Лунная дорога. Часть 2 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 39

Мы еще немного шутливо попрепирались, потом я вымыла посуду, он пропылесосил пол, и мы дружно вернулись в комнату.

Прочитав в ноуте о захвате бандитов, он вздохнул:

– Гады. Посадят их, но девчонок, которых они продали, вернуть вряд ли удастся.

– Их посадят, но сколько еще подобных им ошивается по стране? И я не понимаю, как они девушек-то через границу провозят?

– Видимо, есть пути. В некоторых местах с нашими бывшими союзными республиками границ-то, по сути, нет. Можно спокойно на легковушке проехать по проселочным дорогам. Ну а через эти страны – куда угодно, – прижав меня плотнее к себе, выдохнул: – Повезло, что ты попалась на глаза этому академику.

– А ты в самом деле хотел с ними драться?

Он пожал плечами.

– А что мне еще оставалось делать? Конечно. Я уже кое-каким друзьям позвонил. Пришлось идти бы стенка на стенку.

– У них оружие было, – с дрожью в голосе сказала я, – огнестрельное. Как бы вы выстояли?

– Мы десантники. Кое-что тоже можем, – он провел губами по моей щеке. – А вообще ну их всех подальше! Неужели нам с тобой больше заняться нечем? – его голос приобрел низкие хрипловатые нотки. – Есть же у нас более приятные вещи?

Я согласилась – есть, конечно. Мы ими и занялись.

Глава девятая

Мы с Лешей наряжали маленькую искусственную елочку, скромно примостившуюся на столе. Старая, два метра высотой, внешне почти как настоящая, как была увезена мною на дачу вместе с посудой, так там и оставалась. Не для маленькой она квартирки. Вот куплю настоящую квартиру, тогда и елку большую буду ставить. А пока приходится довольствоваться этой чахлой имитацией.

– Может, не поедешь? – продолжал ныть Красовский, халтурно изображая погибающего от разбитого сердца.

Пришлось ему на это указать:

– Недорабатываешь, я тебе не верю. Естественнее надо быть и проще. Глазки мне во время сердечных мук строить не следует. А так у тебя не страдания получаются, а одно пустое кокетство.

Он надулся.

– Нет, ну ты прямо Станиславский в юбке!

– В штанах, где ты юбку-то увидел? – на мне были широкие удобные бриджи.

– И почему ты постоянно со мной препираешься? – вознегодовал он. – Вот что б я ни сказал, ты цепляешься к каждому слову!

– К каждому? Не заметила! – я отошла на шаг назад, прикидывая, куда бы еще повесить красивую стеклянную Снегурочку.

Проблема была в том, что количество игрушек, рассчитанных на большую елку, на маленькую попросту не входило. Это было обидно, потому что игрушки были очень красивые, но величина елочки и чувство меры против такого обилия протестовало.

Заставив это самое чувство замолчать, я все-таки повесила Снегурочку на самое видное место. И не страшно, что на этой ветке уже висело три игрушки! Их ведь тоже нужно вытаскивать на свет божий, проветривать, как дамочки проветривают зимой шубки.

– И еще ты вздумала работать на Новый год! – вот тут уже он стал похож на нашего областного прокурора, мне как-то пришлось видеть по телеку его обвинение на суде. Интонации – один в один!

– Вздумала? – я твердо указала ему на несоответствие, надеясь, что он замолкнет, сам-то ведь тоже под начальством ходит: – Вообще-то у нас график составляет завотделением. Так что это вовсе не моя инициатива.

– Ты могла бы отказаться! – патетика только усилилась. – Незаменимых нет!

– По какой причине я вдруг стала бы отказываться от работы? Кто бы меня стал заменять, не подскажешь? – что-то мне уже стало скучновато. Не люблю я препирательства разного рода, они меня утомляют.

– Ты работаешь каждый Новый год! – горестно воскликнул он, только что не вздевая руки ввысь, как в греческой трагедии, как это любит делать Инка. – Каждый! И этот тоже! А потом улетаешь в Москву! Без меня!

Ого! Вот и настало время высокой драмы. Прямо шекспировский Гамлет: «быть или не быть!» Следующий у нас на очереди кто? Отелло?

– Поехали вместе! – в который раз предложила я.

