Битва за Лукоморье. Книга 2 - Камша Вера Викторовна - Страница 26

О том, что делать, ежели сонных моряков хозяин дворца убить уже приказал, Садко думать себе запретил. Черные мысли разум отравляют, отвлекают, тело непослушным делают, а взгляд – невнимательным. Так что нечего заранее кручиниться да переживать о том, чего не случилось и, дай Белобог, не приключится вовсе. Грызла, конечно, вина, давила сердце, ведь из-за его беззаботности все так мерзко обернулось. Погнался за приключениями, привел корабль к проклятому острову, доверился Товиту – а ведь подозревал в нем колдуна-злонрава! – и подставил под удар всех. Самому-то опять удача улыбнулась – спасся, но если соратникам не так повезло… Садко яростно тряхнул головой. Нет! Не думать о таком!

Осторожно прокравшись вдоль стены и выглянув из-за угла, капитан оторопел. Даже глаза потер: уж не кажется ли ему? Не перепутал ли он стороны света? Да нет, он отлично запомнил, где располагались купальни… Это точно они. Из одной как раз пьет воду наглый толстый павлин. И вон, высокое окно открытое… Нет, пришел Садко куда хотел. Только вот откуда на ступенях аж восемь статуй, замерших в два ряда? Раньше их тут точно не было, такие он только по дороге во дворец видел. Все как одна изображали воинов с «бронзовыми» копьями и короткими тяжелыми мечами. И все глядели пустыми каменными глазами на сад, кроме парочки возле самых дверей – эти были повернуты к аллеям справа и слева. Будто подходы к покоям сторожили.

Это что же выходит? Товит приказал принести сюда каменных истуканов, но зачем? Расставить для красоты? Нелепица какая…

Наглый павлин, напившись, вдруг решил зайти во дворец и, волоча за собой длинный хвост, направился прямиком к открытому окну-двери, возле которого стояли два изваяния. И тут Садко разинул рот от изумления, увидев, как статуя, обращенная ликом к саду, ожила, шагнула в сторону и резко топнула ногой. Павлин противно заверещал и отпрыгнул, поспешно убегая в сад, а Садко скрылся за углом, растерянно тиская в руке обережный Знак на груди.

Опять волшба. Сильный Товит чародей, не отнять. Каменными воинами обзавелся… Выходит, все статуи во дворце – живые? Уж не они ли за хозяйством ухаживают? Те, что сейчас стоят возле покоев, где Садко оставил команду, – точно травку да живые изгороди не стригут. А вот голову любопытному новеградцу состричь вполне могут.

Что именно каменные стражники будут делать, если подойти не скрываясь, Садко проверять не желал. Оживут и нападут? А может, их глазами хозяин дворца каждый уголок владений своих осматривать может?.. Ох, не время сейчас выяснять, что да как приключится. Садко осторожно улегся ничком у кустов, позволив сочным мясистым листьям надежно себя прикрыть. Невольно поморщился – изодранная птицей спина саднила при каждом движении, ни на секунду не давала забыть о бренности тела – и задумался.

Раз покои охраняют, значит, есть надежда, что его люди живы. Возможно, одурманены, а скорее всего, околдованы. Но главное – еще не убиты. А вот караулят ли их с другого входа, внутри дворца? В жилище подлого Товита, помнится, много статуй понаставлено… Лежа в кустах о таком не узнаешь.

Значит, Садко надо пробраться во дворец и все разведать – не попавшись при этом на глаза каменным истуканам и не дав пухляку околдовать себя. И как, спрашивается, это сделать?

Как простому мореходу с чародеем справиться? У негодяя и изваяния живые, и волшбу он вокруг себя как ядовитый дым рассеивает… И все равно у новеградца концы с концами не сходились – ну не походил Товит на колдуна, хоть убей. На купца – да. На чародея – нет. Что-то тут другое, пока неведомое.

Бежать за оставшимися на «Соколе», чтоб помогли, – никак не получалось. И разлеживаться до ночи капитан не собирался, но все же прикинул, сколько времени прошло с тех пор, как предатель отправился с горы в свое логово. Это было важно. Долго ли заняла схватка с железной птицей? Как быстро он сюда долетел? По всему выходило, что они с Товитом должны были объявиться во дворце почти одновременно – пухляк-то пешком топал, пусть и по знакомым тропкам, но путь неблизкий. А Садко летел! Как орел!

