На грани безумия (ЛП) - Стоун Кайла - Страница 39

Позади них, в фойе, Ноа увидел людей, копошащихся внутри церкви, большинство из них лежали на скамьях и на полу, укрывшись одеялами и подушками. Они выглядели если не счастливыми, то хотя бы согревшимися и устроенными.

— Все в порядке, Дафна, — успокоил Ноа. — Мы просто зашли проведать вас. Вот и все.

— Мы предлагаем защиту, — вступил в разговор Джулиан, — для вас и здешних семей. Точно так же, как мы делаем это в «Френдли», на заправке и в аптеке Винсона. Мы имеем дело с грабежами и взломами каждую ночь.

Дафна неуверенно посмотрела на Бишопа.

Бишоп покачал головой.

— Нет, спасибо.

— Почему нет?

— Во-первых, у меня уже есть защита. Во-вторых, я не принимаю помощь, за которую приходится платить.

— Что это значит? — спросил Ноа.

Бишоп сложил руки на груди, не шелохнувшись.

— Проблема не в «помощи». Проблема в стоимости.

Губы Джулиана скривились в презрении.

— Это полная чушь…

— Бог защитит нас, — мягко сказала Дафна. Она похлопала по спине ребенка, который прижался к ней своим крошечным телом. Внутри церкви начал плакать малыш. — Как только что сказал мой муж. Бог и наши вооруженные дьяконы, наши верные прихожане, которые вызвались присматривать за церковью.

— Но…

— Спасибо за ваше предложение, джентльмены. Искренне. Мы очень ценим, что вы подумали о нас. Но с нами все будет в порядке. Пожалуйста, приходите завтра в кладовую. Мы будем раздавать последние запакованные пироги, пока они не испортились. У нас есть несколько пекановых, оставшихся с Рождества.

— Это не то, что я… — прошипел Джулиан.

— Спасибо за вашу щедрость, — ответил Ноа, перебивая Джулиана. — Мы обязательно заглянем к вам.

Улыбка Дафны стала шире, в ее глазах появился намек на облегчение. Она переглянулась с Ноа. Они оба старались разрядить напряжение.

— Я оставлю вам один, офицер Синклер. Да благословит вас Бог и сохранит вас в безопасности.

Тяжелые двойные двери закрылись. Вот так просто они получили отставку.

Ноа и Джулиан на мгновение замерли на ступеньках в холоде и темноте. Мужчины вернулись к своим снегоходам и ждали их. Единственный свет исходил от лучей фар снегоходов.

Сильный снег падал густыми спиральными порывами. Замерзшие ветки скрипели, когда ветер завывал и стонал вокруг церкви.

Джулиан набросился на Ноа.

— Он ведет себя эгоистично без всякой причины. Как ты этого не видишь? Никому не станет легче, если эти наркоманы завладеют их запасами. Тогда все будут голодать.

— Эти любители метамфетамина в камере, помнишь? — Ноа беспомощно пожал плечами. — Бишоп упрям. Он всегда был таким.

Джулиан насмешливо фыркнул.

— Они не единственная опасность. Ты знаешь это.

В темноте Ноа не мог разглядеть выражение лица своего друга, но знал, что Джулиан расстроен. Не только из-за Бишопа, но и из-за него самого.

— Джулиан…

Джулиан отвернулся от него, топая по заснеженным ступенькам, чуть не поскользнувшись, направился к своему «Ски-Ду». Его руки все еще были сжаты в кулаки, плечи напряжены.

Он остановился у своего снегохода.

— Он твой друг. Заставь его поумнеть.

«Или что?» Но Ноа не хотел задавать этот вопрос. Он повис в холодном воздухе без ответа.

Холодок тревоги пробежал по его груди, когда он посмотрел на темную дорогу, на пустые улицы и здания, которые, как знал, находились там, но не мог увидеть — на весь Фолл-Крик, пустынный, замерзший, безлюдный.

Глава 39

Октавия Райли

День седьмой

— Кто-то идет, — сказала Октавия.

Она быстро села. Ее пронзила волна кислой тошноты. Кожа зудела от холодного, колючего пота. Она ожесточенно почесала руки. Октавия пребывала в полусне, полугаллюцинации. Пауки ползали под ее кожей. Тараканы и личинки.

— И что? — Рэй не спал с тех пор, как они оказались здесь. Он сидел и отдыхал какое-то время, но теперь снова встал и метался, как лев в клетке, подергивая хвостом в подавляемой ярости. — Пусть приходят!