– Не могу! Ты прекрасно знаешь, что четвертого мне на работу!

– Откажись! Зачем же дело стало? – а что, ему можно ерунду мне советовать, а мне нет? Я за равенство! – Незаменимых нет, ты сам только что сказал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он вскинул ладони в пораженческом жесте.

– Туше! Квиты! Но ты хоть будешь обо мне вспоминать? – он обнял меня за плечи и привлек к себе.

– Конечно. Думая, не привел ли ты сюда утешаться очередную Райку.

И вот теперь он обиделся по-настоящему. Молча опустил руку и вышел.

Да, зря я это. Но зато теперь он отвлечется от своего занудного морализаторства. Выждав минут пять исключительно для форса, пошла его искать. Долго этим заниматься не пришлось, квартирка малюсенькая. Красовский стоял на кухне, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу и опершись о подоконник кулаками.

Подошла, прижалась к его спине щекой, обхватила за твердую талию. Помедлив немного, он повернулся.

– Понимаю, что доверять ты мне еще долго не сможешь, – со вздохом признал он. – Но постарайся хотя бы мои прошлые глупости не напоминать, а?

– Их трудно забыть, – ответила, возвращая ему горестный вздох, – но я попробую.

Он прижал меня к себе и рассмеялся уже с облегчением.

– Ты удивительная, Маша. И как я тебя люблю! Одна мысль, что не увижу тебя целую неделю, делает меня по-настоящему несчастным.

Удивительной я себя не считала. Наоборот, знала множество гораздо лучших, нежели я, людей. Но эта восторженность была приятной. Да и фальши в его словах я не чувствовала.

Встретив Новый год за привычной уже работой, первого улетела к маме с отчимом, решившим для разнообразия провести праздник дома, в Подмосковье, в поселке под забавным названием Лисино. Провожал меня унылый Алексей, всем своим видом демонстрирующий тоску от не наступившей еще разлуки.

В Домодедово меня встретил Денис Дмитриевич на своем «лендровере», но за рулем сидел его водитель, что было очень даже хорошо, потому что мы с отчимом проболтали всю неблизкую дорогу. Я как-то незаметно для себя выложила историю с попыткой моего похищения и проговорилась, что со мной живет парень.

И то и другое отчиму не понравилось. Но если про Красовского он мне ничего не сказал, то про Артура все-таки выговорил. Я молча выслушала, но осталась при своем мнении. Ну что бы он смог сделать? В этой неприглядной истории столкнулись силы не его масштаба. Отчима можно отнести к хорошо обеспеченным людям, но не больше. Хотя кто его знает? Возможно, знакомства у него кой-какие и есть.

Но как противно, что в нашей стране, чтоб жить более-менее спокойно, нужно иметь за спиной сильных защитников, и что правит в ней, по сути, произвол. Вот неужели наш нынешний губернатор не знал о том, что делается в его регионе? Хотя МВД ему не подчиняется, может, и в самом деле не знал. Или не трогал, чтоб не пострадать самому. Не буду никого обвинять, поскольку не знаю подоплеку всех этих темных делишек.

Единственное, о чем попросила отчима – ничего не говорить маме, чтоб не волновать. Все уже прошло, чего зря тревожиться?

К моему удивлению, дом оказался относительно небольшим, деревянным, всего в два этажа и пять комнат. Денис Дмитриевич называл его «изба». Он и в самом деле походил на крепкую крестьянскую пятистенку. Весь дом, а особенно наличники, были украшены тонким деревянным кружевом в народном стиле, и весь он, несмотря на внушительность и крепкость, напоминал изящную игрушку. Красота, да и только.

Мама встретила нас роскошным рыбным пирогом с какой-то умопомрачительной рыбой. Оказался обычный палтус, но не выращенный в искусственных рыбофермах, а дикий, пойманный где-то возле берегов Норвегии. Разница была наглядной, вернее, вкусовой. Вот еще один яркий пример хорошего на первый взгляд дела, испорченного погоней за прибылью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поскольку прилетела я поздно, то после сытного ужина отправилась в отведенную мне комнату и уснула. На следующий день, проснувшись раньше всех, тихонько перекусила тем, что нашла на кухне, и отправилась походить на лыжах, предусмотрительно приготовленных для меня мамой.