По дороге пряностей (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 16

— Вычисляю курс.

Ничего и никому не объясняя, поскольку ориентация корабля в пространстве — это была моя самая главная тайна. Доверять людям и открывать для всего мира морской путь в Индию, Китай и Индонезию я не собирался. Пусть история течёт здесь своим ходом, поскольку я собирался обогатить только самого себя, а не всё человечество.

Ориентация симбионта была кстати основана и неотличима от того, как это делали моряки в Средние века, когда не существовало всех современных глобальных систем позиционирования в виде GPS или Глонасс. Широта измерялась используя стандартные формулы расчёта. Например всем известно, что солнце над экватором в полдень стоит в зените и тени от него на палубе не будет, а если мы начнём удаляться от экватора, скажем, в северном направлении, каждый полдень солнце будет находиться всё ниже и ниже, так что замерив высоту нахождения светила в полдень в градусах и отложив эту величину на виртуальной карте, симбионт и получал широту, на которой мы находитесь. Ночью это можно было сделать, ориентируясь на карту звёздного неба и Полярную звезду.

Что же касалось долготы, то тут было чуть сложнее. Имея постоянное корабельное время и зная высоту солнца в данной точке, можно было вычислить местное время, сравнивая его относительно константы, например времени Гринвичского меридиана. Как это выражалось у меня на практике. Известно, что Земля совершает оборот в триста шестьдесят градусов за двадцать четыре часа. Значит, одному часу соответствует пятнадцать градусов, а в одной минуте времени пятнадцать минут окружности. Поэтому если взять для примера точку на карте, время в которой отличается от гринвичского на два часа и одну минуты, значит, её долгота будет равняется тридцати градусам и пятнадцати минутам. Если корабельное время опережает гринвичское, значит, долгота у вас восточная, а если отстаёт — то западная.

И вот всё это рассчитываюсь в автоматическом режиме суперкомпьютером у меня в голове, накладывая сразу текущие координаты корабля на виртуальную карту в голове, корректируя проложенный первоначальный курс в зависимости от наших отклонений в пути. Мне же только и оставалось лишь пару раз в день посмотреть на солнце, а ночью также на звёзды, ну и муштровать рулевого, а также вахту, отвечавшую за корабельное время. Так что понятное дело, что даже при всём своём желания объяснить любому человеку этой эпохи, как происходят эти расчёты я точно не смог бы, без обвинения в ереси. Вот и приходилось имитировать всю эту бурную деятельность с неработающими приборами измерений, которые я держал в своей каюте и никому не давал в руки. Хотя нет, они конечно работали, но вот куда бы привели незадачливого пользователя, одному Богу было известно.

***

23 февраля 1195 года от Р.Х., южная часть Атлантического океана

— Сеньор Витале, — обратился ко мне Бертуччи, когда я приказал рулевому повернуть к первой точке нашего пути, из запланированного маршрута.

— Да сеньор капитан? — я повернулся к нему.

— Вы уверены в курсе? Мы уже сорок дней в пути, со времени выхода в океан.

— Уверен лишь Бог сеньор Бертуччи, — я загадочно пожал плечами, — я могу лишь полагать, что мои расчёты верны.

— Команда волнуется, мы едим только то, что взяли с собой, а ловить рыбу в то время, когда мы проходим рядом с берегом, вы запретили.

— Я не запретил, просто сказал, что если кто-то в обход моего приказа выловит, наесться и отравиться, того я лечить не буду, сразу выкину за борт.

— Это как-то слабо выглядит просьбой, — он покачал головой, — мне и другим офицерам хотелось бы больше ясности в ваших поступках и действиях.

— Этого вам точно не нужно знать, — отрезал я, прекращая очередные поползновения в сторону моей штурманской деятельности, — вам конкретно капитан нужно следить за кораблём и парусами. А если остальным нечем заняться, пусть подходят ко мне, я найду им занятие.

Желающих почему-то не нашлось.

— Можно хотя бы тогда попросить вас не плавать утром и вечером вокруг корабля сеньор Витале, — жалобно обратился старпом, — вы единственный кто знает, где мы находимся и есть с вами что-то случиться, мы все сгинем в этом бескрайнем океане.

