный полк. Зато всю конницу отдали. Почти шесть тысяч. И что они будет делать при штурме высоты более двухсот метров? При этом, что именно с нашей стороны будут крутые склоны. Очень вряд ли, что он захотят повторить свою, толи бесстрашную, толи безумную атаку кавалерии. Про которую мне тут рассказывали, — думал про себя и делал подсчёт своих сил и средств перед сражением генерал Ла Мармора. — Наглые эти англичане, хотят чужой кровью решить свои проблемы. Ну, хоть выторговал у них ещё одну батарею тяжелых мортир. Своей и турецкой артиллерии мне мало. Итого… у меня будет тридцать две тысячи пехоты, под семь тысяч конницы, шестьдесят восемь полевых пушек, двенадцать полевых мортир и шестнадцать тяжёлых. Такой силы у меня под командованием никогда ещё не было».

А сначала они были простыми сербскими парнями, которые росли, работали, ходили в церковь, стояли спина к спине в драках, слушали рассказы и песни стариков о тяжёлой, но, славной судьбе Сербии. Поглядывали на девушек, пели, танцевали на посиделках и гуляньях молодёжи. И дело уже шло к тому, что сестра Радована, Йована, должна была выйти замуж за Ратко. Но, в их село зашли башибузуки — албанцы, которые преследовали отряд чётников. Свою злобу от понесённых от них потерь башибузуки выместили на жителях села, которых обвинили в поддержке и укрывательстве хайдуков. Село начали грабить, всех кто оказывал сопротивление жестоко убивали. Женщин, девушек, девочек насиловали. Йовану изнасиловали несколько солдат на глазах, избитых и связанных Радована и Ратко. После этого ей за то, что она сопротивлялась и сумела пнуть в пах одного из них, и он взвыл от боли, а другие над ним смеялись, отрезал ей живой голову. Двое держали, он резал. Она звала их и Бога на помощь, но, её никто не смог спасти. Они могли с Ратко, только реветь, кричать и биться от бессильной ярости. Они видели и слышали её смерть. Видели брызнувшую кровь из перерезанного горла, как в предсмертных судорогах билось её поруганное красивое тело, слышали, как под ножом убийцы хлюпает её кровь, трещит плоть и позвоночник. Слышали её последний крик. Видели её последний вздох и взгляд.

Голову Йованы албанцы насадили на столб забора. Сказав им смеясь: «Мы её пробовали. Сербская сука, была хороша. А теперь пусть решают брать её в жёны или нет». Сам Радован после этого чуть не сошёл с ума от горя, а на его голове появились седые пряди. Он хотел даже совершить грех самоубийства, но, батюшка из местной церкви словом и молитвой остановил его. Ратко молчал после это три месяца и перестал даже улыбаться на многие годы вперёд. А им было по девятнадцать лет. В Джурджевдан (День святого Георгия), получив благословения от своих отцов и матерей они ушли в леса, долины, горы, и стали хайдуками, а значит братьями.

Они не давали друг другу красивых клятв о мести за Йовану. Они просто это делали. За два года хайдучии они стали опытными, смелыми и наверно самыми безжалостными хайдуками в округе, прежде всего для албанцев, турков и тех, кто им служил. Не меньше дюжины на двоих они отправили в ад. Их стали ненавидеть и бояться враги, свои тоже относились с осторожностью к этим двум молодым парням с холодными глазами. За это время они нашли только двоих, кто участвовал в изнасиловании и убийстве так и не спасённой ими и Богом Йованы. Эти нелюди умирали долго, тяжело и страшно, моля убить их. Но, в сердцах Радована и Ратко, для них, и таких как они, не было пощады. Там для них было только возмездие.

За головы молодых хайдуков была объявлена властями большая награда золотом, на них началась охота. И харамбаши их четы посоветовал им уходить, что избежать предательства и страшной смерти и не подставлять местных жителей под удар. «Идите у Русиïу. Опет се бори са Турцима, тамо их нико неïе спречити да их убиïу. Могу чак и наградити за то», — сказал он им. Так они и сделали, и с ними ещё два хайдука. Через два месяца пути, потеряв одного из спутников они переплыли Дунай и вышли к русским. Их отправили в одну из крепостей, где собирали таких как они, желающих воевать с турками. Там были сербы, болгары, греки, валахи. Их собрали в отряд дали оружие, проводили учения, но, не отправляли на войну. Тогда часть отряда заявила русским, что они хотя воевать и просят их отправить в Крым. Так они попали в Греческий легион императора Николая I, были в неудачном деле под Евпатории. Но, уцелели.