Рыба без головы. Апокалипсис (СИ) - Шуравин Александр - Страница 11

— Мы заедем за тобой, жди, — ответил ее отец.

Примерно через час, одетая в зеленую походную куртку и джинсы, Мария ждала родителей у подъезда. Они подъехали на старых синих Жигулях.

— А Димка, не едет? — спросила Мария, садясь в машину.

— Ты же знаешь, у него институт. Учиться парню надо.

«Ага, уж учиться» — ехидно подумала девушка, — «Скорее, пиво пьет да по девкам шастает». Но вслух ничего не сказала.

Пока ехали, ее мать, светловолосая женщина, которая уже начала седеть, постоянно оборачивалась с переднего пассажирского сидения и пыталась расспросить Марию о лично жизни.

— Тебе ведь уже 28 лет, пора замуж, — причитала она, — а у тебя все еще никого нет…

— Да откуда же кто-то будет, если вся жизнь дом-работа-дом-работа? Разве что кондуктор из автобуса. Да и тот тормоз какой-то. Стесняется первый шаг сделать. Хотя, не знаю. Может он женат. Вроде он говорил, что сын у него есть.

— Не факт. Может в разводе.

— Что за кондуктор? — вмешался в разговор отец.

— Да, ехала как-то с работы и разговорились с ним. Даже телефонами обменялись… Только вот не звонил он.

— А ты сама позвони, — сказала мать, — под лежачий камень вода не течет.

А потом они приехали. Сразу же начали копать карточку. Управлюсь довольно быстро. Успели даже до дождя, от которого потом прятались в небольшом деревянном домике.

— Похоже, дождь надолго, — сказала мать Марии — давайте не будем ждать, сложим картошку в погреб и поедем домой. Кстати, Машуль, я тут разбирала старый вещи. И нашла коробку. Там твои детские фотографии и еще какая-то дребедень. Может, разберешь, что не надо выкинешь, а что дорого как память, сохранишь.

— Детские фотографии? — переспросила Мария, — это которые еще на пленку делались, а потом печатались на бумагу?

— Ну да. Раньше, помниться, мы такие фотографии еще в альбомы хранились, и иногда эти альбомы с трепетом открывались и просматривались.

— Знаю. А еще раньше, говорят, фотографии вообще были черно-белые.

— Да, были.

— Вот не понимаю, как люди обходились без смартфонов? Это же очень неудобно, сфотографировал, а фотографию только через несколько дней увидел. И фото только бумажные, даже в Инстаграмм не выставишь.

— А не было тогда инстаграммов и этих ваши интернетов, — ворчливым голосом произнес отец Марии, — давайте, хватит уже болтать, надо картошку собрать в погреб и поехали уже.

Вскоре работа была выполнена, и они уехали с дачи. Марию сначала родители привезли к себе. После ужина мать вручила ей коробку и сумку с овощами, а отец отвез ее домой. Девушка принялась задумчиво перебирать старые вещи. В коробке оказались пара потрепанных новогодних елочных украшений, блокнот, в который Мария когда-то аккуратным детским подчерком записывала свои сокровенные мысли. Девятова открыла его и стала читать: «Антон хороший парень. Но странный какой-то. Мечтает о том, чтобы не было государств, правительство, чиновников, границ. Разве же такое возможно? Тогда же будет хаос и анархия. Я пыталась объяснить ему это. Но он непробиваемый идеалист». Девушка улыбнулась, вспоминая свои школьные годы. Потом медколледж. Кажется, именно там она познакомилась с очень интересной женщиной, которая утверждала, что у каждого человека на земле есть миссия. Эту женщину звали Екатерина Александровна, и она вела у студентов анатомию и физиологию человека, но, каждый раз на лекциях говорила, что официальная наука изучает только физическое тело, но на самом деле у человека есть еще эфирное, астральное и еще несколько «тонких» тел.

Рассматривая цветные фотографии, которые уже немного поблеки, Мария еще больше ударилась в ностальгию. Вот на снимке запечатлен момент, как она обнимается с пластмассовым скелетом. А вот фотография с пикника, на котором присутствовало полгруппы. Студенты пили пиво, жарили шашлыки и пели песню под гитару. А тут она с Антоном. Стоят в обнимку на мосту. Тут целуются. А это что? Какая-то заламинированная бумажка со штрихкодом и циферками. Сразу вспомнился день рождения. Антон подарил Марии эту бумажку, сказав, что это биткоины.

