Николай I. Освободитель (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 29

То есть своим визитом я как бы ставил себя ниже, теоретически, во всяком случае. Вот только правило это к великим князьям применимо было весьма условно. Посмотрел бы я в глаза человеку, который решил бы что я приехал к министру в качестве просителя.

— Ждите здесь, не буяньте, — бросил я своему конвою в приёмной, Воронцов естественно последовал в кабинет министра за мной. — Добрый день Нестор Максимович, приятно вас вновь увидеть. Как вы тут разобрались уже со всем административным аппаратом?

В глазах профессора в первую секунду, когда я появился у него на пороге, промелькнуло странное испуганное выражение, однако увидев, мой доброжелательный настрой Амбоидик-Максимович тоже расплылся в улыбке. Акушер выглядел неважно, как будто постарел на несколько лет: в волосах прибавилось седины, а под глазами появились темные круги.

— Ваше императорское высочество!

— Николай Павлович, я же просил.

— Да… Николай Павлович, очень рад вас видеть. Обжился уже, как видите, закопался в бумаги по самую макушку, заела меня бюрократия, — улыбка на лице министра из радушной превратилась в достаточно кислую. — Совсем научную работу забросил, да и преподавательскую тоже: все время на разборки с крапивным семенем уходит.

— Ну тут я вам не помогу, Александр смертные казни не одобряет, — немудрено пошутил я, вызвав сначала удивление, а потом — приступ смеха. Видимо совсем профессора административная работа достала. — Я чего заехал-то. Хотел насчет оспопрививания переспросить. Дело нужное, архи — не побоюсь этого слова — важное!

— Работаем, Николай Павлович. Остро не хватает врачей привыкших работать по нашей… По вашей методе, — быстро поправился министр. — Соблюдая чистоту и гигиену. Не верят, стервецы, не авторитет я им, говорят, что раз за границей такого нет, так и нам дескать не нужно ерундой маяться.

— Так вы им статистику покажите, она же лучше любых слов все скажет.

— Ой! — Нестор Максимович только рукой махнул, — что им статистика, особенно иностранцам. Не верят они в нашу способность открыть что-то новое, не верят.

— Тогда может быть нужно подвести научную базу под это дело? Написать статью, монографию. Разослать в научные и медицинские журналы? И авторитет ваш вырастет, и польза для отечества.

— Да я как бы уже… — крякнул профессор. Понятно почему он испугался, когда я вошел, видимо думал, что я его за излишнюю инициативу ругать буду. Однако увидев на моем лице лишь заинтересованность и приглашение продолжать, Амбоидик-Максимович добавил, — но вот нет времени на научные изыскания. Все на дела министерские уходит.

— Понятно, нужно будет подумать над вашей проблемой, вы тоже, кстати, подумайте, может не хватает чего-нибудь. Людей, финансирования… Может авторитетом кого придавить нужно будет, — на этих словах стоящий до того молча Воронцов предупреждающе покашлял. Ну да у меня-то авторитета пока не много, и придворного веса вообще нет, но при желании кое-какие рычаги отыскать можно все равно. — В общем, пишите не стесняйтесь, чем могу — помогу.

Раскланявшись с министром, я отправился дальше, пройдя еще раз через приемную и поймав на себе кучу совсем уж изумленных взглядов. Пока мы Амбоидиком-Максимовичем общались, тут уже все естественно узнали, что это за паренек под охраной гвардейцев ходит к министрам на пообщаться и в комнату набилось еще больше желающих поглазеть на меня людей. Остается надеяться только на то, что такое зримое проявление благоволения от «семьи», пойдет Нестору Максимовичу, министерству и глобально начатому делу на пользу. Одно только поголовное оспопрививание жителей больших городов могло бы спасти сотни, тысячи жизней, не говоря уже про другие, более сложные, комплексные меры.

