Ложь грешников (ЛП) - Малком Энн - Страница 21

Несмотря на то, как сильно я нуждалась в освобождении, я сделала так, как меня просили. Я замедлилась, двигая пальцами вверх, вниз, меняя давление. Мое дыхание стало тяжелым, конечности напряглись.

— Прекрати.

Этот приказ заставил мои пальцы замереть, и, несмотря на свое состояние, я подчинилась. Мое тело повиновалось.

Глаза затрепетали, когда я сосредоточилась на Джее. Он не пошевелил ни единым мускулом. Казалось, его нисколько не смущала женщина, стоявшая перед ним и ублажавшая себя по его команде.

Пока я не посмотрела вниз.

Он был таким твердым, что ткань брюк натягивалась на промежности. С виду большой.

Моя киска взывала к нему. Желала, чтобы он трахнул меня.

Джей шагнул вперед. Я затаила дыхание, когда он прикоснулся своим телом к моему, его твердость прижалась ко мне.

Я дрожала от ожидания, от слепой потребности. Мне до боли хотелось сорвать с него одежду, вонзить ногти в его кожу, пометить его так же, как он пометил меня, хотя даже не прикасался.

Как раз в тот момент, когда я ожидала, что он пошевелится, наконец-то, бл*дь, прикоснется ко мне, он заговорил.

— Очень хорошо, Стелла. Теперь можешь одеться.

Потребовалась секунда, чтобы его слова дошли до меня. Чтобы понять, что происходит.

— Что это было? — прошипела я, мой голос был слишком хриплым, чтобы передать весь гнев.

— Это, — пробормотал он мне в губы, его рука скользнула по моей грудной клетке к бедру, а потом по краю моих трусиков, — это я так ухаживаю за тобой.

Он отступил назад, и я, спотыкаясь, дернулась вперед, мое тело двигалось вместе с ним по собственной воле. Я быстро выпрямилась, у меня кожа горела от его прикосновения, нужда пульсировала в крови.

— Ты хочешь этого, — сказал он, не сводя с меня глаз, не трогая мои соски, которые стояли по стойке смирно, или трусики, которые сказали все, что ему нужно было знать о моих предпочтениях в области восковой эпиляции.

Было что-то врожденно нервирующее и эротичное в том, что он мог бы пялиться на мое обнаженное тело, но вместо этого смотрел в глаза.

— Я знаю, ты говоришь себе, что ты хорошая девочка, — продолжил он бархатным голосом. — Хочешь думать, что ты такая же, как и все остальные в этом городе. В этом мире. Якобы ты хочешь ужины, гребаные бранчи и все такое ванильное. — Он шагнул вперед, его рука обхватила мое горло легким, как перышко, прикосновением, в котором чувствовалась эротическая свирепость.

Я хотела, чтобы он сжал свою руку, хотела, чтобы он сорвал мои трусики и взял меня прямо там, без прелюдий, без нежности. Я дрожала под его хваткой. Это самая настоящая потребность.

Он наклонился вперед, не сводя с меня глаз.

— Но ты не ванильная. Какую бы ложь ты себе ни говорила, сейчас это не сработает. Возможно, это не то, чего ты хочешь, но это то, что тебе нужно. Мы оба это знаем.

Затем он отпустил меня, снова отступив назад. Я не позволила своему телу снова упасть вперед, хотя была близка к тому, чтобы умолять его о большем. Я не узнавала себя. Он вытягивал из меня что-то темное и плотское, а мы еще даже, бл*дь, не поцеловались. Черт возьми, он каким-то образом раздел меня до трусиков одними своими словами.

Его язык был слишком соблазнительным, как у дьявола. Уговаривал меня согрешить, поддаться самому темному из моих желаний.

Он именно такой.

Настоящий грех.

— Теперь можешь одеться, — сказал он, садясь за свой стол.

Я посмотрела туда, где на полу лежало мое платье, а затем на него, щелкающего по своему компьютеру, как будто перед ним не стояла полуголая женщина.

Желание прикрыться было почти непреодолимым, но я боролась со всеми своими инстинктами. В этом всем была какая-то цель. В том, как он себя вел. Он хотел меня. Очень сильно. Больше, чем, возможно, даже он осознавал. Но он также хотел доказать, что у него есть вся власть, и он может изменить ситуацию в одно мгновение. Доказал, что он командир. Он не хотел унижать меня, но хотел пробудить эти чувства подчинения, показать, что он может контролировать меня, если захочет.