Он успел, не мог не успеть, а значит, нужно действовать немедленно, решительно и самому! Пусть и не сумел капитан товарищей от беды оградить, зато поможет из переделки выпутаться. Как? Как пойдет. Главное – спасти команду. Сноровки Садко не занимать, чутье поможет, да и про спутницу-удачу забывать не стоит. Авось не пропадем! На тебя одного вся надежда, так что нечего на траве валяться!

Садко выполз из кустов и быстро, пригнувшись, пробежал вдоль дворцовой стены в другую от купален сторону. Туда, где остались открытыми широкие двери, через которые вошла Арвела в обеденный зал. Несколько раз по пути замирал: то чудилось движение в ветвях деревьев, то слышались тяжелые шаги по земле… Однако же повезло, не попался на глаза хозяину и его статуям, невредимым добрался до кованых створок. Одна из них все еще была открыта.

Вертким ужом новеградец скользнул в залу, тут же отмечая да прикидывая, куда прятаться, если заявятся слуги или сам Товит. Но никто не явился, и Садко, крадучись, вышел в одну из светлых галерей. Задумался на мгновение, решая, в какую сторону идти. Хозяина острова искать, за горло брать? Или пробраться к своим, проверить, охраняют ли двери живые статуи? Нежданная мысль вдруг посетила – и Садко аж улыбнулся: лучше всего попробовать Арвелу отыскать… раз уж с кинжалом помогла, значит, знает, что здесь творится. Вдруг и со спасением команды поможет, ежели ее одну застать?

Тут из-за поворота послышались шаги и голоса. Капитан аж зубами скрипнул, узнав ненавистного Товита. Только в этот раз голос хозяина острова не журчал сладким ручьем, а рокотал, будто горная река… Затевать драку было не время, и Садко поспешно скользнул к тяжелым парчовым занавесям, благодаря Белобога, что висели они свободно и до самого пола, – можно было скрыться, не выдав себя.

«Сокол» двигался посередине пещерной реки быстро, но осторожно. Темноту рассеивали зажженные загодя светильники, влажно блестели сводчатые стены, поросшие у воды ярко-зелеными водорослями. Наготове был Ждан с водобоем у правого борта, там же, на носу Витослав высматривал врагов, готовясь дать знак, ежели малейшую опасность учует… Да только не встретилось им ни дуновения мрачного, ни чужого взора, ни зверя лютого. Только с десяток летучих мышей вспугнули. Все, как Мель сказывал, – впереди круглый зал с пристанью, проток свободен, корабль пройдет и опасности нет, если посередке плыть. Да только, коли ее нет, с чего это рыболюд так тревожно в воду поглядывает, гребнем на голове шевелит? Чего боится?..

Впереди посветлело, близилась та самая подземная гавань, и Радята подумал, что обошлось… Как вдруг захлопала крыльями, заголосила Аля. Обернулся к ней повар и увидел, как скользит она по бортовым поручням все ближе к корме. Выставила вперед свои ручки с коготками, будто на преграду невидимую наткнувшись, которая пропустила и корабль, и команду всю… а вот алконосту пути дальше нет.

– Что такое? – встрепенулся обаянник, оборачиваясь.

– «Соколик», сто-о-о-ой! – скомандовал Радята.

Запели мачты и доски палубы, и повар чуть не свалился – корабль встал, да так резко, будто на мель налетел. Аля вскрикнула еще раз и перестала скользить. Взмахнула крыльями, подпрыгнула, взмыла до потолка пещеры. Люди снизу наблюдали, как она зависла на несколько мгновений, тыкая руками в пустоту, хмурясь и что-то бормоча. Радята быстро ощупал себя: голову, шею, плечи… Кожа вдруг зачесалась, показалось, что волосы на голове дыбом встали, и в желудке будто тяжелее стало. Что это? На корабль волшбу наводят? Или за алконостом вновь охотятся?

– Не могу пробиться, – прошелестел тут же в голове Алин голос. – Досадили кому-то птицы. Стену невидимую поставил, пернатых да крылатых не пускает…

– Может, Витославу скажем? Он волшбу наведет, а она тебе пролезть позволит? – предложил Радята, почесывая в затылке. В волшбе он не разбирался, но мысль показалась ему дельной, вот и сказал, что было на уме.