Следующим местом куда я поехал было Министерство финансов куда после расформирования Берг-коллегии передали все дела соответствующего направления. Сложно объяснить такой выверт чиновничьей мысли — казалось бы каким боком разведка и добыча полезных ископаемых к министерству финансов — однако отдельного министерства ведающего промышленностью империи у нас не было поэтому… Ладно, я старался в это не лезть, чтобы не расстраиваться и не ломать себе мозг лишний раз. Потом все равно придется это дело полностью перестраивать, а пока работает как-то ну и черт с ним.

Севергин, проходящий по горному ведомству как раз недавно вернулся из очередной геологической экспедиции — удивительной энергии человек, нужно признать — и теперь маялся без дела, потихоньку читая лекции по химии и по открытому им йоду в Медико-хирургической академии.

В министерстве финансов Севергина отыскать не удалось — Воронцов только глаза закатывал от такого попрания сословной табели о рангах, по его мнению я просто должен был вызвать всех интересующих меня особ а не летать по городу в поисках вчерашнего дня, однако я, засидевшийся в четырех стенах, уже саму возможность проветриться воспринимал как благо — поэтому дальше мы направились в академию.

Медико-хирургическая академия располагалась на правом берегу Невы у места истечения из нее Большой Невки. Внутри как обычно это бывает носились толпы очень важных с виду студентов, которые и подсказали нам — делая большие и круглые глаза и косясь на гвардейцев — что как раз в этот момент химик читал лекцию в одной из «больших» аудиторий.

Не став мешать — появление великого князя во всей свитой точно бы сорвало занятие — я скромно подождал химика, который после окончания лекции отвел нас в выделенный ему местным руководством кабинет. Ну как кабинет, это была маленькая коморка метров пять площадью от силы, большую часть которой занимал стол и шкафы с какими-то бумагами. Выглядело это, как для светила отечественной химии — откровенно скромно.

Вообще, если сделать небольшое отступление и дать короткую справку по российскому образованию и науке на стыке веков, то, вероятно, зачитывать ее в приличном обществе будет нельзя. Слишком уж часто там будут попадаться нецензурные слова.

Про начальное образование и говорить не буду, в этом деле был вообще мрак и ужас, однако и в плане высшего образования творился в сейчас полнейший кавардак. России откровенно не хватало образованных специалистов, причем во всех сферах, при этом вузы почему-то закрывались как тот же Академический университет тихо мирно загибавшийся последние тридцать лет и в этом 1805 году окончательно закрывшийся. Я, когда узнал об этом, тут же принялся строчить доклад Александру, но тот уже усвистал в войска. Проблемы высшего образования империи его в ближайшие месяцы будут интересовать явно не в первую очередь.

Взять хотя бы медицинское образование. При наличии медико-хирургической академии, готовившей военных врачей, подобного же заведения только гражданской направленности в городе не было. «Как такое может быть», — спросит посторонний, не разбирающийся в проблеме наблюдатель. «А бог его знает», — отвечу я несмотря на то, что искренне пытался во все это дело вникнуть.

В столице была чертова куча всяких мелких курсов, институтов, обучающих три с половиной землекопа и прочих училищ подобно тому, что возникло при нашем родильном госпитале. Там сейчас училось три десятка будущих акушеров, что по местным меркам считалось более чем солидно. И это при теоретической необходимости в тысячах таких специалистов, на секундочку. А вот единого учреждения, под крышей которого можно было бы выстроить какую-то систему, не было.

Очень хотелось снести все это нагромождение, разрушить к чертям до основания и сделать заново по нормальному, по-человечески. Останавливали два аргумента: первый — как справляться без хоть каких-то выпускников на переходном периоде, второй — хрен не кто позволит это сделать.

— Рассказывайте, Василий Михайлович, чем занимаетесь? Как вам преподавательская стезя? Еще не весь мозг студенты выели?

Длинный монолог химика я опущу, ничего хорошего он не сказал. Как это у нас часто бывает, особых дивидендов лично ему открытие йода не принесло, геологические экспедиции приносили неплохой доход, однако сорокалетний возраст намекал о необходимости остепениться и осесть, при том, что средств на научаю и исследовательскую работу выделять никто не хотел и приходилось читать лекции студентам, хоть дело это было во все времена неблагодарное и не слишком денежное.