Я почесал затылок. Да, действительно, чтобы разминать мышцы, я стал плавать рано утром, когда корабль ещё не вставал на курс, тоже поздно вечером, когда мы спускали паруса, и дрейфовали по течению. Я ещё не был настолько уверен в себе, чтобы ходить под полным ветром ночью.

— Могу предложить только чтобы меня обвязывали канатом и бегали за мной вокруг вдоль палубы, — предложил я, — если что-то случиться смогут быстро вытянуть.

— Благодарю вас сеньор Витале! — сеньор Джакопо молитвенно сложил руки, подзывая боцмана и давая ему распоряжение, всегда теперь выделять мне матросов с канатом.

— Если больше вопросов и предложений нет, пойду тренироваться, — хмыкнул я.

Юнги принесли мне подаренный отцом лук, и стрелы без наконечников, установив мишень, там, где я никому не мешал. Конечно расстояние было плёвым, на тридцатиметровом корабле было не сильно и развернуться из-за большой команды, которую я взял с собой, но пока это оправдывалось, большее количество людей, равнялось меньшему количеству вахт для каждого, так что матросы успевали даже отдыхать в промежутках между другими делами по кораблю, в виде наведения чистоты и уборки.

Лук же, я с каждой неделей чувствовал всё лучше, поскольку симбионт, улавливая какие мышцы у меня больше всего напрягаются, стал усиливать и укреплять тело, а особенно плечевой пояс. Так что я быстро набирал в плечах, и уже мог почти полностью натянуть тетиву на византийском рекурсивном луке. Фехтовать на палубе, где постоянно кто-то что-то делал было проблематично, так что плавание и стрельбы были единственными моими развлечениями в редкие часы свободного отдыха.

Нужно сказать, что несмотря на то, что большинство моряков умели плавать, всё же родились в Венеции и имели большой опыт плавания на галерах, прежде чем попасть в нынешний состав бригантины, но никто из них не пробовал последовать моему примеру. Прыгать в океан, когда вокруг километры морской воды, а под дном судна неизвестно какая глубина, опасались все. Поэтому каждый раз, когда я отряхиваясь и кутаясь в поданное юнгами полотенце, вылезал после очередного купания, моряки облегчённо вздыхали и крестились.

***

— Земля! Земля! — крики с верхушки грота, подняли всю команду, все кто был свободным от вахт бросились на крик и радостно гомоня, столпились у левого борта, показывая на смутные очертания береговой линии.

Офицеры с непонятным выражением на лице посмотрели на меня, словно над моей головой внезапно образовался нимб, и присоединились к торжествам.

— Всем по чарке вина, — распорядился Бертуччи, видя, что порядок можно навести либо плетьми, либо пряником. В данном случае плети явно были перебором, люди просто радовались и не сопротивлялись командам. Раздались крики здравницы капитану и штурману, который довёл корабль до берега и люди выстроились в очередь, получая положенную долю напитка из бочек, которые вынесли из загашников офицеров, купор и его люди.

Когда довольная команда вернулась к своим обязанностям, вокруг собрался старший состав. Выжидательно смотря при этом на меня. Я не стал делать вид, что не понимаю их возбуждённых переглядываний и ответил на незаданный вопрос.

— Аккуратно причаливаем, выдвигаем одну вооружённую продовольственную партию, которая ищет воду и что можно пустить на мясо. Я иду с ней. Если заметите туземцев, не стрелять, мне нужны живые пленные. Пока план такой.

Бертуччи по очереди рифовал паруса, заставляя корабль аккуратно снижать скорость. Когда на берегу стали отчётливо видны деревья, также мы к своему большому удивлению увидели и верхушки домов поселения, расположенному неподалёку от берега, тут же поступила команда боевой тревоги. Канониры бросились расчехлять пушки, а выделенная наземная команда спешно облачаться в кольчуги. Надел свою и я, укрыв всё это под льняной верхней одеждой, чтобы не получить тепловой удар, поскольку железо мгновенно нагревалось под экваториальным солнцем.