Николай I. Освободитель (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 36

После двух недель маневров две армии в итоге встретились под Лейпцигом, где в ходе тяжелейшего и кровавейшего двухдневного сражения, Бонапарт вновь смог обратить своих противников в бегство. Союзное войско потеряло от семидесяти до восьмидесяти тысяч человек убитыми и пленными, на некоторое время полностью утратив боеспособность. Впрочем, победа и Наполеону далась не легко: почти пятьдесят тысяч погибших.

Дальше кампания развивалась по примерно знакомому мне сценарию с поправкой на то, что положение союзников в плане сохраненных войск было все же несколько лучше. 17 ноября французы без боя вошли в Берлин, оборонять его было не чем. 2 декабря их передовые части достигли Варшавы, что уже непосредственно грозило границам Российской империи. Хотя при наличии стотысячной группировки в Восточной Пруссии, нависавшей над левым флангом Наполеона, было очевидно, что на восток корсиканец не пойдет. Война обещала продолжиться и в следующем 1807 году

Дурные вести с полей сражений этой осенью несколько компенсировались моими коммерческими успехами, если это вообще можно сравнивать. Затея со стеариновыми свечами оказалась на удивление удачной, более того Василию Михайловичу и его ребятам понадобилось всего несколько недель, чтобы выполнить мой заказ, ориентируясь только на весьма размытые ошметки воспоминаний от процесса описанного у Жюль Верна, и конечный результат, который я хотел бы получить.

Итоговый продукт превзошел все ожидания: стеарин крыл обычные сальные свечи, которые не слишком хорошо горели еще и вонял при этом преотвратно — а еще их очень любили крысы — как бык овцу в плане качества, а что касается дорогих спермацетовых свечей, то тут выигрыш был в деньгах, причем в разы.

А самое приятное, что свечной рынок России, да и не только в России был просто огромен. Тысячи, да что там тысячи — миллионы штук свечей сжигались ежегодно и вот это уже было гораздо более серьезнее чем все мелкие забавы с шоколадом или застежками-молниями, которые до сих пор, спустя полгода с начала производства, делались под заказ сотнями штук. Да это было модно, дорого, но миллионов на таком объеме не заработаешь точно. А на свечах — вполне.

З.Ы. Убрал по настоянию разбирающихся комментаторов азид свинца. Теперь у нас в капсюлях обычная гремучая ртуть.

Интерлюдия 3

— Лежим, лежим, не шевелимся, — бормотал про себя капитан Авдеев глядя на приближающуюся колонну противника. Он со своими егерями занял склоны неглубокого ущелья, по дну которого текла мелкая речушка и должен был прикрыть основное войско от возможного обходного маневра противника. Собственно турка тут особо не ждали поэтому, и Иван Васильевич Гудович, ставший главнокомандующим русскими войсками на Кавказе после смерти князя Цицианова, и оставил тут всего не полные четыре сотни бойцов. Предполагалось, что двужильные егеря прикроют фланг основной армии, а потом без проблем на своих двои догонят ее на следующем переходе.

Получилось, однако, совсем не так, как гадалось. Юсуф-паша посчитал, что добиться в русскую оборону лбом — дело не благодарное и отправил в обход левого фланга гяуров отряд в полторы тысячи человек, чтобы тот неожиданно ударил в критический момент и решил исход возможного сражения.

— Лежим, лежим…

Благо турок заметили издалека и успели подготовиться: занять склоны, соорудить кое-какие укрытия от вражеских пуль, укрыться белыми маскхалатами. Последние в условиях горной зимы оказались просто незаменимыми. Понятно, что для линейных частей, которые бьются друг с другом грудь в грудь, малозаметность не так важна, однако для егерей, еще и вооруженных штуцерами, возможность дать первый выстрел по ничего не подозревающему врагу, идущему походной колонной с расстояния в две сотни шагов, была просто бесценной.

Повезло еще и со временем: видимо для того, чтобы иметь больше часов короткого зимнего светового дня, турок выдвинулся пораньше и теперь утреннее солнце светило ему вдоль ориентированного с востока на запад ущелья точно в глаза наступающим, что создавало егерям просто полигонные условия для стрельбы.