Вот почему он остался одетым. Вот почему мое платье валялось на полу. Он хотел, чтобы я почувствовала унижение, нужду и разочарование.

Он высказал свою точку зрения, теперь сидел за столом, уставившись в компьютер, потом снова поднял на меня взгляд. В нем была какая-то жестокость. Удовлетворение. Ему понравилось. Понравилось то, что он сделал со мной.

Я держала спину прямо, все еще полностью обнаженная, неторопливо двинулась, чтобы поднять платье с пола, а затем надела его через голову. Мои глаза не отрывались от Джея, когда я застегивала молнию, и каким-то образом процесс надевания платья был более эротичным, чем его снятие. В моем пристальном взгляде была сила. Если бы он хочет разглядывать меня, прекрасно. Я буду разглядывать его в ответ.

Воздух гудел от нашего молчания, от того, что произошло, от того, что мы оба оставили желать лучшего.

Джей отвел взгляд, снова сосредоточившись на своем компьютере, щелкнул и снова стал набирать текст. Интересно, правда ли он что-то делал или просто притворялся, пытаясь отвлечься.

— Ты останешься здесь на выходные, — заявил он, не поднимая глаз.

Я моргнула, глядя на него, удивляясь деловитому тону, который давал понять, что его внимание было приковано не ко мне, а к экрану компьютера. Мою кожу покалывало от быстрой смены эмоциональной температуры.

— В моем доме. Но если хочешь переехать в какое-нибудь… более уединенное место, то можешь пользоваться гостевым домом в будние дни, — продолжил он.

Я уставилась на него, что было совершенно бесполезно, так как он до сих пор сосредоточен на экране своего компьютера и вел себя так, как будто давал кому-то указания, как забрать вещи из химчистки, а не просил девушку переехать к нему. Но именно это он и делал, одновременно оскорбляя место, где я жила, как будто это лачуга в пустоши, а не популярная квартира в очень шикарной части города.

Помимо его тона и безразличия — хотя я сказала себе, что это же к лучшему, ведь так я буду думать, что покалывание в теле от ярости, а не возбуждения, — его предложение меня разозлило. Он говорил так, как будто все уже решилось. Словно время ускользает из моих же рук, оно больше мне не принадлежит.

— Нет, — заявила я.

Он помолчал, глядя вверх. Очевидно, мой отказ был ключом к его вниманию. Мой вызов. Надо запомнить. Хотя я решила, что не нужно напоминать себе бросать вызов человеку, который постоянно командует и считает меня своей.

— У меня может и нет особняка в Малибу, нет пляжа под носом, мне приходится слушать, как соседи учатся чечетке и нюхать любой кулинарный эксперимент, который Карл готовит ежедневно. Но это моя квартира. И эта… договоренность не означает, что у тебя будет власть над моей жизнью. Это ничего не изменит.

Джей долго смотрел на меня. Кожу покалывало от того, как его оливково-зеленые глаза пронзают меня на части, заглядывая под мои слова.

— Это изменит твою жизнь, Стелла. Я изменю твою жизнь. Я уже сделал это. Когда все закончится, ты проведешь остаток своей жизни, пытаясь забыть меня, но я буду жить под твоей кожей.

Колени задрожали от этого обещания, от того, как оно вибрировало в моих костях, словно Джей озвучил чувство, которое у меня таилось внутри с той первой ночи в Клатче.

Джей изменит мою душу. Разобьет ее, чтобы осмотреть осколки, возьмет те, которые понравились ему больше всего, отбросив остальные. В конце концов он уйдет, оставив меня с мыслями, что без него я навсегда останусь изуродованной.

Сейчас я невредима. Все еще цела. Совсем чуть-чуть. Ведь до сих пор он только создавал трещины. Они заживут, если я уйду прямо сейчас. Это мой последний шанс сбежать без повреждений.

Джей уставился на меня, как будто знал и ждал, что я развернусь и уйду.

Я осталась на месте.

Джей не выдал ни малейшего облегчения или счастья от того, что я осталась, просто снова посмотрел на компьютер.

— Итак, будние дни принадлежат тебе. Выходные — мои.