Они съели уже пять порций, но вот уже несколько часов никто не спускался покормить их. Казалось, что прошел целый день. Их помойное ведро тоже не опорожнялось, и от него нестерпимо воняло.

Она вздрогнула.

— Я слышу его. Шаги настоящие.

— Заткнись, черт возьми, — мрачно прорычал Томми. — Мы пытаемся заснуть.

Они понятия не имели, день сейчас или ночь. Внизу не наблюдалось ни одного чертова окна. Мог наступить конец света, а они даже не узнали бы об этом.

При этой мысли она издала хриплый смешок. Кого она обманывала? Конец света уже наступил. А они здесь, пропускают все веселье.

Шаги гулко отдавались на лестничной клетке. Все здесь выложено большими старыми каменными плитами. Каждый звук усиливался.

— Они реальны, — прошептала она.

Шаги становились все громче. Кто-то топал по лестнице здания суда в подвал. Появилась фигура.

Мужчина, судя по росту и обхвату, широким плечам. На нем тяжелая черная куртка до колен, капюшон надвинут на лицо, густой мех скрывает черты лица в тусклом свете единственного керосинового фонаря.

— Какого черта тебе нужно? — спросил Рэй. — Ты здесь, чтобы вызволить нас из этой дыры?

— Вы не можете держать нас здесь так долго без адвоката и телефонного звонка! — заявил Никель. — Я знаю свои права!

— Вы не кормили нас весь день! — Баки, пошатываясь, поднялся на ноги. Его массивные руки, покрытые шрамами, сжались в кулаки по бокам. — Мы засудим ваши задницы по полной программе.

— Неа, — пробурчал Томми. — Мы сделаем лучше. Мы найдем ваши семьи. А потом разрежем их на мелкие кусочки прямо у вас на глазах.

Билли ничего не сказал. Он сидел на скамейке с прямой спиной, его черный взгляд медленно блуждал по человеку, стоящему за решеткой, и его странствующий взгляд, казалось, устремился прямо на Октавию.

— Вы хотите выбраться отсюда? — спросил мужчина. Его голос звучал глубоко и хрипло, словно он пытался замаскировать его. — Тогда заткнись, черт возьми. Иначе я сейчас же развернусь и пойду обратно по этой лестнице. И уверяю вас, эти люди позволят вам сгнить здесь. Они уже обсуждают, кормить ли вас в следующий раз или нет.

Братья Картеры матерились и проклинали его. Томми выплюнул сигарету, которая упала на ботинки мужчины.

— Заткнись уже! — Октавии удалось подняться на ноги. Не обращая внимания на тошнотворное бурление в животе, она подошла к Рэю и ухватилась за решетку. Все мужчины вели себя как болтливые идиоты. Им нужна женщина, чтобы справиться с этим. — Мы слушаем.

Мужчина показал ржавый железный ключ.

— Это поможет вам выйти. Ваш охранник наверху, храпит. Но сначала мне нужна от вас услуга.

Глаза Рэя выпучились. Он кипел. Она уже видела этот отблеск злобы в его взгляде. Он был достаточно разъярен, чтобы разнести что-то. Или кого-то.

— Какого черта мы должны что-то делать для тебя?

Октавия жадно смотрела на ключ.

— Мы сделаем это.

Билли и Никель поднялись на ноги.

— Это нам решать, — сказал Никель, нахмурившись. — Не тебе.

Все они двинулись к решетке, даже Билли. Пять опасных мужчин, напряженных и ощетинившихся, беспокойных и голодных, как дикие собаки.

Октавия все еще не могла разглядеть лицо пришедшего. Керосиновый фонарь висел на стене позади мужчины, поэтому он оставался в тени. Все, что она могла сказать, это то, что он белый и не старый. Но он казался знакомым. Как будто она должна его помнить, если бы ее измученный мозг не напоминал швейцарский сыр.

— Работу, если хотите, — спокойно продолжил мужчина. — В церкви Кроссвей.

— Я убью Аттикуса Бишопа! Он труп! — выругался Рэй. — Эти набожные засранцы крадут еду у хороших, честных обычных людей вроде нас, а потом раздают ее так, будто они боги! Как будто у них есть на это право по сравнению с нами!

— У них есть не только еда, — тихо сказал мужчина. — У них есть золото.

Рэй уставился на него так, словно тот нес чепуху.