Вот бодро вышагивающий первым офицер, в длинном изумрудно зеленом кафтане, достиг приметного камня, до которого было как раз две сотни шагов — Иван Васильевич по вбитой на тренировках привычке заранее перед боем наметил для себя ориентиры, это конечно больше пушкарям нужно, но и штуцерникам тоже во вред не пойдет, — и капитан вжав приклад в плечо покрепче, потянул спусковую скобу.

Закрепленный в курке кусок кремня ударил по полке с порохом, и с небольшой в полсекунды задержкой штуцер плюнул в сторону противника куском свинца. Тело при этом сразу же совершенно механически начало выполнять уже десятки и сотни раз отработанный механизм действий без участия головы.

…Достать шомпол в два движения прочистить ствол от возможных горячих остатков предыдущего выстрела…

Продолговатые пули интересной формы, пулелейки под которые, великий князь передал ему перед отправкой на Кавказ оказались с одной стороны просто гениальной штукой, позволявшей перезаряжаться раз в шесть быстрее без утомительного вбивания свинцовой пули по нарезам вглубь ствола, а с другой — мало применимой на практике.

…Достать патрон, скусить головку, отсыпать чуть пороха на полку, остальное засыпать в ствол…

Проблема заключалась в том, что калибр штуцеров, пусть даже в таком небольшом подразделении как отдельный батальон, изрядно отличался. Это только теоретически все русские штуцеры имели калибр в шесть линий, на практике же — учитывая, что некоторые стволы помнили еще бабушку нынешнего императора — это число могло спокойно гулять в пределах миллиметра-двух.

…Отправить вслед за порохом внутрь пулю прямо в бумаге, выступающей в рожи пыжа…

Впрочем, кое как с это проблемой справились, пересортировав штуцеры так, чтобы составить одну скорострельную роту, вооруженную спец пулями — а остальным пришлось стрелять по старинке.

…Вновь схватить шомпол и другим его концом — пяткой — несколько раз с силой стукнуть по мягкой свинцовой пуле, так чтобы ее немного раздавило и она заполнила собой весь диметр ствола…

Спрятать на склонах все четыреста человек естественно не получилось, поэтому Авдеев придумал простенький в общем-то, но при ближайшем рассмотрении перспективный план. Первая, скорострельная рота должна была согласно нему подпустить турка на расстояние выстрела, после чего засыпать свинцом. Как только противник очухается и поймет, что против них всего лишь сотня штыков — отступить на пять сотен саженей назад, где за небольшим изгибом ущелья и дожидались остальные бойцы, продолжающие в это время укреплять оборону.

…Убрать шомпол, еще раз проверить порох на полке, поднять штуцер к плечу…

В первые секунды турки, попавшие под обстрел, заволновались и принялись искать укрытие за валяющимися тут и там камнями. Хитрость заключалась в том, что с такого расстояния в начале 19 века могла в основном стрелять только артиллерия, наличие которой в тесном, зажатом с двух сторон проходе, означала для турок гибель всего живого. О том, что перед ними может быть часть, поголовно вооруженная штуцерами, турки естественно не подумали. Слишком уж редки такие подразделения были. Им понадобилось секунд десять-пятнадцать, чтобы осознать отсутствие впереди орудий, после чего турецкие командиры начали криками и пинками поднимать своих бойцов в атаку.

…Выцелить самого суетящегося вражеского бойца и аккуратно, плавно вновь потянуть спусковой крючок…

За это время русские егеря успели сделать еще по два примерно выстрела, стараясь в первую очередь выцеливать именно офицеров, сержантов и просто активных солдат, которые могут поднять товарищей для решительного рывка вперед. Понятно, что удара в штыки рота егерей не выдержит — десятикратное численное преимущество очень сильный аргумент.

Такая непривычная достаточно для местных тактика — обычно мушкетеры и прочие подобного рода солдаты, вооруженные гладкостволом стреляли скорее в сторону врага, ну или делали это практически в упор — была отработана заранее еще в процессе обучения. Им очень долго вдалбливали, что на войне нет места корпоративной солидарности, что на той стороне в первую очередь враг, который хочет тебя убить и которого нужно успеть убить первым, а уж потом — человек. Вернее, человеком он станет, когда бросит оружие и задерет лапки вгору, а пока вот эта суетящаяся напротив фигура — лишь мишень.