Провокация седьмого уровня (СИ) - Шалдин Валерий - Страница 35

Увиденное, блестящее хромом чудо, в «лаборатории» Рудика, потрясло Пашу до печёнок. Настоящее искусство гипнотизирует, особенно нечто похожее на укуренную абстракцию.

— Ух, ёшкина мышка! Чудненько, чтоб я треснул! — восторженно поглаживал хромированные детали Павлик. — Это то, что я думаю?

Рудик под восторженными взглядами друга расцветал, как японская сакура под китайскими нитратами. Молодой физик многозначительно шевелил бровями, при этом его руки складывали цветастое матерчатое покрывало, которое он снял со своего чудо-изделия, как только его друг вошёл в лабораторию и стал глазами искать аппарат. Снятие покрывала с бульбулятора должно было произвести дополнительное психологическое воздействие на заказчика.

— Рудик, ущипни меня, пожалуйста, и скажи, что я не спятил и это не сон. Это оно, да?

— Оставлю тебя теряться в догадках, — скромно потупил глаза Рудик, ласково гладя поверхность аппарата, на которой ни одна муха ещё не приклеилась.

— Это чудо, — восторженно закатывал глаза Павлик. Сейчас он не осознавал, что понятие чуда по определению бессмысленно. Случается лишь то, что может случиться. И оно случилось. Вот оно стоит и блестит.

— Это не сказка и не чудо, это наука, — сурово поправил друга изобретатель. Он был материалистом и в мистику не верил.

— Уже включал? — поинтересовался Павлик. Он был идеалистом и верил во всё необычное.

— Нет, ждал тебя, — заверил его друг. — Как без тебя? Осталось только провести режимно-наладочные испытания, то-сё, тонкую настройку….

Паша аж подпрыгивал от нетерпения. Ему горело приступить к работе на этой чудо-технике. Он уже представлял, как скажет этим жалким жителям нижних слоёв: «Ах-ха-ха! Трепещите, ничтожные! Я пришёл к вам! Я ваш дневной кошмар! Я ужас, летящий на крыльях солнечных лучей! Я жвачка, прилипшая к вашим копытам, или что там у вас есть! Я найду вас всех и покараю».

— Так давай, усугубляй, — нетерпеливо стал подгонять он друга. — Пора уже навести нам шороху в тонких мирах.

— Да, хоть в толстых, — хотел сказать Рудик, но промолчал, сохраняя на лице лёгкую улыбку. Включать, так включать. Это делается просто: кабель подключается к сети 220 вольт, потом надо нажать на красную кнопку и пепелац заработает.

— Доверяю тебе, как творческому руководителю проекта, нажать на кнопку для первого пуска этой дря…этого аппарата, — показал Рудик рукой на красную кнопку, которую требовалось нажать.

Преисполненный важностью Паша с достоинством нажал на кнопку.

Рудик уже знал, как при включении ведёт себя бешеный агрегат, но на Пашу это явление произвело огромное впечатление.

Сначала чудо инженерной мысли начало выть дурными голосами, потом, при переключении на другой режим, оно вознамерилось посвистывать, при этом весь аппарат трясся как припадочный. При переключении на третий режим чудо решило подражать воплям соек, которые что-то не поделили между собой, зато подключались светодиоды и начинали заполошно мигать. А чего им не мигать, ведь это были светодиоды с китайских дешёвеньких ёлочных украшений. Четвёртый режим был самым выдающимся: аппарат имитировал вопли брачующихся котов, пребывающих в последней стадии спермотоксикоза, при этом бедным котам периодически наступали на хвост. Рудика самого этот режим работы аппарата приводил в трепет, что тогда говорить о неподготовленной к такому явлению психике Паши. Судя по округлившимся глазам, заказчик пребывал в культурном шоке, только что не крестился. Вопли, издаваемые аппаратом, были замечательными и настраивали на философский лад: они придавали ощущение, что все людишки лишь песчинки во Вселенной, что некоторые вещи имеют совсем иную ценность, и в жизни у каждого свои рамки. Всё-таки было правильным решение присобачить к аппарату центрифугу от стиральной машины: она замечательно подвывала потусторонними голосами.

