Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 19

Взяла в руки коробочку и вдруг поняла, что при других обстоятельствах я этому подарку была бы рада. Но теперь…

Надела скромное ситцевое платье ниже колен, не желая шокировать дедушку с бабушкой Красовского, наверняка голоколенных девиц они не одобряют, шляпку соломенную на голову нацепила, солнечные очки на нос, куда же без них? В сумочку положила коробочку с кольцом, вышла из калитки, заперла ее на ключ.

Посмотрела вокруг. Бывают же в жизни удачи? Вдруг и мне повезет? И ведь повезло! На соседней даче у тети Вали заурчала старенькая «Волга». Я быстренько переместилась к их воротам. Через пару минут из них выкатилась машина, тридцать лет назад бывшая гордостью владельцев. Волжанка выглядела как новенькая, только что не сияла. Конечно, при таком-то хозяине, как рачительный дядя Володя, и сиять можно.

Увидев меня, тетя Валя велела мужу остановиться и спросила:

– Ты куда, Машенька?

– В Ясини. До поворота не подбросите?

– Да чего до поворота, мы в Ясини и едем. За молоком. Так что если тебе туда-обратно надо, то садись.

И кто говорит, что чудес не бывает? Вот оно, самое настоящее чудо!

Я с искренней благодарностью шустро забралась на заднее сидение. Когда стали подъезжать к выезду из садоводства, я бесшумно переместилась на пол, чуть ли не вжавшись в него. Закрывая ворота, дядя Володя странно на меня посмотрел, но промолчал. Вот что значит тактичный человек, уважаю таких.

Тетя Валя, увлекшись болтовней по телефону, мои выкрутасы не заметила, не то пытала бы меня до самой деревни. Когда отъехали на приличное расстояние, я снова переместилась на сидение и сделала вид, что только тут и сидела.

Тетя Валя с трудом оторвалась от телефона лишь при въезде в деревню. Я попросила высадить меня у клуба, здраво рассуждая, что здесь уж все точно знают, где проживает заведующая, пусть даже и бывшая.

Спросила у девчонки, выходившей из клуба с внушительной пачкой книг в руках, она кивнула мне на дорогу в сторону речки.

– В-о-он там, третий дом от угла. Дарья Ивановна недавно домой ушла, на обед.

Поблагодарив ее и думая, что и здесь есть книгочеи, я бодро почапала в указанном направлении. Искомый дом оказался крепкой пятистенкой с тюлевыми занавесками, низким палисадником с традиционными мальвами и золотыми шарами.

Я негромко постучала в зеленую калитку в высоком сплошном заборе, отгораживавшем двор от улицы. Раздался громкий крик:

– Заходи, кто там! Не заперто.

Потянула на себя язычок железного запора и вошла во двор. Он оказался большим и чистым, видимо, живности здесь держали немного, или стайки находились с другой стороны. Во дворе на лавочке под навесом сидели крепкий немолодой мужчина с кустистыми седыми бровями и женщина в легком ситцевом платье с короткими рукавами и слишком уж кудрявой головой в стиле шестидесятых годов. Неужто тут все еще перманент делают? Или это результат химической завивки?

Поздоровавшись, я подошла к ним.

– Алексей Красовский здесь живет?

Женщина сдвинула брови, неприязненно поморщилась и зло ответила:

– Здесь, и что?

Немного удивленная негостеприимным приемом, я полезла в сумочку за кольцом.

– Вы не могли бы передать ему…

Договорить мне не дали. Невесть отчего разъяренная хозяйка поднялась, уперла руки в бока и заорала на меня:

– Да что это такое! Ни стыда ни совести у этих горожанок нету!

Мужчина ради справедливости с ехидцей заметил:

– Ну, у наших деревенских девок с этим тоже напряженка.

Не давая мне вставить ни слова, женщина продолжила выговаривать:

– Чего вы за ним табуном ходите, бесстыжие? Ты сегодня третья уже сюда приперлась! Третья! И всем только одно нужно!

– Хороший кобель, значит, – как бы между делом добавил мужчина. В его тоне не было ни осуждения, ни поощрения. Так, констатация факта, и ничего больше.

