Дубина для Золушки (СИ) - "Carbon" - Страница 5

— Куда пойдем? — не понял я, но сопротивляться не стал. Никакой угрозы от аборигенки я не чувствовал, лишь излишнее беспокойство и пока непонятный мне страх. Мастер Гурам уже рассказывал мне про ближайшее поселение горного народа, но я практически не слушал — зачем мне информация об обычаях местных жителей этого маленького мирка на Желтой спирали? Одно дело, если б здесь, среди Ивановых, я нашел своего Мастера, а так…

— Да тут рядышком, — зачастила девчонка. Точнее, юная женщина. Я уже немного привык пересчитывать видимый возраст на местный счет — лет восемнадцать-девятнадцать ей, не больше. Совсем молодая, худенькая, глазастая, с темной косой на плече. Еще угловатая, и движения такие — резкие, порывистые. Хотя, возможно, вся ее угловатость просто из-за недоедания. — Идемте, рану промыть надо. Ой, вы и ногу зашибли, и бок… Может, тут полежите, я людей… позову? — последнее предложение отчего-то прозвучало тихо и неуверенно.

— Не надо людей. Я в состоянии передвигаться сам. — От одной нее шума уже было достаточно. Да и после Ивановых на толпы я реагирую… отрицательно, и это мягко говоря.

— Ладно, я все равно вам лоб заклею, и чачей промыть надо, чтоб зараза не попала, — решилась девушка. Своего пушистого друга она опустила на траву, и тот моментально ускакал куда-то в кусты. — Идемте… Только лучше бы вас никто в деревне не видел. Вы турист, да? У вас есть телефон, вы сможете позвонить своим друзьям или родственникам?

— Не тараторь. — Я поморщился, потому что ее звонкий голос отдавался в висках стуком маленьких молоточков по наковальням. — Мне вообще не нужна…

Но досказать я не успел, потому что из-за густой зелени вынырнула глинобитная стена какого-то сарая и мне пришлось, пригнувшись, шагнуть в пахнущую сеном и немного навозом темноту.

Через пару секунд глаза привыкли к отсутствию яркого света, и я огляделся. Хм. Насколько я помню материалы по этой планете и этому региону, тут не темные века. Относительно цивилизованная местность, второй демографический переход в общественных отношениях. Так почему эта девушка живет в хлеву?

А она тут именно живет: в одной стороне глинобитного сарая за загородкой жуют траву мелкие рогатые копытные — называются «козы». А в другой стороне — чисто выметенный земляной пол, какой-то топчан, аккуратно застеленный ярким дешевым пледом, непокрытый деревянный стол и одна трехногая табуретка. Какие-то картинки, явно из местных журналов, пришпиленные к стене у изголовья, букетик луговых цветов в консервной банке на столе… Странное впечатление убогости и одновременно с этим — уюта.

На тот самый топчан меня и усадили. Предлагали лечь, но я отказался. А девчонка засуетилась, сбегала куда-то во двор, притащила местные примитивные средства дезинфекции и фиксации ран. И не скажешь же ей, что все «раны» пропадут в течение часа, а если запить скверной, то и вовсе мгновенно. Аборигены просто не поймут и посчитают ложью. Ну или чудом. Вряд ли Мастер Гурам обрадуется, если меня причислят к местным богам… или демонам, что вероятнее.

Зачем я вообще пошел с ней? Ну… сложно сказать. Она так искренне беспокоилась, а мне было все равно. К тому же не хотелось, чтобы девица подняла крик и привлекла еще больше внимания аборигенов.

Тоже ничего страшного, но утомительно, досадно и действует на нервы. В конце концов, пусть почувствует себя спасительницей, мне же по-любому нечем заняться. А так хоть какое-то отвлечение от «отдыха».

— Дяденька, давайте ближе к окошку. — Девчонка похлопала ладонью по трехногой табуретке. — Я сейчас кровь смою… Вот так. Ой, бровь совсем рассекли… а шов я не умею. Вы, когда в город приедете, к врачу ведь сходите, да?

— Обязательно, — не стал я спорить с девушкой.

И поморщился, потому что, неудачно повернувшись, опять ощутил боль в сломанном ребре.