Паша всегда хотел расширить рамки своего сознания, вот только вредное сознание не очень мечтало расширяться, а, наоборот, норовило сузиться. Зато сегодня Павлик словил настоящий опупеоз. Даже Рудик немного забеспокоился за сохранность Пашкиных мозгов: а ну, как они вдруг окончательно телепортируются куда-нибудь подальше от такого великолепного хозяина. Судя по восторженному взгляду друга, до этого момента оставалось не так уж много времени. Лицо Паши покраснело, глаза горят, во взоре благодать. Ещё чуть-чуть и каюк, а то и кирдык.

— Ну, ты, это….- начал Рудик, с сомнением глядя на Пашу. — Начинай изменять историю что ли. Типа, давай, начинай общаться со своими астральными сущностями.

— Чего? — Паша чуть пришёл в себя.

— Давай, говорю, начинай общаться, с кем ты там хотел общаться.

— Как? — ошалело глядел на друга Павлик.

— Что, как? — Рудика пока ещё ситуация забавляла. Он знал, что съёмка ведётся. Кино, судя по тому, как играет главный актёр, должно получиться ржачным. — Вот микрофон. Подходи к нему и говори. Чего тут непонятно.

Есть люди, которые пропадают без вести при переходе от слов к делу. Таким был и Паша. Рудик не знал, что у Павлика была маленькая, но гнусная фобия: он панически боялся видеокамер, объективов фотоаппаратов и микрофонов. Эти вещи вызывали у него одышку, и даже приступы панического удушья. Если его фотографировали, то Паша весь сжимался в комочек, зажмуривал глаза и трясся. Целое дело было сфотографировать его на паспорт. Вот и сейчас, сообразив, что ему предлагают говорить в микрофон, Пашу начало трясти и он как-то весь сразу сдулся. Нет, если бы просто так говорить, то это всегда, пожалуйста, Паша мог часами болтать. Микрофон же, то совсем другое дело. Вот почему Паша даже плохо переносил современные мобильные телефоны: там был микрофон, в который надо было говорить. А это у него вызывало иррациональный страх.

— Туда говорить? — осипшим от панической атаки голосом произнёс Паша. Он дрожащим пальцем показал на страшный микрофон.

— Туда! — начал терять терпение Рудик. — Скажи что-нибудь умное.

Но, кроме нечленораздельных сипов и кряхтенья, от внезапно вспотевшего Паши было трудно добиться чего-то внятного.

Наконец, Рудик не выдержал. Он понял, что «кина не будет» с таким актёром, что актёр «на измене». Выход был один: Рудик накрыл микрофон тряпкой, чтобы, находящийся в кататонии Павлик, не мог видеть страшную вещь. Это несколько улучшило ситуацию. Пусть Паша, выглядевший сейчас, как чёрт на утреннике, хоть куда-нибудь говорит, всё равно микрофон в этом аппарате играл чисто декоративную функцию.

Вытерев с лица, обильно выступивший пот, Паша сделал вторую попытку общения с потусторонними существами. Рудик представил, как эти существа уже ржут с такого замечательного контактёра.

Попытку-то Павел сделал, вот только мыслей у него в голове уже не было. Он начисто забыл, что хотел сказать потусторонним обитателям. К удивлению Рудика, он наклонился к аппарату, зажмурился и произнёс более-менее внятно:

— Ээээ….нам это, две пиццы, пожалуйста, — мысли продолжали старательно обходить Павлика стороной. Он сделал то, что делают отчаявшиеся люди: он совершил отчаянный поступок.

Что сподвигло Пашу сказать такое, не смог бы объяснить и он сам. Но это всё, что мог Паша из себя выдавить. После этого он уселся на своё любимое кресло, в котором он всегда сидел, когда приходил к Рудику и распивал с ним спиртные напитки. Сидя в привычном кресле, Паша начал чуть выходить из коматозного оцепенения. Рудик потрясённо молчал. Аппарат, работавший на четвёртом режиме орал котами, но вдруг притих.

— Ваш заказ принят, — внезапно раздалось из динамиков аппарата. — Существу седьмого уровня развития понравилась ваша шутка. Ждите свою пиццу через 10–15 минут.

После этих слов аппарат сам отключился. Наступила звенящая тишина. Паша продолжал усиленно выходить из оцепенения, его лицо начало принимать осмысленное выражение, зато Рудик чувствовал, что перестал понимать суть происходящего.

— Это, что такое было? — внезапно севшим голосом спросил он, при этом вытаращивая глаза на Пашу. — Какая к лысым бесам пицца?