Женщина продолжала что-то кричать, я не слушала. Мне просто было до чертиков обидно. Умом я понимала, что это делается для того, чтоб отвадить от внука надоевших поклонниц, хотя для обозначения бедных девиц у женщины имелись куда более емкие эпитеты. Но вот только я-то тут при чем? Мне-то от Красовского нужно было только одного – чтоб он от меня отстал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наконец она выдохлась и стало тихо. Я сухо спросила:

– Вы закончили? Теперь можно говорить?

Они опешили и посмотрели на меня, как на диковинную зверушку. Типа голубого щенка. И странный он, и чего от него ждать, не знаешь.

– Возьмите это кольцо, и будьте так любезны, передайте его своему внуку. И скажите, что мне от него ничего не нужно, – тон у меня был таким же ледяным, каким мама говорила с отцом в последний раз. – Если до знакомства с вами у меня еще были сомнения в степени паршивости его характера, то сейчас никаких не осталось. Как известно, яблоко от яблони и так далее.

Это было нехорошо, но после незаслуженного унижения меня их чувства совершенно не волновали.

Я всунула коробочку с кольцом женщине в руки и быстро вышла. На улице покрутила головой, пытаясь сообразить, куда мне идти. После вызванного моим появлением скандала я была несколько дезориентирована.

Пока определялась с собственным местонахождением, женщина, видимо, рассмотрела кольцо и забормотала:

– Ой, чего ж это я! Леха кольцо дорогущее подарил, недаром, видимо. Зря я на девчонку накричала.

– Зря, конечно, – назидательно присоединился к ее самобичеванию хозяин. – Ты, как обычно, сначала орешь, потом думаешь.

Я быстро пошла прочь и уже от здания клуба услышала вопль из проулка:

– Девушка, подождите, подождите! – и звук тяжелых торопливых шагов.

Тут, на мою удачу, послышался рокот мотора, и к клубу подъехала волжанка тети Вали. Я быстренько запрыгнула в нее, и мы отчалили. Боковым зрением увидела выскочившую из проулка бабушку Красовского, но сделала вид, что ничего не заметила. Разговаривать с ней я теперь ни за что не буду, спасибо, наслушалась.

Приехав на дачу, поблагодарила соседей и пошла к себе. Едва зашла внутрь дома, слезы брызнули ручьем. Да, таких гнусных эпитетов в свой адрес я еще не слыхала. И как можно говорить такое совершенно незнакомому человеку, которого видишь первый раз в жизни? Не понимаю.

Я плакала так, будто у меня отняли что-то важное и очень нужное. Может быть, веру в людей? Или доброе к ним отношение? В результате у меня покраснели глаза, распух нос и заболела голова.

Приказав себе прекратить, умылась холодной водой и занялась делами, коих на даче всегда немерено.

Когда приехала мама, ничего ей о своем неудачном путешествии в Ясини не сказала, хотя она пытливо посмотрела на меня и сразу догадалась, что я плакала. Как человек умный и деликатный, в душу мне лезть не стала, понимая, что я потом и сама все расскажу, вот только успокоюсь.

– Командировка у меня через неделю, так что придется попросить сестру приглядеть за дачей. Припасов в этом году столько делать не будем, нам двоим такая уйма не понадобится.

Я спросила прямо:

– Мама, ты считаешь, что развод неминуем?

– Однозначно! – она отрубила это так жестко, что я поежилась. Похоже, отец выкинул что-то похлеще обвинений мамы в легкомыслии. И что же это? Неужели уже нашел себе другую?

На душе стало вовсе паршиво, разговаривать ни о чем не хотелось, да и у мамы настроение было соответственное, поэтому я отправилась к себе и принялась перечитывать Толкиена. Очень сильная книга, энергетика невероятная. В результате я забыла обо всем, даже в комп не заглядывала.

Оторвал меня от чтения телефонный звонок. Позывной был папин. Я насторожилась. Что ему нужно? Разговаривать с ним не хотелось. Почему-то чувствовала себя предательницей. Нехотя взяла телефон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Привет, доча, – сконфуженно поздоровался отец. – Как у вас дела?

– У нас все хорошо, – получилось официально и неприязненно, но что поделаешь? Мне мама всегда была ближе. А вот брату наоборот.

Отец почувствовал мой настрой и горестно вздохнул.

– Ты не могла бы передать трубку маме?