— Рубашку надо бы снять, тугую повязку сделать. — Почему-то моя спасительница так отчаянно покраснела, что стала напоминать местный овощ «помидор». Она вообще, когда смыла кровь с моего лица, стала вести себя странно — застыла на пару секунд, а потом стала прикасаться ко мне втрое осторожнее, словно боялась разбить фарфоровую статуэтку.

— Надо так надо. — Я чуть было не пожал плечами, но вовремя вспомнил, что лучше этого не делать.

— Ах ты, шлюха! — заорал кто-то, и вход в сарай со двора перегородила здоровенная тень.

— А… я… — внезапно задрожала девушка, со страхом уставившись на огромного пузатого увальня с полуседой щетиной на лице.

— Я так и знал, что ты в сарай мужиков водишь, потаскуха! — ревел абориген раненым громомондом, по всей округе наверняка слышно было. — Приютили на свою голову! Нет бы в благодарность по дому помогла нормально, она непотребством всяким занимается! Ты кто такой?! — это уже мне. — Ты кто такой, наших девушек портить?! А ну, иди сюда, шлюха, я тебе покажу, как приличный дом позорить! — без всякого перехода, снова девушке.

Наверное, если бы этот бурдюк с жиром просто орал, я бы пожал плечами, отвел девушку подальше, пока ее родственник немного успокоится. Затем сказал бы пару слов объяснений, благо причина, как говорится, «на лицо», поблагодарил спасительницу, даже оставил бы им денег, а потом спокойно ушел по своим делам.

Но этот абориген сделал непростительную вещь: с неожиданным для такой горы сала проворством подскочил к девушке и отвесил ей такую затрещину, что она с криком отлетела к стене, на свой топчан.

Дальше я действовал рефлекторно, и мерзавец отправился в полет к другой стене раньше, чем понял, как и куда я его ударил. Но его это не угомонило, потому что бурдюк взвыл еще громче и ринулся из сарая, явно призывая кого-то на помощь. Ржа! Вот только скандала с местным низкоуровневым народцем мне и не хватало для полного счастья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А в довершение поганой ситуации ему под ноги попался меховой шар, который явно услышал крик своей хозяйки и несся на помощь со всех своих четырех коротеньких лап. И поскольку бурдюк явно не решался сорвать злость на мне или той, кого я защитил...

— Пшел вон, скотина! — с этими словами здоровый мужик сначала пнул детеныша так, что тот отлетел с коротким визгом, а потом, взъярясь, вдруг схватил стоявшие рядом с дверью вилы и…

Глава 5

В сарае раздался душераздирающий визг и отчаянный крик девушки-аборигенки:

— Кабато!!!

Она буквально бросилась под ноги мужчине и, если бы я не успел вовремя перехватить ее поперек талии, сама бы напоролась на вилы.

— Пусти! Кабато! — Рыдающая девчонка всеми силами пыталась вырваться, но для меня ее трепыхания не значили ровным счетом ничего. А еще… держа ее так близко к себе, я почувствовал… что-то неуловимо родственное, непонятное, но в то же время такое знакомое. Странно.

— Вот и катись к своему кобелю, шлюха! Чтоб в деревне я тебя больше не видел! И собачью шкуру с собой забери как приданое, а то скоро завоняет! — с этими словами жирный хряк еще раз пнул уже истекающее кровью тельце зверька, бросил вилы в сторону, плюнул мне под ноги и ушел.

Девчонка с плачем вырвалась-таки из моих рук и подхватила раненое животное, пачкаясь в его крови и что-то невнятно причитая. А я буквально замер, неверящими глазами глядя на то, как она неумело и, кажется, неосознанно пытается перенаправить тоненький поток скверны в тело зверя. Не то чтобы это было хоть сколько-то эффективно… зверь был обычным зверем, а не Оружием, восприимчивым к энергии.

Но сам факт! Эта девушка… Мастер?!

— Не плачь, это не поможет. — Ее пришлось поднимать с пола, вместе с уже умирающим меховым шаром, она никак не хотела его отпускать. Стоило прикоснуться, и меня опять накрыло странным чувством, а еще по нервам резанула такая боль, что я аж покачнулся. Не моя боль… но я ее почувствовал. Это ведь должно что-то значить?

На самом деле только то, что дикий, слабый и необученный Мастер в этот момент буквально разрывал сам себе душу, теряя единственное живое существо, которое его любило. И неосознанно кричал от боли на всю призму…