— И что с ними делать? — спросила девушка.

— Это первая криптовалюта. Она перевернет мир. Вот увидишь.

— Ну перевернет мир. Ладно, верю. Но что мне делать с этой бумажкой? Повестить на стену и любоваться?

Парень тогда снисходительно усмехнулся.

— Возможно, когда-нибудь эти биткоины будут стоить миллионы.

«Интересно», — подумала девушка, — «Стали ли стоить эти биткоины миллионы? Надо будет поинтересоваться. Но это потом. А сейчас пора спать. Завтра на работу».

Мария, как обычно, приняла душ, и легла в постель, взяв с собой очередной любовный роман. А потом она уснула, а утром нашла книгу, валяющуюся на полу с раскрытыми страницами. Мысленно поругав себя, девушка поставила книгу на полку и стала завтракать. Потом поехала на работу, где, в перерывах между больными через смартфон читала о биткоинах. Многое из прочитанного она не понимала. Но нашла несколько историй о том, как люди выпрыгивали из окна, потому что теряли или забывали ключ от бикоинов, купленных много лет назад за бесценок, а сейчас стоивших целое состояние. «Обидно будет, если я не смогу открыть тот криптокошелек», — подумала девушка, и с трудом дождавшись окончания смены, стремглав побежала домой.

Дома Мария еще раз внимательно перетряхнула коробку и нашла инструкцию, прилагающуюся к подаренным биктоинам. Инструкция была напечатана на принтере и точно так же заламинирована. Пользуясь интернетом, Девятова довольно быстро выяснила, как установить на свой телефон специальную программу и активировала биткоин кошелек. Узнав, сколько стоят эти биткоины, девушка едва не грохнулась в обморок. «Похоже, Вселенная услышала меня», — подумал она.

Глава 13. Челледнж

Армэль Дюмон прогуливался по луна-парку, держа за руку свою пятилетнюю дочь Аннет. В другой руке девочка держала сахарную вату и увлеченно поедала ее. Дюмон слегка полноват. Волосы короткие, темно русые. Лицо округлое, интеллигентное. Его дочь, напросив, очень худая, волосы светлые, заплетены в косичку с большим красным бантом.

Потом Армэль и Аннет присели на скамейку. Аннет сказала:

— Пап. Я вот тут думаю. И никак не могу понять. Можно я спрошу?

— Спрашивай, — улыбнулся Армэль.

— А что такое «челлендж»?

— Это выход за свои пределы, — ответил он, а когда заметил непонимающий взгляд дочери, пояснил:

— Ну вот представь что ты боишься кататься на американских горках. Но ты, чтобы побороть свой страх, все-таки решила прокатиться. Это и есть челлендж.

Девочка задумалась.

— Ну что, куда еще сходим? На колесо обозрений? — спросил Армэль.

— А давай на американские горки! — вскликнула Аннет, — устроим челлендж!

— А не боишься?

— Боюсь, конечно… но надо же челлендж сделать.

— Челлендж, челлендж, челлендж, — улыбаясь повторяла девочка, пока шла до аттракциона.

Когда ои сели в кабинку, Аннет замолчала и испуганно прижалась к отцу. Кабинка стремительно помчалась по «горкам». Аннет громко завизжала. А потом, когда они уже сошли на землю, воскликнула:

— Вот это был челлендж!

— Опа! — проговорил вдруг Армэль, — времени-то уже пора. Мама, наверно, заждалась. Ругаться будет. Пойдем-ка.

Девочка заметно погрустнела.

— Так не хочу к маме, — проговорила она, — давай сбежим…

— Нельзя. Тогда меня посадят в тюрьму, а тебя навсегда отдадут маме.

— А почему?

— Потому что так судья решил.

— А почему он так решил?

— Ну, вот такой судья нехороший…

— А почему судья нехороший?

— Хм. Даже не знаю, как тебе и объяснить. Наверное, тебе надо сначала подрасти, потом сама пойдешь.

— Эх, — вздохнула девочка, — скорее бы вырасти, чтобы все понять.

У выхода из луна-парка их встретила светловолосая женщина в сером жакете и серой юбке, глаза которой закрывали темные солнцезащитные очки. Взяв Аннет за руку, она молча повела ее за собой, даже не поздоровавшись с Армэлем.